| |
РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ
БИБЛИОТЕКА ДЛЯ СЛЕПЫХ
---------------------------------------------------------------------------------
З А О Ч Н А Я Ш К О Л А
Д Л Я Р О Д И Т Е Л Е Й
ЕЛЕНА НАСИБУЛОВА
ДАТЬ НАДЕЖДУ, ВЕРУ И СИЛУ…
(Письма дочери)
МОСКВА
2002
Компьютерный набор – В.Ю. Макеев
Компьютерная верстка: Г.П. Коваленко
И.П. Степанова
В 2-6, 9-10 номерах журнала “Школьный вестник” за 2001 год опубликован цикл
статей Елены Насибуловой, посвященный воспитанию незрячего ребёнка самого
раннего возраста. Е. Насибулова по образованию педагог. К настоящему времени
она получила второе высшее образование по специальности “тифлопедагог”. К
проблеме воспитания незрячего ребёнка её заставили обратиться реалии её
собственной жизни. Е. Насибуловой организован плодотворно работающий союз семей,
имеющих незрячих малышей.
На Европейском совещании в 2000 году в Кракове по проблемам воспитания,
образования и трудоустройства лиц с нарушением зрения, в котором приняли
участие около 500 специалистов, выступление Елены Насибуловой было встречено
участниками совещания с большим интересом. Её опыт получил высокую оценку
зарубежных специалистов.
Е. Насибулова не претендует на научность своих изысканий и подчёркивает,
что делится своим опытом как мать и как начинающий тифлопедагог. Мы считаем,
что в её наработках много ценного. Проблемами воспитания незрячих детей
дошкольного возраста в нашей стране, по сути, никто всерьёз не занимается, в
педагогической литературе этот пласт проблем слабо разработан, и родители
незрячих дошкольников предоставлены самим себе в решении многочисленных
непростых задач. Это “белое пятно” и пытается прояснить Е. Насибулова.
Всем маленьким детям, видящим свет
или не видящим его никогда,
посвящается
20 июня 1996 года у меня родилась девочка, крохотная и живая. Я уже не
смогла её больше вынашивать, но я безумно хотела, чтобы она жила. Мне 32 года,
а ей всего несколько секунд, и она запищала! Через несколько часов, когда я
приду в себя, мне скажут: вес 950 граммов, рост 35 см, ест и дышит сама. Это
была 26-я неделя моей беременности.
Вечером началась гроза, и дождь размывал окна. Вдруг из трещащего
приёмника я услышала песню Сергея Никитина “Переведи меня через Майдан...”. Я
замерла в этой больничной тёмной тишине, слушая дождь. Песня очень странно и
глубоко задевала что-то внутри меня. И в голове пронеслось: “Это знак. Девочка
будет жить”. Если бы я только могла догадываться тогда, что ждет меня впереди!..
Конечно, я точно так же прошла бы этот путь, и песня была, конечно же, знаком,
но совершенно о другом.
В 4 месяца Насте поставили диагноз: ретинопатия недоношенных. Я помню лица
врачей, полутёмный кабинет и слова: “Она никогда не будет видеть. Видеть, как
вы”. Я вышла оттуда совершенно спокойной с одной мыслью: “Это невозможно. Это
не может произойти со мной. Она будет видеть”. Ещё не была мною прочитана
“Офтальмология” Е. И. Ковалевского, и я не знала нашей статистики (дети,
рожденные недоношенными и имеющие вес меньше 1000 граммов, в 83% случаев имеют
эту болезнь в разной степени — они все инвалиды с детства). Всё ещё было у меня
впереди...
Я прошла этот маленький путь длиной в жизнь своей Насти. И именно поэтому
мне хочется дать надежду, веру и силу тем, кто пойдёт этим путём после меня.
