многих" страданиями Спасителя мы находим в Евангелиях (Мф., 20:28). Имя Христа 
как Искупителя знает не только христианский Запад (лат. Redemptor), но и 
христианский Восток (греч. lutrotes). Законническая версия искупления задается 
Тертуллианом и Августином ("в этом искуплении кровь Христа служит как бы платой 
(pretium) за нас, которой дьявол не обогащается, а обуздывается" "De Trin." XV, 
19), но она знакома также Григорию Нисскому и Максиму Исповеднику. Последний 
определяет Христову жертву как "суд над судом". Этой теме посвящен специальный 
трактат Ансельма Кентерберийского "Почему Бог стал человеком?". О "выкупе" 
(lutron) жертвой Христа за род человеческий говорят Ориген, Афанасий Великий, 
Григорий Нисский. Интересно, что великий каппадокиец, нисколько не сомневаясь в 
том, что Бог мог бы своей волей освободить грешника, настаивает в этом случае 
на необходимости соблюдения и самим Богом того "закона", по которому 
осуществилась сделка, - требуется "выкуп" (lutrosis) в виде жертвы Мессии 
("Orat.cat." 61A). Ориген, а вслед за ним и Григорий Нисский даже предполагают 
некоторую Божественную хитрость, когда дьявол попадается на крючок, казня 
невинного. И Павел повторяет, что грех уничтожен не "законом дел", а "законом 
веры" вследствие "жертвы умилостивления (hilasterion") (Рим., 3:25), т.е. 
благодатного, жертвенного дара Бога. Именно моральный мотив движет 
победительной Господней волей.

Особая тема "Посланий" - это практическое отношение человека к земному миру и к 
своей чувственной жизни. Оно должно быть интерпретировано через 
эсхатологическую доминанту мышления апостола Павла. Человек еще живет в 
эмпирическом космосе, но уже ему не принадлежит (речь идет в первую очередь об 
избранных к спасению, но и не только о них). По своему видимому образу, 
плотски-телесно человек еще в мире, но внутренне-духовно уже его преодолел. 
Отсюда и амбивалентность заповедей, обращенных к земной жизни. Правда, эта 
черта является существенно значимой для всего христианского мировоззрения.

473

Как отмечает С.С. Аверинцев [1], отношение христианина к миру не может быть ни 
чувственным (по сути он отрешен от мира), ни бесчувственным (мир - творение 
Божие и место нравственного подвига человека) - его можно определить как 
сочувственное (это характерно и для буддийского миросозерцания): взгляд на мир 
без вожделения и отвращения, постоянное ощущение его утраты и надежда на жизнь 
вечную. Ярче всего этот двойственный мотив звучит в догмате о прославленном 
теле и в образе "нового неба и новой земли": мир, к которому привязан человек, 
остается существовать и даже увековечивается, но воскресает нетленным и 
преображается (в противоположность гностике, в которой спасается только дух, 
уходящий за пределы материального мира, а последний просто отбрасывается). 
Co-распятие апостола Павла Христу и преграждает ему путь к растворению в 
материальном мире. Знаменитая формула его нового мироотношения звучит так: "и 
пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего" 
(1Кор., 7:31).

1 Философская энциклопедия: В 5 т. М. 1960-1970. Т. 5. Ст. "Христианство".


Хотя до скорого наступления ("время уже коротко") Царства Христова все люди 
должны оставаться в том статусе, который они имеют, у апостола все же и в этом 
мире существуют несомненные приоритеты, например, замужество благо, но девство 
оценивается выше. Апостол хочет освободить человека от земных забот, чтобы он 
безраздельно служил Богу, поскольку служение плоти приводит человека к скорбям. 
В этом пассаже отчетливо проглядывают аскетические черты учения Павла, впрочем, 
достаточно сдержанные, ведь он обращался не к монахам. Апостол словно хочет 
вывести все чувственные элементы в адиафорон, нейтрализовать их, в то же время 
не превращая эту деятельность в специальную дисциплину, иначе она отнимет много 
сил и будет отвлекать от подготовки к будущей жизни. Ведь времени оставалось 
мало! Иное ощущение времени было у профессиональных подвижников на стезе 
стяжания Духа Святого, христианских аскетов, - для них Царство Божие 
отодвигалось в неопределенность и еще было время спасать душу и тело.

Апостол различает дела плоти (блуд, идолослужение, вражда, ссоры, убийство) и 
дела духа (любовь, мир, милосердие, вера, кротость). Можно предположить, что 
последние являются зримыми приметами избрания, смерти и воскресения с Христом: 
здесь этика


474

апостола смыкается с его мистикой. На спасенных уже в этой жизни нет закона 
(Гал., 5:19-23), вернее, они подчиняются не закону мира (плоти), а закону 
благодати (духа). Павел называет их "пневматиками", повзрослевшими в 
добродетели, в то время как остальные, "плотские", суть еще "младенцы во 
Христе".

Можно вспомнить также известные образы "твердой пищи" знания, "гносиса", ,и 
"млека" веры, правда, в этом случае речь идет уже не столько об этической 
дифференциации, а о разных уровнях познания, отсюда и элементы гностической