представлялся аксиоматичным. Первый - считать зло ("хорошо обоснованным" - 
Лейбниц) феноменом приватного сознания, иллюзией, необходимо воспроизводящейся 
на индивидуальном уровне души, неспособной охватить одним взором целокупность 
универсума. Таков, к примеру, определяющий мотив раннего трактата "О порядке". 
Но подобное решение заключало в себе серьезную опасность для христианского 
сознания - если зло нашего мира иллюзорно, то столь же иллюзорным будет и 
жертва Христова, принесенная во избавление от этого зла (гностический докетизм).
 В этом случае для спасения человека было бы достаточно интеллектуальной 
процедуры "исправления имен" сущего, правильной ориентации взгляда. Второй путь 
- разведение двух планов бытия - видимого и невидимого, явленного и сокрытого. 
Правда, и в этом случае апелляция к ограниченности человеческих возможностей 
для познания сокровенного (абсолютно справедливого) строя бытия остается в силе.
 Августин настаивает на том, что к порядку космоса "ничего нельзя прибавить, 
потому что он совершенен" (De lib. arb. III, 9).

А как же быть с человеческими страданиями? Они также необходимо дополняют 
совершенство целого - ведь "оно претерпевало бы ущерб, если бы мы все время 
благоденствовали". Несчастья человека также необходимо включаются в 
справедливый порядок: они всегда оказываются наглядно зримыми воздаяниями за 
неведомые нам, но известные Богу проступки (грехи) человека. Наоборот, если бы 
грешник не страдал, можно было бы усомниться в справедливости Творца. 
Преступивший заповеди, "если и не свершает в своих поступках должное, 
претерпевает в страдании должное" (Ibid. Ill, 15). И даже если нам кажется, что 
не все грешники получают по заслугам в этом мире, то на самом деле все 
воздается им Богом и в настоящее время без всякой отсрочки, на будущее же 
оставлена лишь

514

зримая манифестация справедливого возмездия. Эта мысль Августина, критически 
заостренная против языческой теории реинкарнации, вполне вписывается в контекст 
теологической доктрины, переводя моральные реальности в план сокровенного, 
сокрытого, но вряд ли она удовлетворила бы светски ориентированного моралиста, 
например, Аристотеля, для которого добродетели и пороки необходимо 
манифестированы в социальной жизни субъекта. Сокровенный аспект морали 
упраздняет зримые, рациональные критерии оценки поступка.

Чрезвычайно значимая тема трактата "О свободном выборе" - соотношение 
первородного греха и благодати. Августин, обращаясь к "Посланию к римлянам" ап. 
Павла, обнаруживает источник человеческих пороков в наследии первородного греха.
 Это представление стало фундаментальным принципом августиновской этики. Грех 
прародителей человечества транслируется на их потомков через плотское рождение: 
мы все происходим из одной души согрешившего и потому являемся наследниками, 
во-первых, его проступка, во-вторых, справедливого, как подчеркивает Августин, 
божественного воздаяния за него (justa poena, supplicium peccati). Наследие 
греха и наказание за грех - это невежество и слабость человека, которые и 
порождают неправую - ослепленную и беспомощную - волю. И никто из людей не 
способен своей силой преодолеть его. Только Христова жертва дает человеку 
возможность спасения - если для всех тех, кто жил до благовествования, 
невежество и беспомощность были воздаянием за грех, то сейчас они становятся 
побудительными началами служения для восстановления нетленного тела. Августин, 
говоря о божественной благодати - той силе, которой Бог помогает человеку, 
различает две формы ее воздействия на человека: внешнюю - через закон и 
внутреннюю - через слово, идущее из глубины сердца (Ibid. III, 20).













§ 3. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЗЛА. ТЕОДИЦЕЯ

Если для светского моралиста добро и зло являются аксиомами нравственного 
сознания, то для всякого религиозного мыслителя, исходящего из постулата 
существования благого творца, кардинальной становится проблема происхождения 
зла. Августин решал ее по-разному. В ранних трактатах, отмеченных прежде всего 
влиянием античной, стоической и неоплатонической традиции, он склоняется к 
мысли об определенной иллюзорности зла в сотворенном совершенным творцом 
космосе (выше мы уже говорили о сложностях, вызываемых таким пониманием). Более 
основательной и авторитетной для последующей христианской мысли была 
разработанная Августином, опять же не без влияния платонизма, онтологическая 
доктрина зла.