Начну с того, что в Москве не существует ни одной социальной структуры,
которая занималась бы маленькими слепыми детишками. В двух главных глазных
больницах города (Гельмгольца и Морозовской), где сосредоточены все незрячие
дети, вы не найдёте ни одной должности тифлопсихолога, тифлопедагога (tiphlos
по-гречески — слепой). Нет ни одного специального стенда, на котором была бы
отражена информация о наличии всех структур, работающих со слепыми детьми в
Москве. Меня удивляло только одно, — почему эти дети нигде не регистрируются
отдельно? И я начала искать сама. Я прошла в своём городе всё, что можно было
пройти:
— НИИ коррекционной педагогики Российской академии образования;
— Учебно-воспитательный комбинат № 1844 (для слепых и слабовидящих детей);
— Российская государственная библиотека для слепых (с
тифлобиблиографическим отделом);
— Дошкольное образовательное учреждение № 823 (с единственной в городе
группой для слепых детей).
Параллельно я вела видеозаписи и дневник, посвященный Насте. Занималась в
тифлобиблиографическом отделе, читая и конспектируя работы по тифлопедагогике и
тифлопсихологии. То есть у меня появилась своя собственная маленькая база, и я
решила искать другие семьи, чтобы их путь был легче моего. Ведь слепые дети
рождаются в разных социальных слоях, у людей с разными темпераментами и разной
жизнестойкостью. Ни один человек на Земле не готов изначально к такому
испытанию. А я уже знала, что такое чувство потерянности, надежды,
безысходности, любви, боли. Я прошла этот путь и знала, как помочь пройти его
другим. К этому времени моей девочке исполнилось 1 год и 7 месяцев, и я сама
повесила на стенде глазного отделения больницы объявление, где написала; “Моей
девочке 1,7 года, и она видит только свет…”. Я перечислила все организации,
занимающиеся слепыми детьми, и обратилась к родителям: “Давайте объединимся и
поможем нашим детям”.
Мой телефон зазвонил. Сейчас рядом со мной 22 семьи. Мне хотелось бы
подчеркнуть, что я никогда не ставила своей задачей обучить родителей, как
заниматься со слепыми детьми. Это, прежде всего дело
профессионалов-тифлопедагогов. Мне просто хотелось дать людям силу и
уверенность в завтрашнем дне, чтобы они чувствовали и понимали, что не только у
них одних слепой ребёнок. Я показываю им, как через своё личное эмоциональное
восприятие мира я раскрываю этот мир своему ребёнку.
Насте 2 года. Мы на крутом спуске шоссе. Она сидит впереди меня на
велосипеде, на специальном детском сиденье. Я отталкиваюсь, и мы летим вниз. Мы
договорились с ней заранее, как она расставит свои ручки. Мы едем с такой
скоростью, что у меня слёзы на глазах. Она расставляет ручки в стороны, и они
дрожат на ветру. Так я показываю ей, как летают птицы.
Я учу её слушать дождь. Я выношу Настю под сильный ливень и запрокидываю
головку вверх, чтобы она чувствовала полёт капель.
Мы играем с ней в рыбок. Она, держась за плечи Полины - моей старшей
девочки, ныряет вместе с ней глубоко под воду. Настя старательно машет ножками
хвостиком, созывая в стаю других рыбок. Я уже заранее поймала их, и они ждут в
ведёрке на берегу.
Насте 3 года. Мы отдыхали на море и долго купались около берега. Затем я
отвезла её на лодке далеко от берега и, надев нарукавники, осторожно опустила в
воду. Я отплывала, а моя девочка медленно качалась на волнах одна - наедине с
морем. Так я объясняла ей объём, пространство, одиночество.
Год назад к нам в квартиру ворвалась кошка, в этом году мы приютили собаку.
Они пришли к нам сами, и мы взяли их в свою семью, к двум детям, попугаю,
морской свинке, черепахе и рыбкам. Собака ждала щенков, и мы вместе, с первых
часов жизни, наблюдали за ними. Теперь Настя знает, какие они при рождении, как
сосут молочко, какие у них маленькие язычки и закрытые глазки. Я показала ей,
что все малыши пахнут молоком, смешанным с нежностью и беззащитностью. Каждое
утро, как только Настя начинала просыпаться, я укладывала ей щенка на подушку.
