Предложенная натуралистами система умозрения связывается обыкновенно в 
курсах истории философии с именем Дун Чжуншу (179-104 или 187-120 до н.э.), и 
не без оснований, хотя для данного периода ключевой фигурой может быть также 
назван, например, Лю Ань (179-122 или 180-122 до н.э.), и тем более великий 
ученый и историк Сыма Цянь (ок. 145 или 135-86 до н.э.). Важно, что все 
названные мыслители оперировали уже терминами, однозначно указывавшими на 
сформировавшееся в осознании элиты представление о мире как о системе, 
функционирующей по принципу некоторого устройства типа гомеостата, где все 
части взаимосвязаны (как в теле или организме, почему этот вид умозрения 
именуют в западной литературе “органицизмом”), и где в качестве универсального 
субстрата “всего существующего” (вань у) выступает динамический “эфир” (или 
“пневма”, ци), а в качестве управляющего начала – абсолют дао [своего рода 
“демиург”, ответственный за порождение “всего существующего”, его трансформации 
(рост, увядание и т.д.) и деструкцию, обеспечивающую субстанциональную основу 
новых жизненных циклов]. Человек был призван к нахождению своего места в таком 
“порядке вещей” (его “естественность” не подвергалась сомнению) с тем, чтобы 
всегда “следуя” ему, достигать максимально возможного успеха в жизни (прежде 
всего долголетия), тем самым избегая возможных конфликтов и с окружающей средой 
(в том числе социальной), которые, будучи “противлением” установленному порядку 
функционирования миросистемы, могут привести индивида лишь к безвременной 
гибели. 
   Принятие подавляющим большинством философствующих точки зрения 
натурфилософов означало, помимо прочего, завершение предшествующего периода 
развития умозрения, связанного с противостоянием так называемых “ста школ”[18] .
 В последующие века дискуссии, сколь бы острыми они ни были, протекали внутри 
понятийного пространства, намеченного трудами первых натурфилософов. 
Номенклатура же философских категорий, которыми оперировали мыслители на 
протяжении достаточно длительного времени (вплоть до появления нового 
понятийного пространства, уже инокультурного происхождения) существенно не 
менялась, что не исключает, разумеется, значительной степени оригинальности 
взглядов того или иного мыслителя. 
   В частности, названные выше Дун Чжуншу, Лю Ань и Сыма Цянь, несмотря на 
разделяемое всеми ими представление о мире как системе, функционирующей по 
присущим ей внутренним законам, существенно отличались друг от друга как в 
трактовке существа этих законов (стоит ли за ними “воля Неба”, устанавливаются 
ли они, так сказать, спонтанно проявляющимся дао, или же вообще они непостижимы 
для человеческого ума), так и, в особенности, в понимании должного поведения 
индивида как элемента описываемой миросистемы. 
   Дун Чжуншу, которому приписывают решающую роль в установлении 
идеологического приоритета “школы служилых” (конфуцианцев) при ханьском 
императоре У-ди (правил в 140-88 гг.до н.э.), настаивал преимущественно на 
объективности действующих в миросистеме законов. Именно с его именем связывают 
окончательное оформление так называемой “теории космического резонанса” (тянь 
жэнь гань ин), согласно которой ритуально-административная деятельность 
человека должна носить столь же объективный (регламентированный) характер, как 
действие природных сил (смена четырех сезонов, движение небесных светил, 
чередование дня и ночи и т.д.). В то же время небо-природа, как бы по принципу 
отрицательной обратной связи, сигнализирует с помощью демонстрации разного рода 
природных аномалий об аномальности происходящего в ритуально-административной 
сфере на земле, в “Поднебесной”: “Если правитель ведет себя правильно, 
жизненный дух людей в гармонии, ветры дуют и дожди выпадают в положенное время, 
на Небе появляются счастливые звезды, а желтые драконы спускаются вниз; если 
правитель ведет себя неправильно, небо наверху меняется и появляются зловещие 
облака” (“Чуньцю фаньлу”, гл. ”Ван дао”). 
   Лю Ань, которому приписывают по традиции авторство трактата “Хуайнань-цзы”, 
в действительности созданного учеными, приглашенными им для этой цели к своему 
двору (Лю Ань был прямым потомком основателя Ханьской династаи Лю Бана и владел 
землями в местности Хуайнань, откуда и название трактата), совершенно соглашаяь 
с тем, что “Вселенная есть тело... все в ней управляется (как) в одном 
человеке”, склонен прежде всего подчеркивать самопроизвольность эволюции 
миросистемы: “Никто ничего не вершит, а все само согласно с дао, никто ничего 
не говорит, а все само проникнуто благом, в спокойной радости, не зная гордыни, 
все достигает гармонии, а тьма многоразличий находит соответствие в природе 
вещей. Разумом проникнуты и кончик осенней паутинки, и целостность всего 
огромного космоса. Его благая (сила) приводит в согласие небо и землю, в 
гармонию инь и ян; сочленяет четыре времени года; согласует пять первоэлементов 
(стихий); оберегает и пестует – и тьма вещей во множестве рождается; дает влагу 
деревьям и травам, увлажняет металлы и камни ... отцы не знают печали утраты 
сына, старшие братья не плачут по младшим, дети не остаются сиротами, жены – 
вдовами; радуга не показывается, зловещие небесные знамения не являются – 
оттого, что во всем заключено благо” (“Хуайнань-цзы”, гл. ”Юань дао”). 
   Сыма Цянь, “Исторические записки” (“Ши цзи”) которого появились несколькими 
десятилетиями позже “Хуайнань-цзы”, редко рассматривался в традиции как 
самостоятельный мыслитель – его (как, впрочем, и многих других философствующих 
вне рамок, заданных принадлежностью к одной из “школ”) причисляли к 
“эклектикам”, по-видимому, прежде всего потому, что он поддерживал идею 
объединения лучшего в философском наследии под общим именем “учения о дао” (или 
о “высшем дао”, да дао). Сыма Цянь действительно не оставил специальных трудов, 
посвященных какой-либо отдельной философской проблеме, однако весь его великий 
труд можно рассматривать как произведение историко-философского характера.