Как же человек пользуется своей волей, если мы знаем, что не всегда его воля 
оказывается доброй? Есть ли что-то, что лежит в основании самой воли? Здесь 
Августин формулирует одно из кардинальных положений своей волюнтативной 
метафизики, которое позже будет подхвачено наследниками его мысли, среди 
которых можно назвать и Дунса Скота, и Декарта: высшим принципом воле-ния 
оказывается сама воля человека - "Что еще в такой степени в нашей воле (в нашей 
власти), как сама воля? (De lib. arb. I, 1)". Воля сама может выбирать, какой 
она хочет быть - доброй или злой. Она обладает возможностью свободного выбора 
(liberum arbitrium volunta-tis), т.е. свободным (произвольным-voluntarius) 
движением к тому или иному началу. Отсюда еще один значимый термин этики 
Августина - это определение воли как "среднего блага" (medium bonum), т.е. ни 
доброй, ни злой (или vis media - "промежуточной способности"). Моральные 
квалификации душа обретает, включаясь в объективную иерархию космоса, - от Бога 
на вершине сущего до чистого ничто на перифении бытия.

Добро и зло определяются у Августина диспозиционно или интенционально - в 
зависимости от установки нашей воли, ее направленности: добро - когда воля 
утверждается в высшем благе, зло - когда воля отворачивается от неизменной 
истины и обращается к себе, к собственному благу. Это есть грех гордыни, 
желания принадлежать только самой себе (suae potestatis esse), свидетельство 
"превратной воли". Еще более низкий моральный статус обретает душа, взыскующая 
вещественных благ внешнего мира. Вполне в духе стоиков Августин говорит о том, 
что плохи или хороши не вещи как таковые (сами по себе они безразличны), а 
предпочтение, отдаваемое им нашей волей. Правда, здесь же очень отчетливо 
звучит и специфически христианский мотив осуждения своеволия души, отвергающей 
Бога, даже если в этом и проявляется ее свобода, которой она злоупотребляет. 
Что же заставляет волю совершать это "отступничество" (aver-

512

sio)? Августин отказывается отвечать на этот вопрос: воля есть причина греха, а 
можно ли искать причину самой воли? Тем не менее такая причина существует: злая 
воля (обратим внимание - злая, потому что собственная, propria, воля) берет 
начало в ничто (ex nihilo). Это еще одна важная тема, заданная Августином всей 
средневековой моралистике: самооопределение воли ко злу как следствие ее 
беспричинного склонения. Ведь сказать, что причиной злой воли является ничто - 
все равно, что утверждать ее самоукорененность, самопроизвольность, отсутствие 
другой причины ее побуждений, кроме нее самой.

Однако более пристальный взгляд на онтологию Августина открывает иной аспект 
понятия ничто - ничто действительно выступает как причиназлой (греховной) воли, 
но причина не производящая, а изводящая (умаляющая) (efficiens-deficiens). 
Ничто, из которого ветхозаветный Бог сотворил мир, становится у Августина 
фактическим началом любого греховного движения, правда, только в возможности. 
Воля к греху как превратное стремление оказывается противоречащим природе души, 
искажающим ее сущность. Августин, основываясь на теологических реалиях, 
высказывает замечательную мысль, значимую для любой моралистики: именно потому, 
что греховное стремление идет не от природы, или необходимости, злое деяние 
становится вменяемым человеку. Своевольный, ненатуралистический характер 
свободной воли человека делает его одного ответственным за свои поступки. 
Правда, в этом случае речь идет почти исключительно о злой воле; позже Августин,
 следуя той же логике ненатуралистической трактовки морального деяния, делает 
ответственным уже за благие деяния человека божественную благодать - 
сверхприродное начало (божественное своеволие).

А не лучше ли было бы, чтобы Бог не давал человеку свободной воли - ведь она 
привела к грехопадению и остается источником порочных поступков? Нет, поскольку 
она же и отличает человека от иных тварей и дает ему возможность стать 
существом моральным.

Интересно, что в первой главе того же трактата Августин, словно предвосхищая 
последующих критиков формализма в этике, резко выступает против "золотого" 
правила морали - не делать другому того, чего не хочешь себе. Он справедливо 
замечает, что прелюбодеяние может вполне укладываться в это правило, если все 
совершающие его согласны признать его общезначимым принципом, обращенным по 
своим последствиям и к ним самим (Кант допускал возможность такой интерпретации 
своего категорического императива). Для Августина прелюбодеяние оказывается 
злом не потому, то нарушает закон всеобщности (этого, как мы согласимся, здесь 
нет), а потому, что уже сама похоть (libido) есть зло, даже оставаясь только 
греховной мыслью.

513

Еще одна сквозная тема всей августиновской этики - идея совершенства всего 
сущего как основы морали. Августин, начиная с ранних своих произведений, был 
глубоко убежден, что в сотворенном Богом мире в высшей степени воплощены 
полнота и совершенство бытия, красота и справедливость (правда, это убеждение в 
значительной мере претерпело трансформацию в последние годы его жизни, особенно 
в период антипелагианской полемики). Перед Августином были два варианта решения 
проблемы присутствия зла в мире, при том условии, что сам факт наличия зла