Её утро начиналось заботой о нём.
Такими примерами мне хочется показать родителям, что возможности
восприятия слепого ребёнка безграничны. И только родители со своей любовью и
верой в него помогут ребёнку познать этот мир.
Весь прошлый год мы ходили большой компанией в кукольный театр на
Бауманской. Я бронировала первый ряд, и наши дети, которые видят только свет,
затихали у нас на руках. Представление разворачивалось прямо перед ними, и они
были его участниками - точно такими же, как и другие дети в зале.
Сейчас мы - родители - ещё больше объединились. Но, наверное, потребуется
много времени для того, чтобы люди, которые окружают меня, поняли, что только
вместе мы сможем достичь желаемого. Мы будем ходить в театры и зоопарки,
печатать календари, переводить нужные нам книги, искать помещение для занятий,
заниматься своими силами с нашими малышами. Мы будем просто общаться. Но я знаю,
что моя цель ещё очень далека от меня и что она потребует много сил и времени.
Для всех нас и для тех, кто придёт после нас, нужен профессиональный центр
социальной реабилитации слепых детей и их родителей. И я буду вести свой
маленький корабль к этому далёкому прекрасному острову — ведь впереди у меня
ещё целая жизнь.
С уважением к вам всем Елена Насибулова
ПИСЬМА ДОЧЕРИ
Я хочу посвятить эти строчки
своей младшей дочери – Анастасии,
которой не дано увидеть этот мир
таким же, каким вижу его я.
Моя маленькая милая девочка, моя Настенька, - я пишу тебе письмо. Когда ты
подрастёшь, ты научишься читать по Брайлю и сама прочтёшь эти строчки. Извини
меня, что это маленькое послание к тебе не будет нашим с тобой секретом. Мне
хочется, чтобы эти строчки прочитали и другие люди. Я постараюсь перенести
любовь и уважение к тебе, такой маленькой и беззащитной, на всех, в чём-то
похожих на тебя или почти таких же, как ты.
Я пишу письмо тебе, моя девочка.
Сегодня 20 ноября 1996 года, тебе исполнилось уже целых 5 месяцев. Ты
лежишь в своей кроватке, и я любуюсь тобой… Я совсем не думаю о том, видишь ли
ты погремушки, висящие над тобой… Ты так забавно поднимаешь вверх ножки и
морщишь лобик. Я сама перебираю игрушки рукой, и они отвечают мне звоном, а ты
– агуканьем и улыбкой.
Я вкладываю в твои ручки разные вещи и сжимаю их тихонько своею ладонью.
Подбирая разные игрушки – деревянные, пластмассовые, резиновые, бумажные и даже
железные, - я всё время называю их. Мне хочется, чтобы ты познала мир как можно
раньше.
Я часто ношу тебя на руках и показываю тебе свет, заставляя поворачивать
головку и протягивать ручку в его сторону. Мне кажется, тебе это поможет, когда
ты вырастешь. Многие вещи тебе не интересны, потому что ты не видишь, и мы с
папой накупили кассет со звуками дождя, голосом леса, разговором дельфинов.
Может быть, всё это ещё очень рано, и я слишком тороплю тебя думать? Думать о
разных звуках и запахах, о том, что вода может быть холодной и горячей. Я
прислоняю твои пальчики к горячей чашке: “Ой, как горячо, как огонь, как
красный цвет. Как боль”. Я буду проводить эти аналогии всё время, всю жизнь.
Я прочла в одной из книг, что многие маленькие слепые дети не любят мягкие
игрушки. Но я сразу же обложу ими тебя, всё время называю их цвет и размер. Я
буду старательно класть их рядом с тобой, когда убаюкиваю тебя, и буду обнимать
их твоими маленькими ручками.
Сегодня 20 ноября 1996 года – за окном первый снег, ещё такой ненастоящий,
а ветер, наоборот, резкий и дерзкий. Дома мягко горит свет, мои дети спят –
тебе 5 месяцев, а твоей старшей сестрёнке Поляше 6 лет. Впереди целая жизнь…
Сегодня твой первый день рождения, твой первый прожитый год...
