выраженное на философском языке рационально-ответственных суждений, то нетрудно 
сделать вывод, что человеческое совершенство (и обретаемое через него 
бессмертие) Сократ конкретизирует как моральное совершенство.

1 Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. М.; Л., 1935. С. 119.

356

Необычные этические суждения Сократа были беспощадным диагнозом, удостоверявшим 
и объяснявшим глубокую испорченность нравов. Сократ установил: люди говорят о 
справедливости, мужестве, прекрасном, считают их самыми важными и ценными 
вещами в жизни, но при этом не знают, что это такое. Сократ беседует с 
полководцем Лахетом о мужестве. Лахет не может сказать, что такое мужество. Он 
беседует с самым известным наставником юношества Протагором о добродетели. 
Протагор не может ответить на вопрос, что ему дает право быть учителем 
добродетели. Неугомонный Сократ пытается узнать у самых, казалось бы, 
подходящих для этого людей также о других понятиях, образующих высший 
ценностный ряд человеческого сознания. Каждый раз его ждет разочарование. 
Получается так, что люди живут, словно во сне, не отдавая себе ясного отчета в 
своих словах или поступках. Эта слепота в вопросах добродетели и является, по 
мнению Сократа, причиной опасной деформированности нравов, состоящей в том, что 
люди заботятся больше о теле и деньгах, а не о душе. Жертвой сократовой 
аналитики становится тот, в ком "нет добродетели, а он только говорит, что она 
есть" (1, 99). Не случайно его собеседники не только путаются, противоречат 
самим себе, они еще и сердятся на него, подобно тому, как дети, находящиеся в 
сладостном сне, сердятся на строгого воспитателя, который толчками будит их по 
утрам. Сократа в ходе споров не раз "колотили и таскали за волосы", в итоге его 
казнили; его обвинителями стали люди смертельно на него обиженные: "Анит был в 
обиде за ремесленников и политиков, Ликон - за риторов. Мелет - за поэтов, ибо 
Сократ высмеивал и тех, и других, и третьих" (Diog. L. II, 21,39).

Сократ в отличие от софистов (и это было одно из основных его разногласий с 
ними) считал, что добродетели нельзя научить. Может возникнуть недоумение: 
почему же нельзя научить, если она есть знание? По логике Сократа потому и 
нельзя, что она есть знание! Это значит, что само знание является 
действительным знанием тогда, когда оно нравственно преобразует индивида, 
возвышает его бытийный статус - меняет не что-то в нем, а его самого. Для 
Сократа знать и быть - одно и то же. Поэтому те, кто берутся обучать кого-то 
добродетели, снимают с тех, кого они собираются обучать, ответственность за 
нравственное содержание собственной жизни, лишают этических правомочий, самого 
права быть. Своим парадоксальным утверждением, что добродетели нельзя научить, 
поскольку она и есть

357

знание, Сократ обозначает различие между знанием, которое бытийно-значимо и 
потому глубоко интимно, является делом самого нацеленного на добродетель 
индивида, и мнением (в том числе мнением правильным, полезным), которое 
ориентирует во внешнем мире и усваивается индивидом также внешним образом, 
через обучение, с помощью учителей.

Обладает ли, однако, сам Сократ тем знанием добродетели, которое существует у 
собеседников? Нет, не обладает. Более того, он открыто прокламирует свое 
незнание и с этим связывает приписываемую ему мудрость. Прежде всего, следует 
отметить, что идеал знающего незнания прямо вытекает из сведения добродетели к 
знанию. Если добродетель есть знание и кто-то объявляет себя знающим, то он тем 
самым провозглашает себя добродетельным, а саму добродетель считает 
осуществленной. А осуществленная добродетель, или совершенство, есть 
бессмыслица, такая же, например, как сосчитанная бесконечность. Поэтому Сократ 
в силу одной только логики, не говоря уже о личной скромности и социальной 
наблюдательности, вынужден утверждать, что "он знает только то, что ничего не 
знает" (Diog. L. II, 32). Хотя "человеческая мудрость стоит немного или вовсе 
даже ничего", а по-настоящему "мудрым-то оказывается бог" (1, 90), тем не менее 
трезвое осознание этого факта открывает оптимистическую перспективу 
бесконечного нравственного совершенствования личности. Когда я знаю, что ничего 
не знаю, и при этом знаю также, что от знания добродетели зависит 
добродетельность жизни, то у меня есть направление и пространство правильного 
поиска. Ясное знание своего незнания должно побуждать человека искать 
нравственную истину. Знающее незнание Сократа есть призыв и требование 
постоянно думать над тем, правильно ли мы живем, есть философски обоснованное 
предостережение против самодовольства и успокоенности.

Этика Сократа есть этика индивидуальной личностной ответственности. Она 
выражает ту стадию личностного развития, когда индивид возвышает себя до уровня 
субъекта нравственно-ответственного поведения. Личность берет на себя бремя 
ответственности и вины за свое человеческое развитие. Известный исследователь 
античности В. Ийегер пишет: "Сократ - последний гражданин в смысле древней 
полисной Греции. Он же одновременно является воплощением и высшей точкой новой 
формы духовно-нравственной индивидуальности" [1]. Сократовский образец личности 
возвещает