командование перешло к нему. Известие о гибели короля — которое во многих 
случаях становилось причиной отступления, если не бегства, — лишь разожгло 
ярость шведов. Бернгард отдал приказ о новой атаке, и, когда противники снова 
сошлись в бою, из мрака вынырнул передовой эскадрон Паппенхайма. Появление 
этого яростного генерала-кавалериста заставило шведский правый фланг несколько 
отступить, но тут Паппенхайм был убит, и становящееся стихийным сражение 
распалось на серию ожесточенных локальных схваток отдельных групп, натыкающихся 
друг на друга в густом смоге. Всю вторую половину дня сражение перекатывалось с 
одной стороны дороги на Лейпциг на другую; батареи Валленштейна переходили из 
рук в руки по крайней мере пять раз. Но шведы не отказывались от надежды на 
победу. Герцог Бернгард бросил в бой последнюю бывшую у него в резерве бригаду, 
и это последнее усилие заставило имперские войска отступить. Когда сгустился 
ночной мрак, они начали общий отход, но на этот раз им на пятки Густав уже не 
наступал. Гибель вождя не только лишила шведов плодов их победы, но и изменила 
всю военно-политическую ситуацию. Останься Густав в живых, можно было не 
сомневаться в том, что он стал бы полным владыкой всей Германии. Безусловно, 
затем он столкнулся бы с Францией, а Ришелье, поддерживавший его значительными 
средствами, имея в планах потом прибрать к рукам империю и Испанию, не смог бы 
долго противостоять мощной коалиции из объединенной Германии и скандинавской 
империи Густава.
Его смерть стала трагедией для народа Германии, поскольку без этого 
решительного вождя война продолжалась еще целых шестнадцать лет. Армии шведов, 
французов, саксонцев, баварцев, австрийцев, испанцев и голландцев наступали и 
отступали, прокатываясь по странам, которые некогда были самыми процветающими и 
населенными в Европе. Гремели сражения в Испании и Италии, а однажды 
наступавшие дошли почти до самого Парижа. И только когда все воюющие стороны 
истощили свои последние резервы, война наконец-то прекратилась. Некоторые из 
стран, участвовавшие в ней, сумели отхватить себе немалые территории, но все 
эти земли теперь лежали в мерзости запустения.
Что же касается шведов, то ко времени сражения при Лютцене многие из ветеранов 
Густава уже были мертвы — пали под Брейтенфельдом или на склонах так и не 
взятых укреплений Валленштейна у Альте-Весте или умерли от эпидемий, 
свирепствовавших во всех армиях. Последняя из армий, построенная по былому 
образцу тактики Густава, сгинула в губительной атаке Бернгарда на укрепления 
под Нордлингеном в 1634 году.
Даже при Лютцене одна бригада еще называлась «шведской», поскольку была 
укомплектована одними только шведами, — но по мере продолжения войны в ее рядах 
можно было обнаружить все меньше и меньше шведов и все больше и больше солдат 
других народов. По мере их преобладания, без твердой указующей руки короля и 
его доминирующей личности, дисциплина в шведских частях начала падать. Тесные 
узы, объединявшие рядовых солдат и офицеров с монархом, распались, и шведские 
солдаты теперь ни в чем не превосходили своих противников. Но шведские 
военачальники все еще выигрывали крупные баталии, а шведская тактика боя, как и 
их великолепная артиллерия, не знала себе равных. Уже одного этого было 
достаточно для того, чтобы сохранить приобретенную шведами репутацию вплоть до 
конца Тридцатилетней войны. Вестфальский мир 1648 года, покончивший с этой 
кровопролитной войной, Швеция подписала как великая держава.
Король-мальчишка
Король Карл X, занявший трон Швеции после отречения своей неуравновешенной 
двоюродной сестры, дочери Густава Христины (1654), присоединил новые земли к 
шведской короне. Правление Карла XI, большей частью мирное, дало стране столь 
необходимую ей передышку, но было отмечено ухудшением военной подготовки, 
проявившимся в первые годы царствования короля-мальчишки Карла XII. Особенно 
это стало заметно в ходе войны с Бранденбургом и Данией, в которой, помимо 
других факторов, крупное поражение под Фербелинном нанесло немалый ущерб 
престижу шведского солдата.
Однако энергичные экономические реформы позволили королю компенсировать ущерб, 
нанесенный армии и флоту долгими годами войн, и, когда Карл XI умер (в 1677 
году), состояние военных дел в его королевстве было вполне благополучным. Таким 
же оно было и в 1700 году, когда Польша, Россия и Дания объединили свои силы и 
вторглись на территорию Швеции. По всей видимости, они рассчитывали, что 
восемнадцатилетний король Карл XII будет для них слабым противником. Но юному 
монарху, этому «безумцу Севера», предстояло стать одним из крупнейших в мире 
военачальников и одним из национальных героев Швеции. Вместо того чтобы 
попытаться защитить границы своей страны, он начал с нападения на Данию. Он 
отплыл из Швеции в августе 1700 года и не возвращался в нее четырнадцать лет. 
Спустя всего две недели после высадки шведов датчане оказались вынуждены 
подписать унизительный для себя мир. Ворвавшись со своим войском в Ливонию, 
Карл XII одержал первую свою победу в решающей битве, разбив численно 
превосходящее войско под командованием Петра Великого под Нарвой. Повернув 
затем в Польшу, он изгнал врага из Ливонии, покорил Курляндию и Литву, а затем 
штурмом взял Варшаву и Краков. Король Саксонии и Польши Август запросил мира, 
но победоносный король, ставший уже знаменитым по всей Европе, не пожелал идти 
ни на никакие компромиссы. В 1707 году он заставил Августа отказаться от прав 
на корону и Польшу, а зимой того же года предпринял судьбоносный шаг, поведя 
свою армию против России. Это была самая большая армия, которую ему к тому 
времени удалось собрать, а шведская военная машина находилась на пике своего 
могущества.
Но юный король нес в себе микроб того безумства, которое постигало и более 
взрослых слишком успешных полководцев, становившихся любимцами фортуны. Тяжкие