Настюша, в свой годик ты была такая же, как и все, и совершенно другая
одновременно. Мне казалось, что я научила тебя многим вещам, но сейчас,
возвращаясь назад, я удивляюсь и горжусь своим спокойствием. Ты не делала очень
многих вещей, которые с лёгкостью делали твои ровесники. Например, ты никогда
не ползала. Помню, как Поляшка толкает тебя под попу, а я звеню любимой
погремушкой почти прямо перед тобой. Ты утыкаешься носом в диван, и всё... и
никаких попыток. Ты стала садиться без посторонней помощи лишь в 9—10 месяцев.
Да тебе это просто неинтересно. Тебя нужно всё время заинтересовывать в
познании этого мира.
Настя, мне так хочется напомнить тебе, какой ты была тогда.
Вот ты сидишь в манеже, и рядом с тобой разбросаны шуршащие, гремящие,
музыкальные и самые обычные игрушки. Ты перебираешь их и засовываешь в рот,
затем радостно выбрасываешь на пол, с удовольствием слушая их грохот. Я
направляю на тебя лампу и осторожно подталкиваю тебя к ней: “Смотри, там свет.
Ползи к нему”.
Ты сидишь на кровати и очень важно “читаешь” журналы, разрывая их при этом
на мелкие кусочки, а Поляша ужасно возмущается, убирая всё это за тобой.
Я ставлю тебя около окна и кладу твою ручку на батарею: “Горячо”. И сразу
же перекладываю на подоконник: “Холодно”.
Сидя на своём маленьком стульчике на кухне, ты сосредоточенно гремишь всеми
предметами, которые я сложила в большую кастрюлю и вручила тебе: “Подними вверх
ложку и бросай её на пол”. Тебе это доставляет громадное удовольствие. А я
рядом с тобой готовлю, стираю, убираю, и всё время общаюсь с тобой.
Мы гуляем в парке, и ты засыпаешь в коляске. Я иду и мечтаю о чём-то своём,
потому что воздух наполнен весной и светом, а трава и листья такие тонкие и
нежно-зелёные. Деревья смыкаются над нами, и вдруг солнечный луч вырывается и
скользит по твоему лицу. Я вижу, как ты, полусонная, жмуришься от этого и
улыбаешься ему... Ты знаешь, я счастлива.
На прогулке я ставлю тебя около разных деревьев и, поддерживая за спинку,
учу узнавать их. Ты трогаешь маленькими пальчиками кору дерева и утыкаешься
носиком, вдыхая его запах. Деревья такие разные, и теперь ты знаешь это.
Мы с папой купили вам с Поляшей черепаху, и ты изучаешь её с нескрываемым
интересом. Ты засовываешь пальцы под её панцирь и пытаешься вытащить её оттуда.
“Паха” — это одно из твоих первых слов.
Я гуляю с тобой. Ты сидишь в прогулочной коляске и играешь с веточками,
шишками, кусочками коры, которые я положила рядом с тобой. Погода начинает
портиться, и мы спешим домой. Ветер становится всё сильнее. Я вытаскиваю тебя
из коляски и поворачиваю к нему лицом: “Посмотри, Настя, это ветер. Видишь,
какой он сильный и тёплый”. Я крепко прижимаю тебя к себе...
Моя маленькая милая девочка, ты уже такая большая и такая маленькая. Мы
прожили с тобой вместе целый год!..
Иногда мне приходит в голову, что никому не нужны эти мысли вслух, но мне так
хочется передать ощущения, которые были и есть во мне до сих пор. Мне нравится
писать тебе письма, Настюша. Я перелистываю странички своей памяти и стараюсь
быть точной в событиях, датах, эмоциях ...
Полина — твоя самая близкая подружка и старшая сестра — живёт в мире красок
и образов, которые не надо трогать руками, а ты в мире звуков, запахов,
солнечных бликов и наших чувств.
