Шлем и щит норманна


Сражение началось с атаки отрядов норманнов на английские позиции. Обстрел 
норманнских лучников, пускавших стрелы вверх по склону холма, как 
представляется, на данном этапе битвы был не особенно эффективным; пехотинцы 
также не смогли пробить стену саксонских щитов. Работая своими двуручными 
датскими топорами, с боевым кличем «Ут! Ут!» англичане отбили все атаки, нанеся 
врагам такой урон, что отряд бретонцев в беспорядке отступил. Паника охватила и 
центральный отряд, а еще больше ее увеличило то, что герцог был выбит из седла. 
Тут же раздались крики, что он убит, но, пересев на другого коня и сдвинув шлем 
назад, чтобы быть узнанным, он успокоил своих потрясенных сотоварищей. Это был 
самый удачный момент для англичан, чтобы перейти в наступление и начать теснить 
бегущих бретонцев, и, прикажи Гарольд выдвинуть свой штандарт вперед, вполне 
возможно, что и два других отряда неприятеля тоже бы поддались замешательству и 
пустились бы в бегство, увлекая за собой и конников. Но контратака норманнских 
рыцарей оттеснила англичан на первоначальные позиции с немалым для них уроном.
Затем схватка возобновилась по всей линии, рыцари небольшими группами пытались 
пробить строй щитоносной пехоты — англичане отбивали их атаки топорами и 
копьями. Поняв, что такой тактикой он ничего не сможет добиться, Вильгельм 
решил предпринять ложное бегство, чтобы разрушить строй обороняющихся и 
сместить их с гривки возвышенности. Эта уловка оказалась удачной, и «норманны 
внезапно остановили своих коней на всем скаку, развернули их и обрушились на 
своих преследователей, так что никто из последних не ушел живым. Такую уловку 
они применили дважды с величайшим успехом».
Продолжающееся целый день сражение и результаты двух ложных бегств серьезно 
ослабили позиции англичан. Однако уже начинало темнеть, и, вероятно, в 
последней отчаянной попытке всеобщей атаки герцог отдал приказ своим лучникам 
стрелять поверх голов своих рыцарей, надеясь обрушить на головы англичан дождь 
стрел. Именно в этот момент случайная стрела попала Гарольду в глаз, нанеся ему 
смертельную рану. Истончившийся строй англичан был наконец прорван в нескольких 
местах, и, когда сгустилась ночная тьма, оставшиеся в живых англичане были 
оттеснены с возвышенности. Но даже тогда они еще не были совершенно разбиты и с 
боем отступили небольшими группами, продолжая наносить урон своим 
преследователям, кони которых стали вязнуть в болотистой низине.
Однако победа Вильгельма была полной. Цвет английской армии лежал поверженным 
вокруг своих знамен, среди них и Гарольд со своими братьями, — дорога на Лондон 
и к трону Англии была открыта. Лучшее командование и искусная комбинация 
лучников и тяжеловооруженной конницы одолели отважную армию, занимавшую 
надежную позицию. Стало уже обычным возлагать тяжесть поражения на 
недисциплинированность англичан, и отчасти это справедливо; но весьма 
сомнительно, смогла ли бы какая-нибудь армия того времени — за исключением 
византийской — проявить большую выдержку при подобных обстоятельствах. Анналы 
феодальных войн полны примерами подобного неповиновения, причем свойственно это 
бывало в первую очередь благородным рыцарям. Во все времена вид бегущего 
неприятеля побуждал воинов ломать строй и пускаться в преследование, что 
приводило порой к поражению преследователей, так что несправедливо считать 
воинов Гарольда столь уж виновными.
И норманнская отвага, и саксонская стойкость в полной мере проявили себя в этом 
исполненном ожесточения сражении — предтече грядущих побед, когда две нации 
сольются в одну. Из этих двух наций норманны выказали больше горения и смелости 
— двух составляющих полной победы. Войны редко выигрываются теми, кто просто 
занимает более выгодную позицию. Противника необходимо атаковать, и именно в 
качестве атакующих норманны были непревзойденными воинами. Сочетание холодного 
расчета и порывистости, смелости и хитрости, инициативность и способность к 
организации сделали их первейшими в западном мире.



Полумесяц и крест

XII и XIII столетия в полной мере были отмечены почти повсеместными войнами, но 
тем не менее внимание историков в первую очередь сосредотачивает на себе 
громадная волна антиисламского движения, известного как Крестовые походы. Это 
массированное вторжение продолжалось многие годы (1096–1271), вовлекая в себя 
людей всех сословий и занятий — от королей до обывателей. Первый крестовый 
поход вполне может олицетворять собой дух крестоносцев в его лучших — или 
худших — проявлениях, поэтому он и выбран нами в качестве типичного для всего 
движения, участники которого были исполнены веры, алчности и тяги к авантюрам. 
В среде многих из этих вооруженных пилигримов господствовало очень глубокое и 
искреннее желание освободить святые места христианства от правления мусульман. 
Чтобы понять это, необходимо попытаться проникнуться той смесью веры, суеверий, 
невежества, жестокости и нетерпимости, которую представляли собой верования 
наших предков. Первейшим мотивом мощного порыва на восток людей столь разных 
народностей и столь различного положения было желание захватить Иерусалим.
Это достаточно неожиданное и ошеломляющее своей интенсивностью желание 
завоевать город, который уже несколько столетий находился в руках мусульман, 
было вдохновлено все возрастающей мощью турок-сельджуков. Этот воинственный