[7]
изображает их без защитного снаряжения и с непокрытой головой; колчан висит на 
правом бедре. Эти лучники сыграли важную роль в сражении, но не вполне ясны 
действия в ней других пеших воинов. Определенно основная тяжесть битвы пришлась 
на норманнских рыцарей и союзное им рыцарство Франции и Бретани.

У англосаксов лук был не в особом почете, хотя с большой уверенностью можно 
предположить, что среди воинов Гарольда имелось определенное число лучников. 
Любимым же оружием были боевые двуручные топоры, которые назывались «датскими», 
и вполне вероятно, что подавляющее большинство англичан было вооружено именно 
ими. Предположение о том, что многие из местных рекрутов были плохо вооружены, 
подтверждает и замечание Уильяма из Пуатье, отметившего в летописи, что 
англичане отвечали на атаки «копьями и дротиками и всяким другим оружием, как и 
топорами и камнями, привязанными к палкам».
Одной из главных проблем командующих в Средневековье было удерживать в полевых 
условиях армию, составленную главным образом из ополченцев или рыцарей-феодалов,
 а также наемников, в течение сколько-нибудь продолжительного времени. 
Армейская служба была строго определена по времени; задержка армии в полевых 
условиях приводила к резкому росту расходов, что никогда не приветствовалось; 
снабжение же армии всегда было сопряжено с труднопреодолимыми обстоятельствами. 
Именно поэтому Гарольд, собравший по общей мобилизации народное ополчение и 
организовавший значительный флот, исходя из предположения, что вторжение из 
Нормандии будет предпринято в середине лета (тогда как оно последовало в 
сентябре), был вынужден распустить и флот, и ополчение. Демобилизация была в 
самом разгаре, когда пришло известие о вторжении с севера.
Йоркширское ополчение под командованием северных ярлов Эдвина и Моркара было 
разбито (20 сентября) неподалеку от Йорка, понеся большие потери. Получив 
известие об этом, Гарольд немедленно направился туда из Лондона со своими 
воинами и теми наемниками с юга, которые еще не были распущены. Быстроту его 
броска можно объяснить только тем, что ведомые им войска были конными. Без 
сомнения, к нему по ходу присоединились еще некоторое число наемников и те 
воины северных провинций, которые были рассеяны после поражения 20-го числа. К 
Йорку Гарольд подошел в воскресенье 24 сентября.
«Тем же вечером, уже после захода солнца, с юга подошел Гаральд, сын Годвина, 
во главе громадного войска; он был впущен в город с согласия и по доброй воле 
горожан. Затем все выходы из города и все городские ворота были закрыты, чтобы 
норманны не могли получить никаких вестей и войско оставалось в городе всю ночь.

В понедельник, когда король Гаральд Сигурдарсон и его люди обедали, протрубил 
рог, призывая выйти на берег; он поднял свое войско по тревоге и отобрал тех, 
кто пойдет на берег, а кто останется в городе. От каждого отряда он велел двоим 
идти, а одному остаться… Погода стояла исключительно хорошая, и солнце так 
грело, что воины оставили свои доспехи и пошли на бой только со щитами, в 
шлемах, с копьями и мечами; многие несли луки и стрелы, и все жаждали боя. 
Когда они приблизились к городу, они увидели большое облако пыли и большое 
войско верхом, с отличными щитами в руках, облаченное в сияющие доспехи… Оно 
было так хорошо вооружено, и оружие так сверкало на солнце, что каждый воин 
казался сделанным из сияющего льда».
Это сияние словно предвещало поражение норманнов. Разгорелась яростная битва, 
но, когда стало темнеть, оставшиеся в живых норманны пустились в бегство, их 
короля и ярла Тостига нашли среди павших.
Но англичанам не пришлось долго наслаждаться своим триумфом. 1 октября 
примчавшийся на запаленной лошади курьер принес известия о том, что Вильгельм 
высадился на побережье у местечка Пивенси. Гарольд не стал терять время. Уже 5 
или 6 ноября он был в Лондоне, где оставался до 11-го числа, собирая всех 
воинов из близлежащих районов, каких только мог, и поджидая прибытия основного 
состава войск, с которыми он ходил на север.
Выйдя из Лондона 11 октября, армия Гарольда за сорок восемь часов преодолела 
шестьдесят миль до Гастингса — вовсе не думая о том, что совершила подвиг, — и 
утром 14-го числа выстроилась в боевом порядке на возвышенности в поле, 
раскинувшемся немного к северу от Гастингса. Воины стояли пешими, плотным 
строем, человек десять в глубину. Эта стена из щитов вытянулась вдоль 
возвышенности примерно на шестьсот ярдов — неприступный вал из людей и стали. В 
центре развевались знамя Уэссекса с разинувшим пасть драконом и личный штандарт 
короля — Сражающийся Воин. Фланги строя были прикрыты поросшей лесом 
возвышенностью слева от англичан и болотистой низиной с речушкой справа.
Силы Вильгельма Завоевателя расположились тремя отдельными отрядами. Слева 
стояли в основном бретонцы, справа — французы и наемники, а в центре 
расположились норманны под командованием герцога. Каждый отряд был построен в 
три линии: лучники и арбалетчики впереди, тяжеловооруженная пехота во второй 
линии и в третьей — конные рыцари и тяжеловооруженные всадники.
Общее число вторгшихся норманнов колебалось между 5000 и 7000 человек.
Англичан, вероятно, было не более 5000 человек. Среди них, без сомнения, 
находились и местные рекруты, большинство же были собранными по призыву воинами.
 Короче говоря, армии были примерно равными по количеству воинов. У норманнов 
было значительное преобладание тяжеловооруженной конницы на хорошо 
подготовленных боевых конях, хотя это несколько уравновешивалось сильной 
позицией англичан, расположившихся на возвышенности. К тому же лучники и 
арбалетчики, безусловно, меняли баланс сил в пользу герцога.