Разделяю ли я своих детей в восприятии этого мира? Наверное, нет... И опять
я хочу подарить тебе один день из твоей жизни... Пусть это будет 20 декабря
1997 года, тебе полтора года.
Твоя кроватка стоит недалеко от окна (сейчас в комнате уже всё по-другому;
когда я смотрю видеофильмы про то время, мне кажется, это было так давно).
Солнце медленно вливается в комнату. Ты сладко потягиваешься и вслушиваешься в
непонятные звуки и шорохи, окружающие тебя. Противно вопят обезьяны,
пронзительно кричат какие-то птицы, но ты не удивлена и не обеспокоена. Ты
просто просыпаешься сегодня в тропическом лесу. Ну что ж, доброе утро!
Ты потягиваешься и жмуришься... Почему свои дети такие сладкие?.. Я
прижимаю тебя к себе, такую сонную, и шепчу на ушко самые ласковые слова на
свете. Маленькая Поляшка была точно такой же, разве что складочек на ручках и
ножках было поменьше, а запах тёплого молока от кожи так же кружил мне голову.
Ты проснулась.
Я поднимаю тебя на руки, и мы подходим к окну: “Посмотри, какое утро!
Солнышко улыбается тебе и смотрит прямо в глазки”. Ты протягиваешь ручки в
сторону окна и выглядишь очень довольной. После завтрака ты отправляешься
“читать”. Ты залезаешь на наш диван, берёшь в ручки журналы и начинаешь
медленно и очень вдумчиво разрывать их на мелкие кусочки. Причём такое ощущение,
что этот процесс доставляет тебе несказанное удовольствие. Поляша играет с
тобой в мяч, и ты с моей помощью ловишь его и прижимаешь к себе. Громадную
коробку из-под телевизора мы превратили в дом с дверью и окном. Я накидала туда
разных игрушек, и ты, залезая в него, гремишь, выкидывая через окно и дверь всё,
что попадается под руки.
Папа сидит на диване, а ты карабкаешься ему на руки. “Ну-ка покажи, где у
тебя глазки, носик...” Потом — ручки и ножки, волосы и пупочек. Ты
демонстрируешь свои знания на папе, на мне, на кукле и мягком зайчонке, ужасно
радуясь этому.
Тебе нравится кувыркаться, вы вместе с папой ползаете по дивану и
неизвестно, кто получает от этого большее удовольствие — он или ты.
Мы привязали к палке длинную цепочку, и ты с грохотом опускаешь её во все
банки и кастрюли.
На улице холодно и солнечно, и ты упрямо не хочешь слезать с санок. Но снег
так заманчиво скрипит под моими ногами... Мы берём в руки снежок, и ты
стремительно отправляешь его в рот. Ну что ж, эти знания тебе тоже пригодятся.
Мы заходим в цветочный магазин. Ты замираешь от запаха лета и ароматов
цветов. Я подношу тебя ко всем цветам: хризантемам, розам, гвоздикам. Мы даже
тихонечко и незаметно трогаем их лепестки. Теперь я точно знаю, что знакомить
тебя с цветочным магазином надо было именно зимой. Ты довольна и задумчива...
Мы возвращаемся домой, и долго, долго держим ручки под тёплой водой. Я
рассказываю тебе, как холодно было на улице и как тепло дома, а потом мы
залезаем рукой в морозильник и снова как будто оказываемся на улице. Мир такой
разный— ты должна почувствовать это. Я не помню, что мы делали с тобой вечером.
Наверное, ты, как обычно, занималась со своей полочкой в маленькой комнате и
называла нам все игрушки, которые мы успевали увидеть в твоих руках. А вечером,
лёжа в уютной кроватке, ты сопела, как маленький котёнок, накручивая на палец
свои волосы.
Этот день подошёл к концу, и, наверное, он принёс немного усталости...
Засыпай, моя маленькая девочка... засыпай. Мы рядом с тобой...
Когда я была маленькой, я не играла с детьми, которые не нравятся мне. Я не
общалась с ними, специально показывая, что они мне не нужны в моих играх.
