отношений и складыванием единой для арабов государственности. Создание уммы - 
общины, состоявшей из последователей пророка Мухаммада, - было первым шагом на 
пути к объединению людей по признаку, отличному от родства, кровной связи; то 
было начало становления государства. 
   В основу исламского учения легли Коран и сунна, тексты которых были 
"отредактированы" к концу IX в. Однако ни мусульманское Писание, ни предание не 
могли дать ответы на все вопросы, которые ставила жизнь, особенно в 
стремительно развивающемся мусульманском обществе. Так появились дополнительные 
"корни-источники" - кийас ("суждение по аналогии") и иджма ("единодушное 
мнение"), позволявшие расширенное толкование Корана и сунны. В конечном счете 
мусульманская экзегетика оформилась в четыре правовые школы - мазхаба, две из 
которых (ханифиты и шафииты) были либеральными, а две другие (ханбалиты и 
маликиты) - консервативными. О позиции, в частности, маликитов свидетельствует 
утверждение, приписываемое их основателю Малику бен Анасу (ум. в 795 г.), что 
"вера является обязанностью, а вопрошание - ересью". В результате соперничества 
между двумя полярными тенденциями в мусульманской экзегетике возникла 
схоластическая теология - калам. 
   Не только внутримусульманская полемика, но и необходимость парирования 
критики в адрес исламского вероучения со стороны не принявших его 
идолопоклонников, а также соседствовавших с ними христиан и иудеев 
стимулировали обращение мутакаллимов - поборников калама - к логической 
аргументации. 
   Появление собственно философских школ на Арабском Востоке напрямую связано с 
переводческой деятельностью. Сирийские христиане первые познакомили арабов с 
произведениями античных мыслителей. Наибольшее влияние на развитие арабской 
философии оказали труды Аристотеля, не случайно поэтому появилось название 
"восточный перипатетизм". 
   В научных кругах не прекращаются споры о генезисе и своеобразии восточного 
перипатетизма. Долгое время в европейской литературе безраздельно 
господствовало мнение об исключительно эпигонском характере арабоязычной 
философии. Гегель утверждал, что она не представляет самостоятельной, 
"своеобразной ступени в ходе развития философии". По словам Э. Ренана, "все, 
что семитский Восток и средние века достигли в области философии в собственном 
смысле слова, они заимствовали у греков". 
   В основу учений, разрабатывавшихся перипатетиками мусульманского Востока, 
лег "неоплатонизированный" аристотелизм. Отчасти причиной этого было то, что 
знакомство с идеями Аристотеля состоялось через "Теологию Аристотеля" и "Книгу 
о причинах", переведенные на арабский язык по инициативе первого "философа 
арабов" ал-Кинди. "Теология" содержала фрагменты из "Эннеад" Плотина (4-6) и 
отдельные тексты самого Аристотеля, а "Книга о причинах" представляла собой 
произведение Прокла - "Первоосновы теологии". 
   Дальнейшее развитие не было результатом "оплошности", легковерия или 
невежества арабоязычных перипатетиков, а тем более следствием отсутствия у них 
"критических способностей". Усвоение не чистого, а неоплатонизированного 
аристотелизма явилось сознательным, преднамеренным выбором. 
   
   Глава II 
   КОСМОГОНИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ НАЧАЛА 
   Что же волновало первых философов, размышления над какими проблемами 
вызывали в их среде не только дискуссии, полемику, но и ожесточенную борьбу? 
Видимо, те самые вопросы, которые остаются вечными, ибо пока жив мыслящий 
человек, он неизменно будет вопрошать, что есть этот мир и каков смысл его 
собственного существования в нем. 
   Мифологическая картина мироздания не различала реальное и иллюзорное, не 
выделяла человека из окружающего мира, а напротив, одушевляла последний, 
очеловечивая его. Самые древние мифы описывают происхождение космоса по 
аналогии с биологическим рождением. У индийцев то было брачное сочетание неба и 
земли. В воображении древних китайцев из бесформенного мрака родились две силы, 
упорядочившие мир; мужская ян стала управлять небом, а женская - инь - землей. 
   Пока человек сталкивался главным образом со злом как проявлением сил природы,
 он относил его исключительно к сверхъестественным, надприродным силам. Но 
носителем зла все чаще выступали сами люди, инородцы и даже соплеменники, что 
заставляло усомниться в привычных представлениях. Человеческое страдание - в 
различных его проявлениях - явилось стимулом к раздумьям, поиску глубинных 
смыслов. Символична в этом смысле легенда о Будде. Сын царя индийского племени 
шакьев по имени Сиддхартха происходил из рода Гаутама, жил в полном 
благополучии и неведении до тех пор, пока однажды, выехав за ворота дворца, не 
встретил калеку, старца, похоронную процессию и, наконец, аскета. Эти четыре 
встречи потрясли Сиддхартху, ранее не знавшего, что в мире есть горе, и 
побудили его покинуть дворец, начав жизнь аскета. Прозрение наступило после 
шести лет сомнений и поисков. Сиддхартха стал "просветленным" - Буддой, поняв, 
что жизнь в мире полна страданий, что страдание имеет причины, что можно 
прекратить страдание, став на путь избавления от него (таковы четыре 
Благородные истины). 
   Неудовлетворенные мифологическим описанием происхождения мира, древние 
мыслители, подобно одному из мудрецов упанишад, Удалаке, начали задаваться 
вопросами: "Как же могло это быть? Как из несущего родилось сущее?" - и 
отвечали: "Нет, в начале... (все) это было Сущим, одним без второго. И где еще 
мог бы быть его (тела) корень, как не в пище?.. Если пища - росток, ищи корень 
в жаре. Если жар - росток, ищи корень в Сущем. Все эти. творения имеют корень в