добра" [1].

Циничная откровенность Пураны была, конечно, рассчитана на эпатирование 
слушателей и привлечение их к себе самим своим смелым нигилизмом, доведенным до 
крайности. Однако за его эпатажем можно усмотреть и решимость дойти до 
логического конца в следовании доктрине "отсутствия действия". Фрагмент дает 
нам лишь заключительный вывод из его учения, позволяя догадываться об исходной 
посылке [2]. Однако eгo "силлогизм" нетрудно восстановить и в полном виде: 
поскольку деяния человека не являются результативными (а это следует из 
презумпции об их предопределенности), нравственные и, соответственно, 
безнравственные действия, несмотря на видимое несходство, в конечном счете 
тождественны, так как в одинаковой степени определены Необходимостью и не могут 
внести соответствующих своему качеству изменений в будущую судьбу индивида, а 
потому между ними реальных различий нет. В таком восстановленном виде учение 
Пурана Кассапы представляется одним из самых последовательных вариантов 
философии имморализма в истории мировой мысли.

Эксплицитный, хотя и не доведенный до непосредственного логического завершения, 
имморализм демонстрирует и другой знаменитый философ шраманской эпохи 
материалист Аджита Кесакамба-ла. Согласно соответствующему фрагменту той же 
"Саманнапхала-сутты" он ответил царю Аджаташатру на тот же вопрос следующее: 
"Великий царь! Нет ни милостыни, ни пожертвования, ни жертвоприношения, ни 
вызревания плодов добрых и злых дел, ни этого мира, ни того, ни матери, ни отца,
 ни нерожденных существ другого мира, ни тех шраманов и брахманов, которые, 
будучи на правильном пути и с правильными целями, сами объяснили бы 
[существование]

1 Pali Text Society... P. 52-53.
2 В Самъютта-никае цитируется стих приверженцев учения Пурана Кассапы, 
содержательно полностью соответствующий основному фрагмент): согласно этому 
стиху Пурана не признает ни преступления, ни добродетели, считая за ничто 
увечье, убийство или любое другое насилие.

181

этого мира и другого, постигнув [его своим] умо-зрением. Этот человек состоит 
из четырех великих элементов. Когда приходит время, [его] земля возвращается в 
"тело земли", вода - в "тело воды", огонь - в "тело огня", ветер - в "тело 
ветра", а чувства - в пространство. Четверо несут на погребальных дрогах труп 
до места погребения, где [жрецы] лопочут свое, пока кости не побелеют и пепел 
не завершит "жертвоприношения". Глупцы разглагольствуют о [пользе] щедрости..." 
[1]. Взгляды Аджиты нашли отражение и в других па-лийских текстах. В 
"Брахмаджала-сутте" в числе многих философских групп эпохи Будды названы и "те, 
кто учат о разрушении" (учч-хедавпдины), и считают, что человек после смерти 
полностью распадается на составляющие (со всеми вытекающими из этого 
последствиями). А джатака № 491 содержит стих, по которому "Иные говорят: 
"Богов нет, жизнь завершается уже здесь на земле, и добрые и злые получают свою 
плату"".

Позиция Аджиты отличается не меньшей цельностью, чем доктрина Пурана Кассапы: 
его "этика" полностью соответствует его "логике" и "физике". Из того, что 
органы чувств являются единственным источником наших знаний обо всем, следует 
достоверность существования только телесных образований [2]; телесные же 
образования полностью разрушимы; значит, от человека ничего не остается; 
следовательно, результаты любых хороших поступков - нулевые (а те, кто считают 
противоположное, соответственно, либо глупцы, либо лицемеры). В общей 
историко-философской перспективе предельно ясное учение Аджиты позволяет понять,
 что все последовательно материалистические учения, которые оставляют место для 
морали (типа марксизма или фрейдизма) являются в основе своей 
непоследовательными, поскольку их "этика" находится в прямом противоречии с их 
"физикой".

Противником Аджита Кесакамбалы был один из выдающихся философских умов 
шраманской Индии Пакудха Каччаяна, который полемизировал с материалистами, 
включая в число субстанций (а это был первый в Индии опыт построения выверенной 
системы "атомарных" - не сводимых друг к другу - первоначал микро- и 
макрокосма) и духовное начало. В своем ответе тому же царю Аджаташатру на тот 
же самый вопрос Пакудха утверждает: "Великий царь! Имеют-

1 Pali Text Society... P. 55.
2 При этом, как видно из цитированного фрагмента, Аджита считает в сравнении с 
четырьмя материальными стихиями в определенной мере иллюзорными даже 
воспринимаемые феномены.

182

ся семь начал, [никем] не сделанные, не произведенные [непосредственно], не 
произведенные [опосредованно], "неплодные" [1], прочные, как вершины гор, 
неколебимые, как колонны. Они не движутся, не изменяются, друг с другом не 
сталкиваются, не являются друг для друга причинами радости, страдания, а также