сравнении с нечестием.

277

Из этого вытекает, что мусульманин должен исправлять дурные нравы окружающих на 
благие, и такой императив действительно фигурирует в числе первоосновных. 
Однако он принципиально ограничен условием носильности, которое разбивает его 
на три уровня. Максимальный - делом; если это представляется неразумным, то 
словом; если и это неразумно, то - "в сердце", т.е. в своих мыслях, причем это, 
как говорил Мухаммед, наименьшее, что может сделать верующий, оставаясь 
верующим. Разумность определяется как суммарный результат действий, 
направленных на установление благочестия. Например, выступать против нечестия 
правителя неразумно, поскольку отрицательный результат (раздор, грозящий 
единству уммы) гораздо весомее, нежели вероятное благо (исправление нравов 
одного человека). Вместе с тем выступить против нечестия судьи - правильно, 
поскольку в этом случае вероятное благо превышает возможное зло. Понятия 
"непременно" или "во что бы то ни стало" несовместимы с толкованием императивов 
в мусульманской этике. Это характерно и для шиитской этики, заметно более 
ригористичной, нежели суннитская.











Монашество и аскеза

С представлением о негреховности плоти сочетается и принципиальное отсутствие в 
исламе института монашества. Коран расценивает монашество как человеческое 
нововведение, а не установление божественного Закона [57:27(27)]. Сунна 
подтверждает негативное отношение к монашеству постольку, поскольку оно связано 
с отрицанием семейных связей и брака, а в одном из хадисов (ад-Дарими 2075) 
Мухаммед говорит, что ему не было приказано вводить монашество, а следование по 
пути монашества он расценивает как нарушение его сунны (примера). Однако это 
касается монашества в его преимущественно христианском понимании. Универсализм, 
свойственный исламу, проявляется и в том, что понятие "монашество" (рахбанийя) 
перетолковывается как общее, принимающее частные формы в каждой религии. В 
классической литературе многочисленны упоминания хадисов (правда, не входящих в 
шесть наиболее авторитетных сборников), в которых утверждается, что каждый 
народ (умма) и каждый пророк имели свое монашество, а в исламе монашеством 
служит джихад. В этом, универсалистском толковании монашество понимается как 
"отход" от всего остального ради "поклонения" (ибада). Христианское монашество 
не принимается, причем чаще всего это обосновывается отрывом христианских 
монахов от людей и их уединением где-то в домах или в горах: такое 
отшельничество нормативно трактуется как странность и отклонение человека от 
собственной природы.

278

Вместе с тем в исламе признается зухд (также захада). Этот термин обычно 
переводят как "аскеза", "подвижничество". Такой перевод затемняет значение 
этого понятия: аскетизм и монашество в его христианском понимании не только 
совместимы, но в определенный исторический период даже совпадали, тогда как в 
исламе отрицание монашества сочетается с признанием зухда и, более того, с его 
высокой оценкой. Зухд - это не отказ от разрешенного Законом; целью захида 
(практикующего зухд) не может быть умерщвление или даже трансформация своей 
плотской натуры. Зухд - это прежде всего перенесение центра внимания с 
человеческого на божественное уже в этой, земной жизни. Как и в случае с 
упованием (таваккуль), зухд будет правильно практиковаться теми, для кого такое 
смещение акцента не приведет к потере правильной перспективы и безволию. 
Поэтому зухд сопряжен не с принципиальным отказом от материального, а с 
изменением отношения к нему: оно не должно служить объектом привязанности 
захида. Зухд - это повышенное благочестие (полный отказ от всего запретного и 
от излишеств в разрешенном) и отказ видеть что-либо кроме Бога в качестве 
подлинного агента изменений в земной жизни.