Следует также иметь в виду, что в вэньяне, т.е. письменном литературном 
китайском языке, одним и тем же иероглифом выражаются как понятие "радость", 
так и понятие "музыка" [2], охватывающее помимо музыки массу других искусств 
вместе с соответствующими духовно-психическими состояниями, главное из которых 
- именно радость [3]. Семантическое единство "музыки" и "радости" было в 
конфуцианстве осмысленно и концептуально утверждено. А поскольку "музыка" 
рассматривалась конфуцианцами как высшее и необходимое проявление человеческой 
чувственности вообще, постольку "радость" естественным образом приобрела статус 
главного чувства. Основополагающим источником, зафиксировавшим эти 
представления, являются "Записки о музыке", в которых сказано: "Музыка - это 
радость [4], это то, что человеческие чувства не способны избежать... Музыка - 
это предопределение (мин1) неба и земли, основание (цзи2) уравновешенности 
(срединности) и гармоничности, то, чего человеческие чувства не способны 
избежать. Музыка есть то, с помощью чего прежние цари обнаруживали веселье".

1 Ср. с противоположным библейским принципом: "Во многой мудрости много печали; 
и кто умножает познания, умножает скорбь" (Еккл. 1, 18).
2 Правда, этим понятиям соответствуют разные чтения: "лэ" ("радость") и "юэ" 
("музыка").
3 См. также: Го Можо. Указ. соч. С. 235.
4 И понятие "музыка", и понятие "радость" здесь выражены одним и тем же 
иероглифом, поэтому в китайском оригинале фраза выглядит самоочевидной 
тавтологией.


Идейно господствовавшие во второй половине эпохи Мин последователи Ван Янмина 
развили и популяризировали эту тему. В частности, Ван Гэнь (1483-1540) 
утверждал: "Человечье сердце само в своей сущности радостно" ("И цзи" - 
"Посмертное собрание [произведений]", цз. 2, "Лэ сюэ гэ" - "Песня о веселом 
учении"). Поскольку семантика иероглифа "лэ/юэ" ("радость/музыка") в обоих 
указанных значениях связана с таким наивысшим проявлением чувственности, как 
эротика, подобные теоретические построения прекрасно


98

согласовались с общим духом того времени, отмеченного наивысшим расцветом 
эротической литературы и живописи. По-видимому, не случайно одним из возможных 
создателей самого выдающегося китайского эротического романа "Цзинь, Пин, Мэй" 
("Цветы сливы в золотой вазе") считается янминист Ли Чжи (1527-1602).

Согласно Ван Янмину, порочными чувства-эмоции делаются, становясь страстями 
(юй), т.е. благодаря нарушениям меры, которые суть следствия эгоистических 
помыслов и стремлений, обнаруживающихся в виде "любви к славе, пользе-выгоде, 
вещам" и являющихся атрибутами ненастоящего "эгоистического я" - сы у ("Чуань 
си лу", цз. 7). Главный из этих пороков - гордыня (ао), "преступлениям которой 
несть числа" (там же).

Искоренение страстей, с точки зрения Ван Янмина, должно автоматически привести 
к полному выявлению благосмысленной, абсолютно благой природы человека. Для 
"доведения благосмыслия до конца" (чжи лян чжи) Ван Янмин считал годными все 
средства, в том числе и медитирующее самопогружение в безмятежности и покое, и 
активную практику в социальной жизни. Достижение этой цели он связывал с 
выполнением нескольких рекомендаций:

1) Для начала - сосредоточенность в "спокойном сидении и пресечении дум и 
рассуждений", имеющая целью научить не погружению в нирвану, а "самоанализу и 
умению властвовать [собой]" ("Чуань силу", цз. 1).

2) Непреклонное намерение уподобиться совершенномудрому ("Чуань силу", цз. 3).

3) Личный опыт: "Если хочешь узнать, насколько горька [горькая тыква], тебе 
надо самому отведать [ее]" ("Чуань силу", цз. 1). Ср. афоризм Мао Цзедуна: 
"Если хочешь узнать вкус груши, то тебе нужно ее изменить - пожевать ее" 
("Относительно практики").

4) Самопреодоление и постоянный каждодневный самоконтроль: всякую вредную мысль 
подстерегать, как кот - мышь (чаньский образ, ранее использовавшийся Чжу Си) 
("Чуань силу", цз. 1).

5) Очищение от эгоизма, себялюбия и вредных пристрастий до конца, иначе 
"достаточно будет одной крупицы, чтобы нагрянули все скопища зла, влекомые друг 
другом" ("Чуань силу", цз. 1).

6) Самотренировка в текущих заботах: "Если проникнуть взором до самой сути, то 
в обязанностях сохранения достоинства и деловых обстоятельствах нет того, в чем 
бы благосмыслие не находило чудесного применения (мяо юн). Совсем вне пределов 
обязанностей сохранения достоинства и деловых обстоятельств вовсе нет 
благосмыслия" ("Чуань си лу", цз. 6), а еще лучше под ударами судьбы: несчастья,