Я иду с тобой по улице, крепко сжимая твою маленькую ручку, и думаю об этом.
Почему моя память именно сейчас напомнила мне это? Наверное, потому, что у
меня есть какой-то внутренний барьер, и я не могу подтолкнуть тебя к обычному
малышу. Как бы я ни любила тебя, моя девочка, я обострённо воспринимаю всё, что
происходит вокруг тебя… Моё сознание ловит каждый мимолётный взгляд,
отслеживает каждый вопрос… Я гуляю с тобой вдвоём и не часто захожу на детские
площадки. Я нашла для себя объяснение – мне просто хорошо вместе с тобой.
Сейчас тебе всего 2 года, и пройдёт всего несколько месяцев, и я буду
рассказывать родителям таких же детей о том, как легче преодолеть всё это, о
том, как нашим малышам необходимо общение со сверстниками. Я должна сказать эти
слова, но сама я не смогла переступить этот порог, и очень сожалею об этом.
Тебе 2 годика, и я учу тебя, Настенька, рисовать. Краски так заманчиво
пахнут, и ты засовываешь в них пальчик и вдыхаешь такой необычный запах. У нас
с тобой ничего не получается, и я ещё не знаю, что рисовать с удовольствием ты
начнёшь только в 3,5 года. Краски отброшены в сторону, и ты, вертя в руках свой
любимый брелок, важно расхаживаешь по квартире.
В твои 2 годика мы первый раз уехали с тобой из дома. Поезд понравился тебе,
и ты сладко засыпала под стук колёс, и мне было легко рассказать своему
попутчику всё, всё про тебя. Новый дом, большое пространство и постоянно тёплые,
ласковые ветры ты восприняла странно для меня. Но как я понимаю теперь,
совершенно адекватно для себя – ты старалась не выходить из дома, а если тебя
удавалось уговорить, то ты сразу же карабкалась на руки. Так прошли две недели,
а потом…
Потом я вытаскивала тебя из клубники, вымазанную и счастливую. Мы вместе
искали на грядках огурцы и кабачки, срывали с веток помидоры и прятались под
смородиновыми кустами. На ночь я читала всё время одну и ту же книгу со стихами,
и ты стала повторять все последние строчки…
В ведре мы нагреваем на солнце воду, и ты купаешь в нём свои игрушки, а я
наслаждаюсь этой маленькой паузой. Вдруг ты неожиданно перекидываешь ногу и
залезаешь в ведро. На твоём личике читается столько разнообразных эмоций: испуг,
удивление, заинтересованность, удовольствие…
Вечером мы идём с тобой за молоком, и ты вслушиваешься в такой напевный
украинский язык, что даже иногда замираешь на моих руках. Здесь совсем другое
небо и Млечный путь распластался над нашей хатой… я говорю тебе об этом. Ты уже
выпила тёплое молоко и, подняв головку вверх, пытаешься почувствовать, понять,
увидеть – какое оно, это небо. Вокруг нас запахи скошенной травы, шорохи
сумерек, стрекотание цикад, и где-то вдалеке играет музыка… Мы прожили ещё один
день, день познаний и открытий, неудач и маленьких побед. И ты знаешь, я очень
горжусь тобой, и, наверное, этим сказано всё…
Настя, я нашла письмо твоему папе…
Я нашла его, когда перебирала какие-то мелочи, удивившись и обрадовавшись
одновременно. Мы с ним были далеко друг от друга, и я очень скучала по нему, но
стеснялась рассказать об этом. Настенька, я писала ему это письмо, когда тебе
было три годика: “… сегодня Настя впервые увидела море. Я села на мокрый песок
и посадила её себе на колени, а она трогала ладошками волны.
Знаешь, она совсем не боится воды. Если бы ты видел, как она смело лежит на
волнах в нарукавниках, раскинув ручки и ножки в стороны. Полинка ныряет вокруг
нас, как дельфинёнок, а Настя подражает ей, тоже старается нырнуть. Она
опускает голову под воду, а попку поднимает наверх. “Какая солёная вода!” – она
так смешно это говорит.
