строфах, обращенных и к мирянам и к монахам, автор наставляет своего читателя:

"Тебе должно полагаться на собственное нравственное поведение -
Быть неколебимым чувствами, безупречным в поступках...
Ибо сказано, что нравственные заповеди - основа всех добродетелей,
Подобно тому, как земля - основа всего живого и неживого" (ст. 7).

И далее:

"Даяние, нравственность, терпимость, решимость,
Сосредоточенное созерцание и проникновение в мудрость - вот они
Безграничные совершенствования, кои должно тебе развивать,
Дабы пересечь океан существования (сансары) и стать Победителем" (ст. 8).

Среди же строф, которые представляют собой советы мирянам, можно выделить:

"Как на врагов должно смотреть на жадность, коварство, притворство,
Пристрастие к телесным и мирским благам, леность, высокомерие,
Похоть и ненависть, а также на зависть к происхождению,
Внешности, учености, молодости и власти" (ст. 12)

и следующую:

"Мудрый Будда установил, что нравственная чистота -
Это причина бессмертия, а безнравственность - причина смерти!
Поэтому ради умножения в тебе добродетельных качеств
Достойно отнесись к тому, чтобы блюсти нравственную чистоту" (ст. 13) .

1 Дхаммапада / Пер. с пали, введение и коммент. В.Н. Топорова. М., 1960. С. 59- 
60,62,76,83,86,87,96, 111.
2 Андросов В.П. Буддизм Нагарджуны: Религиозно-философские трактаты. С. 70, 
72-73.

160

Хотя в Индии учение о нравственности не рассматривалось составной частью 
политической науки, как то имело место у Аристотеля (см. § 2 гл. I), индийская 
нравственная проповедь нередко обращалась к царям (см. выше). Тому же 
Нагарджуне приписывается специальное дидактическое стихотворное сочинение 
"Ратна-валираджапарикатха" ("Наставления царю в нитях драгоценностей"), в 
котором правителя наставляют в буддийской онтологии и этике [1].

Если в "Дхаммападе" и посланиях Нагарджуны любовь к другим уравновешивается 
разумной любовью к себе, то в "Бодхичарьяватаре" ("Вхождение в жизнь, [ведущую] 
к просветлению") Шантидэвы, которая представляет собой кульминацию поэзии 
махаяны, альтруизм становится самозабвенным. Вот как, например, бодхисаттва 
формулирует свой знаменитый обет "отложить" свою нирвану до освобождения от 
страдания всех живых существ:

" Посредством той заслуга, которую я когда-либо накопил, и добрых дел да 
принесу я всем существам облегчение от всех их страданий! Я хочу быть 
лекарством, врачом и сиделкой для всех больных - сколько бы ни длилась их 
болезнь"

и далее:

"Я хочу быть защитником тех, кто нуждается в защите, вожатым для тех, кто 
блуждает в пустыне, а также лодкой, пристанью и мостом для тех, кто ищет берег,

Светильником для тех, кому нужен светильник, кроватью для тех, кому нужна 
кровать и рабом для всех, кому нужен раб" (III. 6-7, 17-18)".

Желая добра другим, будущий бодхисаттва собирается делать добро самим буддам, 
которые неоднократно сходили в ады [3] ради блага живых существ. Подобно тому, 
как человек любит свои руки и ноги, как члены своего тела, так он должен любить 
и другие существа. С неподдельным вдохновением Шантидэва доказывает, что для 
благочестивого "ученика просветления" должно быть, как мы знаем, очевидно 
единство себя и других и он должен стремиться к "превращению других в себя" (см.
 § 2, гл. I).

1 Полный комментированный перевод см.: там же. С. 124-286.
2 Цит. по: Winternitz M. History of Indian Literature. Vol.II. P. 358.
3 Традиционная индийская мифология насчитывает от 6 до 50 адов, располагающихся 
один под другим.


Моральная дидактическая афористика в буддийской литературе не ограничивается 
поэтическими сентенциями. Приведем только один пример прозаического жанра. В 
знаменитой "Милиндапанхе" ("Вопросы [царя] Милинды") греко-бактрийский царь 
Менандр (II в. до н.э.), пытаясь уяснить у буддийского мудреца Нагасены