принудительного, т.е. такого, что воля делала бы вынужденно, против своего 
желания, нехотя. Даже если кого-то заставляют что-то делать, он, предпочитая, 
например, сохранить жизнь, нежели праведность, делает это по своему желанию: 
"можно быть убитым вопреки желанию... но нельзя хотеть по своей воле, потому 
что не может хотеть тот, кто не хочет хотеть; ведь всякий, кто хочет, хочет и 
самого своего хотения" (Ibid. 214, 21) (определения, не согласующиеся с 
тезисами Аристотеля о "невольных" действиях). Обманывающий делает это не ради 
самого обмана, а ради чего-то другого, но тем не менее "неправильно говорится, 
что он обманывает вопреки желанию, потому что он обманывает, желая

529

этого" и "неправильно сказать, что он не по своей воле хочет обмануть, потому 
что он этого хочет, исключительно желая этого. Ведь как тот, кто обманывает, 
хочет самого обмана, так и когда он хочет обмануть, он хочет самого желания" 
(Ibid. 215, 30). Согласие воли на что-либо она дает из себя самой, а не в силу 
природы или необходимости.

С этими доводами выдающегося мыслителя трудно не согласиться - воля не автомат 
и обладает духовной автономией, всегда сама на что-то соглашаясь или нет. Но, 
не осознавая того, Ансельм затронул здесь слишком значительную тему не только 
для моральной философии - проблему первичного субъекта воления (к слову, 
великий Кант в своем моральном учении вообще избегал этого вопроса). Его выдает 
подспудный мотив предыдущих рассуждений - "нельзя хотеть по своей воле", т.е. 
если бы воля могла, она лгала бы без желания лгать, совершенно отрешенно. 
Значит, в самой воле есть нечто, неподвластное ей, и ее хотение непроизвольно? 
Кто изволяет в самой воле? Что есть она сама} Спонтанность хотения (желания) 
воли, без которого нет свободного выбора, не во власти воли.

Как мы видели, эта проблема волновала еще Августина, правда, он допускал, что 
мы можем в одно и то же время желать и не желать своего хотения. Ансельм же 
ограничивается фиксацией неопровержимого факта волевого признания 
(практического характера) любого сознательного морального деяния, и только. В 
трактате "Об истине" Ансельм, определяя справедливость как "правильность воли, 
сохраненную ради ее самой", различает действия должные ради самой правильности 
и должные ради чего-то другого: оба рода поступков предполагают хотение 
должного, но похвальное хотение хочет правильного только ради него самого. 
Конечно, можно подать милостыню бедняку с желанием исполнить должное, но при 
этом с тщеславной целью или по принуждению (это будет предосудительное хотение),
 а можно иметь целью желания само должное - и это желание будет правильным 
(позже такое желание Кант назовет уважением к закону) .

Если обратиться к примеру искушений души, то воля, на первый взгляд уступающая 
им, все-таки поддается им сама, а не они ее "превозмогают". Ансельм говорит, 
что неспособность воли сохранить правильность происходит из-за "затруднения" 
(difficultas) внутри самой воли, но оно не уничтожает способности воли как 
таковой устоять в правильности. Он различает волю как "орган желания" в самой 
душе, и его употребление в действиях воли. (В другом трактате, "О падении 
диавола", он говорит, что и способность желания, и

530

само желание есть благо, поскольку они суть некие сущности и Божий дар, а 
хотение души есть определенное употребление этой сущности (способности желания).
 Зло же состоит в неправильном употреблении ее). Сила желания заключается в 
воле как некой реальности, которая сохраняется в душе всегда, но желания воли 
могут быть многоразличны - воля сама обращает себя к тому, чего больше хочет. 
Но, кроме того, человек всегда удерживает способность сохранять правильность, и 
поэтому он всегда свободен. Конечно, для христианского мыслителя невозможно 
мыслить моральную жизнь без благодати - Ансельм утверждает, что от правильности 
человек может отвратиться только по своей воле, но "от рабства и греха он может 
отвратиться только благодаря кому-то другому" (Ibid. 223, 6), т.е. Богу.















§ 2. БЕРНАР КЛЕРВОСКИЙ. "О БЛАГОДАТИ И СВОБОДНОЙ ВОЛЕ"

Трактат выдающегося деятеля католической церкви XII в., поборника ортодоксии и