ерждать, будто они существуют порознь и вошли в 
опыт вместе случайно. Допустить, что субъект и объект являются завершенными 
сами по себе, значит разорвать монолитный предмет истины, противопоставив ее 
различные элементы целому, к которому они по своей сущности принадлежат. Если 
пуруша – это я, а пракрити не-я, тогда они этим определением взаимно исключают 
друг друга и между ними не может быть общения, и, значит, правилен взгляд 
санкхьи, что отношение между ними чисто механическое. Механическое отношение 
предполагает, что субъект и объект сознания различны не только численно, но 
также, per se, целиком независимы один от другого и существуют раздельно. 
Механические модификации буддхи становятся освещенными, как магнием, светом 
сознания. Здесь мы не имеет никакого объяснения познания при помощи сознания278.
 Возникновение сознания в результате механического видоизменения – это 
сбивающая с толку мистика. Но эту проблему мы создали сами. Прежде всего мы 
допускаем существование чистого субъекта и чистого объекта, лежащих полностью 
вне области опыта, а затем пытаемся свести их вместе в опыт. Истинная философия 
учит нас, что субъект и объект различаются в пределах сознания или познания, а 
не вне его. Субъект и объект не случайно сошлись вместе, а являются в 
действительности неотделимыми один от другого. Если бы опыт мог говорить, он 
рассказал бы, что субъект и объект представляют собой единство. Познание станет 
понятным, когда мы постигнем, что фундаментальным отношением во всем 
сознательном опыте является отношение элементов, находящихся в органическом 
единстве, которые существуют как условия в живом процессе и действуют один в 
другом либо один через другой или в универсальном либо через универсальное, 
которое переходит пределы их обоих, хотя не исключает их. Фундаментальным 
фактом универсального сознания является предвосхищение всего познания. Пуруша 
санкхьи действительно должен был бы стать этим универсальным я, хотя его 
некоторые принимают за множество я, потому что смешивают психологическое я с 
метафизическим. Конечно, каждая джива содержит в себе универсальное я, 
действующее в ней. В известном смысле наше познание является проявлением 
универсального начала, в то время как с другой точки зрения оно зависит от 
чувственного процесса, который должен возбуждаться без соответствующих объектов.
 Разум остается тем же самым во всем, всюду, где он развивается, и всюду 
стремится к освобождению от индивидуальных ограничений и смотрит на вещи не с 
точки зрения частного организма, а с точки зрения чистого субъекта. В то время 
как наше познание в известном смысле становится нашим собственным, в другом 
смысле оно остается независимым от нас, владеющих им. 

XVI. ЭТИКА
Санкхья исходит из идеи универсальности страдания279 которое бывает трех видов: 
адхьятмика, то есть возникающее от психофизической природы человека, 
адхибхаутика, то есть возникающее благодаря действию внешнего мира, и 
адхидаивика, то есть возникающее благодаря действию сверхъестественных причин. 
Боль, вызываемая телесными недугами или душевным расстройством, относится к 
первому виду; страдания второго вида вызываются людьми, животными и птицами, а 
третий вид обязан своим существованием планетам и другим причинам280. Каждый 
человек стремится облегчить боль, а по возможности и избавиться от нее вовсе. 
Но боль нельзя искоренить только средствами, предписанными медициной или 
священным писанием281. Освобождение не достигается соблюдением ведийских 
ритуалов. Подобно буддизму и джайнизму, санкхья считает, что ведийские ритуалы 
представляют собой нарушение великих моральных принципов. Закалывая в жертву 
Агништоме животное, мы отбрасываем в сторону закон ахимсы. Заклание греховно 
даже и тогда, когда совершается для жертвоприношения. Кроме того, небесное 
блаженство, которого мы достигаем жертвоприношением, непостоянно, временно. 
Жизнь на небесах (сварга) не свободна от влияния трех гун. Практикуя 
добродетели и творя жертвоприношения, мы только отсрочиваем страдания, но не 
избавляемся от них. Не можем мы избежать страданий и благодаря смерти, потому 
что та же самая судьба преследует нас жизнь за жизнью. Если для данной души 
естественны невзгоды, то нам ничто не поможет; если же они случайны и 
происходят от чего-либо другого, то мы можем избежать страданий, отделив себя 
от их источника. 

Связанность с телом принадлежит пракрити и придается пуруше. 

"Хотя связанность с телом, проявляемая в ощущении боли, а также различение и 
неразличение, проявляемые в функциях, принадлежат читте, или внутреннему органу,
 все же наслаждение или страдание состоит в простом отражении боли в ней"282.

Связанность пуруши с телом является фикцией283 из-за его близости к читте. 
Следовательно, она считается случайной (аупадхика). Если бы связь пуруши с 
болью была реальной, ее нельзя было бы отсечь. Виджнянабхикшу по этому поводу 
приводит стих из "Карма пураны"284: 

"Будь я по своей природе нечистым, загрязненным, изменчивым, освобождение для 
него было бы поистине невозможно даже посредством сотен перевоплощений"285.

Связанность с телом не зависит от времени или пространства, воплощения или 
кармы286. Все это принадлежит к не-я. Свойство одной вещи не может производить 
изменение в другой, потому что тогда все наслаждались бы удовольствием или 
испытывали бы боль287. Связянность с телом возникает через соединение пракрити 
с пурушей, который по природе является вечным и чистым,