Трактат знаменитого схоластика написан в 1132-1135 гг. В нем Абеляр различает 
понятия "порока", "греха", "намерения" и "действия". Прежде всего дается 
определение нравов (mores) - они представляют собой пороки или подвиги души, 
которые делают нас склонными к дурным или добрым делам. Нравы склоняют волю к 
действиям. Поскольку пороки и добродетели оказываются свойственными не только 
душе, но и телу, то в их определении Абеляр опирается на традиционное античное 
понимание добродетели как естественной "добротности", функциональной 
пригодности и здоровья. Существуют такие добродетели и пороки, которые нравов 
не затрагивают, т.е. не удостаиваются ни похвалы, ни порицания, например, 
острота ума или забывчивость. Человек может быть порочным, даже не проявляя это 
свойство в поступках (гневливость, сладострастие).

С этим натуралистическим представлением о нравственных качествах связано 
понимание Абеляром греха - если порок есть то, благодаря чему мы склоняемся к 
прегрешению, т.е. то, что заставляет нас сочувствовать тому, что запретно, то 
грех представляет собой само сочувствие или согласие воли на это [1]. А это 
означает презирать Творца, т.е. не делать ради него того, что надлежит. 
Теоцентрическая мотивация становится у Абеляра фундаментом морального действия. 
Отождествляя волю со способностью желания, он при этом не признает злую волю 
источником греха, так же как добрую волю началом добродетели, обосновывая свое 
мнение тем, что в этом случае грех будет причастен не только небытию, но и 
бытию. Грех же на самом деле есть отсутствие бытия, и субстанции греха быть не 
может, даже в злой воле. Это рассуждение направлено против аристотелевской 
традиции в понимании концепции добродетели и порока как некоторых складов души 
(у Фомы Аквинского это habitus - расположение). Грех - это слабость воли. 
Отсюда и заключение, что его можно совершить и без злой воли, как бы 
непроизвольно. В свою очередь, злая воля ("желание недозволенного") может быть 
обуздана и подчинена Божьей воле. Что же тогда в этом случае является 
источником греха, сли не воля? Поскольку грех есть согласие с порочным желанием,
 то отсюда следует, что он представляет собой акт разума - судящей способности.

1 Абеляр Петр. Теологические трактаты. М., 1995. С. 249.

533


Абеляр вносит в этику свойственные его образу мышления интеллектуальные мотивы: 
разум определяет пороки и добродетели души так, что соглашается или нет с 
порочными или добродетельными стремлениями воли. В этом трактате содержится 
скрытая полемика с известной нам мыслью Ансельма Кентерберийского о 
добровольности любого сознательного действия - ведь в этом случае, возражает 
Абеляр, "пришлось бы назвать добровольным то, что происходит в результате 
любого воления" [1], в том числе и убийство при самозащите. Но ведь при этом у 
убийцы не было желания (злой воли) совершить данное преступление, а грех был 
только в согласии разума на него. Ансельм, наверное, возразил бы на это: А 
разве разум не изъявил в данном проступке свою волю? Действительно, получается, 
что разум, вынося свои решения независимо от воли, берет на себя функцию 
волевого начала. Моральное самоопределение превращается у Абеляра прежде всего 
в интеллектуальную процедуру.

К двум названным элементам морального деяния - воле и разуму - Абеляр 
присоединяет и сам поступок, т.е. предметное действие. Сами по себе поступки 
оказываются в моральном смысле нейтральными: "не в поступке, а в намерении 
(intentio) состоит заслуга или подвиг" и "ничто не может загрязнить душу, кроме 
принадлежащего ей, то есть согласия"; "воля и согласие всегда в нашей власти" 
(рассуждения, близкие стоицизму). Моральное качество поступка определяется 
исключительно намерением, имеющим своей целью угодить Богу, т.е. религиозным 
мотивом. Абеляр правильно отмечает, что одно и то же деяние может совершаться 
по абсолютно разным мотивам. В целом он выделяет четыре составляющих греха - 
"изъян души, толкающий к прегрешению, затем самый грех, который мы усмотрели в 
согласии на зло, то есть в презрении к Богу, далее волю, направленную на зло, и,
 наконец, злокозненный поступок" [2].

1 Абеляр Петр. Тео-логические трактаты. С. 225.
2 Там же. С. 280.


Поскольку результат поступка сам по себе не может определять его нравственную 
оценку, делается недопустимый для христианского мыслителя вывод: невежество и 
связанное с ним неверие не могут быть вменены в грех; незнание истинного Бога 
снимает обвинения в грехе даже с тех, кто преследовал христианских мучеников и 
даже Христа - ведь они верили, что творят богоугодное дело. Абеляр вы-

534

сказывает парадоксальную мысль, что эти злодеи совершили лишь "грех деяния", и 
их грех был бы более тяжким, если бы они вопреки сознанию проявили пощаду к тем,
 кого, как они считали, нужно преследовать. Правда, принимая к сведению 
практику церкви, он все же соглашается, что для людей сознательных неверие 
преграждает доступ к вечной жизни - этим самым грех рождается не из презрения к