Philosophy // Essays in East-West Philosophy / Ed. by Ch.A. Moore. Honolulu, 
1951. P. 317-335; Mahadevan T.M. P. Social, ethical, spiritual values in Indian 
philosophy // The Indian Mind / Ed. by ChA. Moore. Honolulu, 1967. P. 152-171.
5 Goodwin W.F. Ethics and value in Indian philosophy // Philosophy East and 
West (PEW), 1954. Vol. 4. P. 321-344.
6 См. к примеру: Malkani G.R. Spirituality - Eastern and Western // The 
Philosophical Quarterly, 1964. Vol. 37, № 2. P. 107.
7 См. к примеру: Thaetinen U. Indian Philosophy of Value. Turku, 1968.


Понять тех, кто разрабатывал "древнеиндийскую аксиологию" и продолжает делать 
это в настоящее время, считая что в Древней Индии она была чем-то само собой 
разумеющимся, отчасти можно. Во-первых, сам термин "ценности" (английское 
values) является в современной философской культуре безусловно престижным, и 
потому тем, для кого индийская "практическая философия" значима, выгодно этот 
термин в применении к ней употреблять. Во-вторых, он становится и все более 
"обесцененным", так как уже давно проходит эпоху перехода из разряда 
философских терминов в строгом смысле слова в разряд "весомых" слов обыденного 
языка, а потому уже мало кто решится определить, к чему он может быть применим, 
а к чему не может.

115

В самом деле, для того, чтобы отнести к "ценностям" все перечисленное у Поттера,
 достаточно знать, что "ценности" - это вообще все престижное и "весомое"для 
человеческого существования, что предполагает, собственно говоря, и каждый 
нефилософ. Но индийской философией следует заниматься не только нефилософам, но 
и философам, а философ, окинув взглядом все перечисленное (напомним, что это 
"карма и трансмиграция, способности йогинов и риши, проблема соотношения 
человеческой и божественной свободы", а также и рождение, и жизнь, и смерть) 
согласится с тем, что перечисленное можно отнести к "теории ценностей" только в 
том случае, если аксиология для нас ничем не отличается от антропологии, 
предметом которой является "все". Если же этот философ имеет представление о 
собственно аксиологической литературе (первый по времени из известных нам 
экземпляров этой категории текстов - "Психологическое основоположение системы 
теории ценностей" А. Дёринга, изданный в 1892 г.), то он обратит внимание на то,
 что "теории ценностей" всегда предполагали в качестве отправного пункта 
исследование того, что такое сама "ценность" как таковая. А все те значимые 
предметы внимания индийских риши, которые перечисляет Поттер, ни в малейшей 
мере не предполагали теоретизирование на предмет ценностей (если он, конечно, 
не располагает такими памятниками, о которых индологи до сих пор еще ничего не 
слышали), как, впрочем, и само понятие "ценностей". Поттер, конечно, 
предполагает, что они могли бы быть таковыми для нас, но тогда об этом надо 
было бы прямо так и сказать, что для философии ценностей XX в. такие-то и 
такие-то соображения "индийских риши" о рождении, жизни, смерти и избавлении от 
всех них могут представлять интерес (в данном случае мы уклонимся от обсуждения 
того, так это или не так), но не приписывать аксиологические изыскания самим 
древним индийцам. Если же он полагает, что объем понятия "теория ценности" 
может никак не совпадать в Европе и Индии, но экстраполирует эту чисто 
европейскую философскую дисциплину на то, что к ней не имеет никакого отношения,
 то его позиция была бы равнозначна, да и то лишь приблизительно, утверждению, 
будто лингвистика может быть в одном случае наукой о языке, а в другом - самим 
языком... [1].

1 Приблизительность предложенных аналогий состоит в том, что перечисленные 
предметы забот "индийских риши" не совпадают даже с объемом понятия "ценностей",
 не говоря уже о "теории ценностей".

116

Однако в сравнении с хириянновским поттеровское представление о ценностях и 
даже о теории ценностей следует признать еще вполне "академичным". В самом деле,
 Хириянна предполагает, что человек может "стремиться к ценностям" не только 
сознательно, но и инстинктивно - подобно тому, как самец - к самке. А это 
означает, в свою очередь, что "ценностное", которое впервые появляется в 
истории цивилизации в псевдоплатоновском диалоге "Гиппарх" в соотнесении с 
понятиями прибыльного и благого (231е-232а), могло быть освоено еще задолго до 
появления человека любыми животными, которые стремились к устройству своего 
жилища (артха) и к совокуплению (кама). Разумеется, обсуждать правомерность 
хириянновского терминологического уравнения человеческие цели = ценности в 
рамках предложенного им "теоретического каркаса" представляется излишним.

Не излишним, однако, было бы рассмотреть осмысленность данного уравнения в 
случае с Шармой, который хотя и цитирует только что рассмотренные хириянновские 
"медитации" (отнюдь не возражая против них), все же начинает свои рассуждения с 
трактовки терминов. Шарма правильно воспроизводит три значения сложного слова 
purusa + artha в словаре М. Моньер-Вилльямса за исключением того, что первым по 
порядку и значимости его эквивалентом являются "объект человеческого 
(у)стремления" (которое, кстати, находит соответствие в палийском сложном слове 
purisa + atthika - "ищущий слугу"), затем - "одна из четырех целей