ли существование означает 
причинное действие, тогда существующие вещи мгновенны [54]. 

"Строго говоря, продолжительность жизни живого существа чрезвычайно кратка – 
она равна всего лишь продолжительности мысли. Как колесо колесницы при движении 
катится только одной точкой обода, а покоясь, покоится только на одной точке, 
совершенно так же и жизнь живого существа длится только пока длится мысль. Как 
только эта мысль прекратилась, говорят, что и живое существо исчезло"59. 

На основании этой теории мгновенности, которую буддизм усвоил чуть ли не в 
самом начале своего развития, очень трудно понять природу движения. Когда тело 
кажется движущимся, на деле оно постоянно обновляется. Каждое мгновение оно 
возрождается, как пламя, которое всегда обновляется и никогда, ни на одно 
мгновение, не остается тождественным с самим собой, 

Природа – это постоянное вибрирование, бесконечный рост, связанный железной 
цепью причинности [55]. Это постоянное целое, единое и неделимое. Все 
происходящее посылает пульсацию через весь круг существования, а это только 
другое название для бесконечного изменения. Даже в простом механизме бездушной 
вселенной буддизм видит вечный космический закон или упорядоченный процесс. Это 
"огромный лабиринт, но не без плана"60. Колесо космического порядка движется 
"без создателя, без известного начала и будет существовать вечно в силу природы 
сцепления причины и следствия"61. 

Порядок вселенной на языке пали называется "нияма", или процесс движения вперед.
 Еще до периода жизни Буддхагхоши (V век н.э.), но уже после того, как были 
собраны питаки, различалось пять порядков, называвшихся: камманияма, порядок 
действий и результатов; утунияма, физический неорганический порядок; биджанияма,
 порядок растений, органический порядок; читтанияма, порядок сознательной 
жизни; дхамманияма, порядок нормы, действие природы с целью создания 
совершенного типа. Именно камманияма объявляет, что хорошие и дурные действия 
приводят к желательным и нежелательным результатам. Этот порядок воплощает 
общераспространенный факт, что некоторые телесные, духовные и другие акты, в 
конечном счете, причиняют мучения тому, кто их делает, и его собратьям, а 
некоторые другие акты приносят счастье и ему и им. Камма указывает на порядок 
последовательности действия и следствия. 

Этот громадный мир жизни и движения, всегда становящийся, всегда меняющийся, 
растущий, борющийся, все же содержит в своем центре закон. Таково главное 
различие между ранним буддизмом и бергсонианством. Для Бергсона жизнь означает 
отсутствие закона, для Будды вся жизнь – это иллюстрация общего закона. 
Буддистское понимание жизни и закона освещает своим блеском открытия науки и 
придает смысл глубочайшим побуждениям человека. Уверенность в существовании 
закона может снять страшную тяжесть, которую наложили на человеческий дух 
страдания жизни; она наполняет будущее надеждой, потому что индивидуум может 
выйти за пределы борьбы и страдания, неотделимых от жизни, если только он будет 
стремиться к этому. 

Основное различие между буддизмом и упанишадами, по-видимому, заключается в их 
взглядах на метафизическую реальность неизменной субстанции, которая 
представляет собой также и подлинное я человека. Нам следует решить, 
принадлежит ли самому Будде воззрение на всеобщий порядок как на выходящий из 
ничего и возвращающийся в ничто. Правда, Будда не находит никакого центра 
действительности или принципа постоянства в потоке жизни и водовороте мира, но 
из этого не следует, что в мире вообще нет ничего реального, кроме возмущения 
сил. Жизненно важен вопрос: какая первоначальная причина привела колесо в 
движение? Кто дал толчок? Если дух – это течение, а объективный мир – другое, 
есть ли какое-либо целое, в котором и тот и другой имеют свое бытие, или такого 
целого нет? Если мы ограничим наше внимание миром явлений, мы не сможем сказать,
 на чем покоится мир, слон ли стоит на черепахе, или черепаха на слоне, 
является ли причинность мира созданием бога, эволюцией какой-то субстанции, или 
же естественным развертыванием изнутри самого себя. Будда просто принимает 
факты опыта. Вещи меняются. В мире нет бытия, есть только становление. В таком 
состоянии высшей реальностью является закон изменения, и таким законом является 
причинность. Будда не говорит о какой-либо конечной причине или случае. 
Вселенная управляется необходимостью. Нет хаотичной анархии или чьего-то 
капризного вмешательства в дела вселенной. Ольденберг в следующих словах 
выражает разницу между брахманистским и буддистским мировоззрениями: 

"Умозрение брахманов улавливало бытие во всяком становлении, а умозрение 
буддистов – становление во всяком кажущемся бытии. В первом случае речь идет о 
субстанции без причинности, во втором о причинности без субстанции"62. 

Эта характеристика преувеличивает господствующие стороны обеих систем, которые 
сходятся друг с другом в основных чертах, хотя имеется разница в том, на чем 
они делают ударение. Для упанишад, как и для Будды, 

"вселенная – это живое целое, которое, если только это не делается насильно и 
не является следствием частичной смерти, отказывается делиться на четко 
определенные предметы и выделять из себя ясные различия"63. 

Это неразделенное движение. Упанишады не постулируют чистого бытия, в котором 
нет становления. Они не считают мир становления иллюзией. Даже Ольденберг 
признает, что мыслители упанишад замечали определенный аспект бытия во всяком 
становлении. Они не смотрят на мир становления как на последовательность 
несвязанных друг с другом состояний. Он, может быть, представляет собой 
видимость, но это видимость действительности. Упанишады исключают идею 
абсол