которая включала в себя и кампанию террора, направленную против профранцузских 
мусульман; широко применялись убийства из-за угла, взрывы, нападения на 
принадлежавшие французам плантации и промышленные предприятия, обстрелы 
французских постов и засады на патрули.
В подобного рода войне позволено все, и, чтобы она стала успешной для 
повстанцев или националистов, ей должно симпатизировать, если не прямо 
поддерживать, большинство местного населения. И не существует никаких способов 
закончить победой такую борьбу против врага, который, если захочет, может 
раствориться в населении — а по существу, и есть само население. Колонны танков 
и бронетранспортеров, самолеты и вертолеты почти бесполезны в войне против 
такого врага, который может исчезнуть в любой удобный для себя момент. Борьба 
должна вестись в сознании людей, но и в то же самое время военными методами. 
Для французов в Алжире она включала в себя две диаметрально противоположные 
операции: одну, ставящую себе целью завоевание доверия местного населения, и 
вторую — обеспечение безопасности значительных территорий от действий 
противника, использующего в качестве оружия террористические способы во всех их 
формах и разновидностях.
Любая армия, привлеченная для борьбы с подпольной деятельностью, сталкивается с 
необходимостью порой использовать такие методы, которые обычно не входят в ее 
профессиональную сферу деятельности. В подобной войне сбор и получение 
информации куда более важны, чем в случае обычных военных действий, и 
продолжительность срока, в течение которого власти могут допрашивать 
задержанного, стала предметом расхождения во взглядах. Возможен ли допрос члена 
террористической группы с применением средств третьей степени, либо с ним 
следует обращаться как с обычным военнопленным — на этот вопрос власти 
предпочитали не отвечать.
Но в любом случае действовать, сочетая функции полицейского и солдата, 
оказывалось достаточно тяжело для многих впечатлительных французских солдат, 
поскольку такие их действия тут же вызывали гнев либералов и левых у себя дома.
Многие служившие в Алжире французские офицеры (в 1959 году в стране было 
расквартировано примерно 500 000 военных) все больше и больше склонялись к 
мысли об удержании Алжира в качестве части Франции. Они также, в значительной 
своей части, утратили всякие симпатии к доморощенным политикам, которые, по 
крайней мере теоретически, управляли страной. Во Франции все чаще слышались 
голоса о том, что необходимо прийти к соглашению с Фронтом национального 
освобождения Алжира, и именно они подтолкнули армию к решению вмешаться в 
политику Франции и к возвращению во власть де Голля.
Но, к возмущению как колонистов, так и армейцев, де Голль решил, что Алжир 
должен принадлежать алжирцам. То, что подобное решение означало крах надежд 
многих сотен тысяч соотечественников, а также и оставление на произвол судьбы 
тысяч алжирцев, которые многие годы противостояли террору и убийствам, сражаясь 
за благо Франции, похоже, значило крайне мало для среднего француза. Оно, 
однако, вызвало такую волну возмущения в самом Алжире, что армией была 
предпринята поспешная попытка поднять мятеж с целью побудить де Голля изменить 
решение.
В мятеже участвовали многие преданные офицеры, но отношение к нему армии в 
целом привело к провалу этого мятежа. В основном мятежников поддержали шесть 
или семь полков парашютистов — элитные части, которые считали себя выше обычных 
армейцев, а также до определенной степени были заинтересованы в сохранении 
Алжира за Францией. Как и можно было ожидать, общественное мнение на территории 
собственно Франции в основном было настроено против мятежников. Но более важным 
было то, что молодые призывники, составлявшие большую часть французских 
вооруженных сил, отражали мнение своих соотечественников на континенте. Если бы 
их офицеры единодушно и искренне поддерж&чи мятеж, они могли бы подчиниться их 
приказам, но офицерский корпус был внутренне разобщен. Разлад между армией и 
народом был слишком явственен, а последствия переворота — слишком значительными,
 чтобы очертя голову сделать свой выбор, и мятеж потерпел неудачу. Несколько 
офицеров были преданы суду военного трибунала и около тысячи отправлены в 
отставку. Так сразу было устранено большинство тех, кто был предан идее 
французского Алжира. И вот таким образом, не нанеся никакого военного поражения 
метрополии, Алжир пошел путем Индокитая.



ФРАНЦУЗСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН


Из всех частей французской армии нет ни одной, которая пользовалась бы хоть 
частью той известности, какую получил французский Иностранный легион,
La Legion Епtrangere.
Причем этой своей известностью он обязан отнюдь не французской армии, которая, 
наоборот, всегда старалась держать эту свою часть «под кухонной раковиной». Но 
такие романы, как бестселлер викторианских времен «Под двумя флагами» пера 
Уиды 
[15]
и написанная позднее, уже в 1924 году, Персифалем Кристофером Реном серия Beau 
Geste («Красивый жест»), привлекли внимание англоязычного мира к этой 
единственной в своем роде организации.

Хотя жизнь в легионе никогда не была легкой, некоторые авторы, похоже,