3 Бруно Дж. О героическом энтузиазме (I, V]. С. 105-106.
4 Там же. [I, III]. С. 58.


Как существует два вида любви, так можно выделить, по Бруно, и два вида 
восторженных, или неистовствующих. Одни - "дики" слепы и неразумны, другие - 
"божественны", т.е. энтузиасты в собственном смысле слова. Далее, энтузиасты 
также могут быть двух видов: а) одни обуреваемы божественным духом, но 
проявляют свою божественность неосознанно, не понимая причины этого; божест-

564

венное сознание вошло в них, но они не осознали его в себе; б) другие, приняв в 
себя божественный дух, сохранили разум и сознание [1]. Именно последние и 
способны пройти так далеко, как только можно, по пути духовного восхождения.

Стезя совершенствования. Бруно - неоплатоник. И он воспринял многое в 
платоновской трактовке Эрота. Это касается и иерархии красоты (и бытия), по 
ступеням которой восходит взыскующий ум героического энтузиаста. Героическая 
любовь выражает устремленность к высшему благу, к полноте и совершенству. Она 
создает условия для преображения человека. Любовь преображает человека в Бога 
[2]. Героический энтузиаст преодолевает себя как материально-природное существо 
и утверждает себя в чистой - богоподобной - духовности [3].

1 См.: там же [I, III]. С. 52-53.
2 Там же [I, III]. С. 63-64.
3 Там же [I, IV]. С. 70.


Одновременно Бруно переосмысливает и развивает платоновскую идею постижения 
красоты. Божественное познание диалектично: человек не просто возвышается по 
иерархии красоты от низшего к высшему; - но, приблизившись к высшему и 
обогатившись высшим, он оказывается способным обратиться и к низшему с тем, 
чтобы по-новому увидеть красоту тела. При взгляде на мир с точки зрения 
вечности могут меняться смысл и критерии оценки воспринимаемого: то, что при 
обычном взгляде видится злом, может предстать в виде добра; то, что обращенный 
к земным заботам человек воспринимает как страдание и оковы, в свете 
абсолютного блага может почитаться добром или тем, что ведет к нему.

От человека, охваченного героическим энтузиазмом, требуется внутренняя 
дисциплина. Бруно отвергал христианский аскетизм как практику подавления 
страстей и плоти. Но требование дисциплины как подчинения духа задаче движения 
к свету, предполагало определенную аскезу. Бруноистская аскеза отнюдь не 
сводится к "умеренности ничтожества"; но "чрезмерные противоположности", 
которые переполняют душу энтузиаста, "кипящие желания", как и "застывшие 
надежды", могут оказаться серьезной помехой в постижении божественной истины. 
Душа энтузиаста раздвоена; она - в борьбе сама с собой. Он сам "больше не 
принадлежит себе"; он "любит других и ненавидит себя". Его мучает 
разноголосица; его душа мечется между крайностями. При всей своей критичности в 
отношении философии Аристотеля, Бруно разделяет аристотелевский критерий 
добродетели как середины между крайностями. Энтузиасту необходима сила для 
удержания себя от крайностей порока и сохранения себя для добродетели.

565

Здесь встает вопрос: что является залогом добродетели? Можно сказать, что Бруно 
фактически отказывается от христианской идеи божественной благодати. Человек 
устремляется по пути высшего познания, очарованный самой истиной - божественной 
истиной. Но может ли человек полностью полагаться на свои силы? Ответ на этот 
вопрос зависит от того, как понимать Амура - как ангела, т.е. посланника Бога, 
или как внутренне инициативную и целестремительную энергию самого человека. 
Если как ангела, то мы имеем ту же идею благодати, только преобразованную. Если 
как внутреннее другое Я человека, то, значит, в антропологии Бруно можно 
различить ранний вариант концепции автономии личности. Амур - двойник, другое Я 
героического энтузиаста, и он его проводник. Энтузиаст привязан к своему 
двойнику. Амур ведет энтузиаста по пути божественного познания; посредством 
себя он представляет энтузиасту две формы божественной красоты. Одна "лучом 
истины" проникает в ум энтузиаста, а другая "лучом блага" согревает его 
страсть; свет истины входит в энтузиаста через "дверь силы интеллектуальной", 
свет доброты - через "дверь силы стремления сердца" [1].

Благодаря божественному познанию энтузиаст возвышается и из "человека 
низменного и обыкновенного" становится "редким и героическим". Так он переходит 
границу мира чувственного и "начинает жить интеллектуально; он живет жизнью 
богов, питаясь амброзией и опьяняясь нектаром" [2].

Таким образом, как показывает в своей моральной философии Бруно, нравственная 
жизнь человека представляет собой постоянное усилие по духовному самовозвышению,
 и ответственность за инициативу этого усилия лежит на самом человеке.