спасти нас 
от буддистского субъективизма, не дала нам, однако, более удовлетворительного 
учения о реальности. Если очевидный факт существования нашего познания внешнего 
мира не объясняется теорией ньяйи, то она должна возвратиться к предварительным 
своим допущениям и исследовать их в свете анализа факта самого познания. 

Совершенно верно, что вещи могут быть реальными и без осознавания их в моем или 
вашем опыте и что они не начинают существовать только тогда, когда вы или я 
впервые осознали их, и все же при всем том нельзя сказать, что объективное 
существование их не зависит от всякого опыта. Отношение между познанием и его 
объектом в теории ньяйи называется сварупасанбандха. Познаваемый объект 
определяет познаваемый процесс. Познание есть осознание объекта393. Мадхусудана 
Сарасвати цитирует Удаяну: "Знания, сами по себе бесформенные, оформляются 
только своими объектами. Это значит, что объекты являются единственными 
спецификациями познания". Всякое познание квалифицируется, характеризуется 
определенными вещами, как например: "это – чернильница", "это – скатерть". Если 
познаваемый объект находится полностью вне процесса познания, тогда должно быть 
принято и соответствующее понятие истины. Однако говорится, что его сварупа 
находится в самом процессе, хотя объект в себе не тождествен с знанием о нем. 
Согласно этому взгляду, познание не создает объектов и не соответствует им, а 
постигает их. Поэтому ошибочно считать, что объекты находятся за пределами 
познания и что все, что можно знать о них, есть или их воздействия, или их 
копии в сознании субъекта. Когда мы воспринимаем что-либо чувством, мыслью или 
вспоминанием, все равно что – внешний объект или внутреннее состояние, все то, 
что мы воспринимаем чувством, мыслью или вспоминаем, есть сам независимый от 
познавательного процесса объект. Теория ньяйи о нашем непосредственном или 
прямом осознании реальности несовместима с ее другим допущением, что субъект и 
объект суть субстанции, изолированные друг от друга. Ничто не стоит между 
познающим субъектом и познаваемым объектом. И субъект и объект нераздельно 
связаны. Ни один из них не может быть сведен к другому. Ньяя права в отрицании 
субъективизма, утверждающего, что объекты суть создания воображения субъекта. 
Объект не привносится в бытие познавательным процессом субъекта. Даже всеобщие 
отношения, как говорит ньяя, не создаются субъектом, а даются ему. Чувственные 
данные даются субъекту не как бессвязные элементы, а как принадлежащие 
определенным свойствам и качествам. Только общее, или основание тождества, 
познается, согласно поздней ньяйе, нечувственной (алаукика) мыслительной 
способностью. Большая часть опыта, входящего в наше познание, является 
нечувственной по своему характеру. Наяйики признают принудительную силу 
реальности. Необходимость нашего опыта не привносится субъектом, а определяется 
необходимостью самого мира. Реальности внутренне не присуще разделение на я и 
мир. Предпосылкой мышления является неделимая реальность, из которой субъект и 
объект выделяются процессом абстракции. Верно, что абстракции играют большую 
роль в нашей жизни, но все-таки реальностью в себе, тем первичным 
онтологическим фактом, в котором наша теория познания должна иметь опору, 
является сознание (чайтанья). Метафизическое исследование природы и условий 
познания раскрывает нам всеобщность сознания. Оно есть основание и создатель 
всех вещей, и рискованно представлять себе сознание в сколько-нибудь 
материализованном образе. Оно не есть нечто сложное, хотя наш мир и является 
достаточно сложным в его конкретности. Наше разделение его на множество я и 
объекты относится к области наших практических нужд, но весь этот сложный 
космос основывается на внутренне неделимой реальности. Реальность 
представляется именно такой, если ее продумать до конца. Мы не можем дать себе 
мысленный отчет в реальности, не проводя в ней мысленных различений, и все же 
наши идеи имеют дело с реальностью, для которой ни одно из наших различений не 
является существенным. Единственно абсолютной реальностью в таком случае 
является неделимая реальность сознания, которую наяйики игнорируют, признавая 
множественность душ и материальных объектов. 

Если реальность есть чайтанья, или сознание, то истина, к которой стремятся 
логики, есть что-то от нее отличное, поскольку логика принимает различие между 
субъектом и объектом, и ее побуждение может быть удовлетворено только в том 
случае, если мир субъектов и объектов организован как связное целое. Ньяя, 
вопреки ее верности соответствующему ее теории пониманию, принимает черты, 
более соответствующие теории мира как связного целого. Она рассматривает все 
формы познания как части одного целого, как формы, функционирующие в связи с 
целым и оправдываемые только как части целого. Действительность каждой праманы 
устанавливается через другие праманы394. Различные виды познания взаимосвязаны 
между собой. Всякое познание обладает опосредствованной необходимостью. Когда 
наяйик выступает против чувства удовлетворения, которое возникает у сновидцев и 
лунатиков, и убеждает считаться только с чувством нормального индивидуума, 
находящегося в здравом уме, он отступает от своей теории соответствия. 
Нормальный индивидуум – это не тот, кто имеет поддержку большинства. Некоторые 
иллюзии могут быть нормальными в этом смысле, но от этого они не становятся 
истинными. Социальный фактор помогает только отличить чисто воображаемый опыт 
от такого, который содержит в себе больше объективности. Путем сравнения наших 
наблюдений с наблюдениями других мы можем добыть практическую достоверность, 
достаточную для всех обычных целей То, что другие воспринимают так же, как и мы,
 что воспринимается нами как тождественное в разных местах и в разное время, 
может рассматриваться как истинное и реальное. Нужды науки требуют от нас 
контроля над нашими обычными восприятиями. Хотя мы и воспринимаем движение 
солнца по небу, наука говорит, что земля вращается вокруг солнца. Более простые 
и не связанные ме