Мы посадили детей на водный велосипед и повезли в открытое море. Они сидели,
свесив ноги в прозрачную зеленоватую воду, а я рассказывала им о ветре, о
горизонте, о рыбах, живущих там, внизу. И ты знаешь, мне вдруг так захотелось
передать Насте ощущение простора, свободы, покоя, который разлился, как солнце,
вокруг нас. Я опустила её в воду и сказала, чтобы она не боялась, а просто
послушала море вокруг себя, чаек, солнце, ветер, глубину… мы отплыли, а она
лежала, распластавшись на воде, так легко и свободно, как будто ей совсем не
страшно… а мне стало не по себе.
Как жаль, что ты не видел этого! Она была такая сильная и взрослая в этот
момент..!”
“Вечером мы сидели в кафе на берегу моря. Полинка танцевала. Настя рвалась
к ней и карабкалась на неё, чтобы танцевать вместе с ней.
Наконец-то ушла духота, и я пила классное вино, тебе бы оно тоже
понравилось.
Рядом с нами присела молодая женщина, а потом к ней подошёл мужчина с
малышом на руках. Они были вместе. Я подумала: “Надо же, у него такого же цвета
волосы, как у тебя. И глаза – карие глаза… даже малыша он прижимает к себе так
же, как ты Настю…”
Они сидели рядом с нами весь вечер, болтали ни о чём и играли с сыном.
Наверное, они были счастливы…
Не скучай, мы привезём тебе морскую воду, песок, ракушек и сухие фиолетовые
цветы с лимана…
Моя маленькая девочка, моя Настя, мне кажется, что большего, чем я сказала тебе
в своих письмах, я уже не скажу. И если они помогли, хотя бы одному человеку,
обрести веру в себя – значит, все это не зря. То, что я напишу сейчас, - это не
письмо к тебе. Этим записям около года, и мне важно было запомнить тогда, как я
учила тебя быть близкой к природе, чтобы потом передать эти знания другим
родителям.
Может быть, в этом моём “потоке сознания” и будет что-то излишним, но я
специально не хочу редактировать текст. Я хочу закончить цикл писем именно на
этих записях.
“…Река течет прямо рядом с нашим домом, а вниз по течению раскинулся
сосновый лес с прекрасным песчаным пляжем, и каждый день мы ходим именно туда,
проделывая путь длиною в два километра. Мы идём пешком, с нытьём и уговорами, и
я принципиально не беру её на руки. Запах сосен, пропитанных солнцем, кружит
голову, и мне хочется вдыхать его как можно глубже, чтобы он остался во мне на
всю зиму, до следующего лета. На опушке леса есть место, которое мы называем
“муравьиное царство” – большой участок песка, на котором живут муравьи. Обычно
мы пробегаем его, но однажды я предложила Насте остановиться и узнать, какие
они, эти муравьи? Она замерла буквально на секунду, и десятки маленьких ножек
стали щекотать её: “Видишь, какие они маленькие, и их мир такой же маленький,
как и они...”
Мы идём вперёд, хвоя колет её ножки, она нагибается и трогает её: “У ежа
точно такие же иголки…”, и стихотворение про ёжика звучит здесь очень, очень
кстати.
Наконец-то мы доплелись до пляжа и, искупавшись, лежим на подстилке.
Минут десять Настя даёт мне отдохнуть, играя со своими игрушками, а потом
мы идём ловить лягушек. Они вместе с Полей роют глубокою яму в песке, при этом
Настя больше мешает, чем занимается делом. Их возмущённые голоса разносятся
далеко по реке, а я с удовольствием выслушиваю аргументы каждой, одновременно
высматривая в зарослях лягушку покрупнее. С лягушками Настя знакома давно, но
не могу сказать, что они доставляют её большое удовольствие. Она может послушно
потрогать их лапки, ножки, голову, животик и выслушать про то, какая она
гладкая, блестящая, холодная и пахучая. Но держать её в своих руках
отказывалась категорически. Совсем другое дело, когда лягушка плавает на дне
вырытой ямы или в ведёрке. Играть с ней она может долго, вынимая её оттуда и
запуская вновь. Могу с гордостью сказать, что мы не замучили ни одной взрослой
лягушки, чего, к моему стыду, не скажешь о головастиках и лягушатах. В этом
году Настя, по моему мнению, была уже готова понять, как развиваются лягушки.
