358

переход человека и общества к духовно-нравственной стадии развития. Сократ, 
во-первых, выделяет в системе человеческих целей те, которые полностью зависят 
от самого индивида и составляют пространство ответственного действия, и, 
во-вторых, рассматривает их в качестве решающей основы человеческой 
добродетельности.

1 Jaeger W. Paideia. Berlin, 1944. В. 2. S. 128.


Основной сформулированный еще Аристотелем упрек против этического 
интеллектуализма Сократа состоит в том, что он отождествляет добродетель с 
разумной частью души, игнорируя тем самым ее неразумную часть. Упрек этот 
нельзя признать безупречным. Сократ, конечно же, понимал, что душа содержит в 
себе некое иррациональное начало (к примеру, он отмечает, что поэты, подобно 
прорицателям и гадателям, творят в некотором исступлении, не зная того, о чем 
они говорят, - см. 1, 89). Но не оно интересовало его. В иррациональной, 
неразумной своей части душа так же не подвластна человеку, как и внешние 
обстоятельства человеческой жизни. А Сократ ищет такую совокупность действий, 
последнее и решающее слово по поводу которых принадлежало бы самому индивиду - 
это и есть действия, которые целиком зависят от знаний. Знания есть тот канал, 
через который человек осуществляет контроль над своим выбором. Они обозначают 
зону автономного, свободного и ответственного поведения. Тот, кто желает 
действительно опровергнуть Сократа, должен доказать, что существуют какие-то 
другие основания, помимо знающего разума, который позволяет человеку 
действовать ответственно, самому управлять своим поведением.

Таким образом, тезисом "добродетель есть знание" Сократ определяет 
нравственность как пространство ответственного поведения индивида, а тезисом "я 
знаю, что ничего не знаю" возвышает ее до личностно формирующего фактора, более 
важного, чем власть, деньги, другие внешние и телесные блага. Учение Сократа, 
которое отождествляет добродетель со знанием, более адекватно, чем учение 
софистов, выражает логику и установки самого морального сознания, прежде всего 
его претензию на то, чтобы быть высшей оценивающей инстанцией в человеческих 
делах. Если софисты дискредитировали самомнение морали, интерпретировав ее как 
превращенную форму прагматических интересов индивида, то Сократ призывает 
относиться к моральному сознанию самым серьезным образом и предлагает 
философскую теорию, которая обосновывает такое отношение. Моралистичность 
Сократа не является доктринальной, она выражает и продолжает моралистичность 
самой морали.

359

Этическое мировоззрение Сократа отличается необычайной внутренней 
напряженностью. Он говорит, что добродетель есть знание, и в то же время свою 
мудрость видит в осознании того, что он ничего не знает. Он глубоко убежден в 
существовании общих нравственных понятий, но все его беседы направлены на 
дискредитацию общепринятых нравственных представлений. Он говорит, что 
добродетель сама по себе есть нечто прекрасное, и утверждает, что власть 
добродетели над человеком объясняется ее полезностью. Он верит в очищающую силу 
разума, знаний и совершенно не стремится придать своим взглядам научную форму, 
предпочитая систематизированному изложению непосредственную беседу и личный 
пример. Он признает необходимость подчинения законам, почитания богов, 
послушания родителям и одновременно обосновывает моральную суверенность 
личности. В этике Сократа переплелись различные идейные мотивы, сталкиваются 
различные этические установки. Деятельность Сократа протекает, когда 
завершается начавшееся на заключительной стадии первобытного общества 
становление индивида в качестве личности, формируются социальные и 
индивидуально-психологические механизмы, позволяющие и требующие от личности 
самостоятельного, ориентированного на собственные интересы и представления 
образа действий. В то же время классический полис сохраняет черты 
непосредственной общности. Личность обособляется, но не противостоит полису, 
рассматривает себя в качестве выразителя общего блага. Как говорит К. Маркс, 
Сократ "оказывается столь же субстанциальным индивидом, как и прежние философы, 
но в форме субъективности..." [1] Именно это взаимноотрицающее единство 
субстанциальности и субъективности составляет специфический колорит этики 
Сократа.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 40. С. 57.