Для этого я вылавливала самых жирных головастиков и лягушат, причём мне везло и
удавалось находить лягушат с хвостиками. Передо мной был наглядный эволюционный
материал, и я с упоением демонстрировала его своим детям.
Мои девочки плавают вместе, причём Настя, держась за Поляшины плечи,
бесстрашно погружается под воду. Они ныряют глубоко и надолго, выпуская при
всплытии целые фонтаны воды, как маленькие дельфинята. Настя не боится воды и
спокойно задерживает дыхание в случае необходимости. Но она совершенно не
понимает коварности реки, а течение здесь очень быстрое.
“Не заходи глубоко, ты утонешь…” – “Я хочу утонуть..!” Она не понимает
значения этих слов, и мне приходится показать ей, что значит утонуть. Я захожу
с ней на глубину и отпускаю её. Она идёт ко дну и начинает барахтаться, пытаясь
выплыть… Вытащив её, испуганную, нахлебавшуюся воды, на берег, я объяснила ей,
что вот именно это называется тонуть. Если бы мне кто-нибудь рассказал, что я
буду проделывать такие эксперименты со своим ребёнком, я бы не поверила. Не
поверила бы с Поляшей, а вот с Настей запросто. Потому что её слова не были
подкреплены образом, а я хочу, чтобы она знала, о чём говорит, и чувствовала
это.
Вечером мы идём гулять в лес. Я веду их на обрыв, где в своих глубоких
норках живут ласточки-береговушки. Здесь очень много брошенных гнёзд, и Настя
засовывает туда свою ручку и вытаскивает мягкий невесомый пух. А потом на
опушке леса из кустов бересклета выглядывает корова и приветливо машет нам
своими мохнатыми ушами. Я беру Настю на руки, и мы подходим поближе. Корова
разрешает гладить себя и вдруг, неожиданно мотнув головой, на какую-то секунду
хватает Настину руку в рот… Весь вечер я выслушивала про шершавый, слюнявый
язык и коварную корову.
Я ловлю стрекоз, жуков, гусениц и всех их торжественно вручаю Насте. К нам
в гости приходят ежи, а в ведёрке ждут заранее пойманные рыбки, с которыми
можно играть до бесконечности.
Август – время гроз в этом месте. Весь день шёл дождь. И вдруг совершенно
неожиданно ветер стал таким сильным и резким, а струи дождя просто рассекали
землю на части. Все деревья оказались приплюснутыми к земле, и лишь только
напор ветра ослабевал, они на какие-то мгновения пытались выпрямиться, но сразу
же безжалостно прижимались к земле вновь. Мы сидели внутри дома, топили печку,
потому что резко похолодало, и слушали, как вода грохочет по стёклам, а ветер
разрывает нашу соломенную крышу. Я потянула тихонько Настю за руку и вывела на
крыльцо. Мы стояли под навесом, но дождь всё равно захлёстывал нас, и я
говорила ей, что вижу перед собой. Я рассказывала, что такое гроза, природа,
стихия… но я не решалась сделать шаг вперёд, уж слишком всё было по-настоящему
и непредсказуемо…
Гроза. Я, прижимающая тебя к себе под струями дождя, - это, наверное, самая
последняя моя картина прошедшего лета. Мне иногда кажется, что я до сих пор
чувствую напор и силу ветра, грохот дождя и твою беззащитность.
Через несколько дней солнце вычеркнуло всё из памяти. Я опять беру тебя за
руку, и мы идём покорять этот мир. Тебе четыре года, Поляше десять лет –
впереди целая жизнь…
2
3
|
|
