|
Так и Мэн-цзы весьма превозносил выдержку и долготерпение. Однажды он написал:
«Хотя ты обличаешь себя, оскорбляя меня, какое мне дело до этого? Ты не можешь
осквернить мою душу своей яростью». В другом месте он учит, что гневаться на
мелкие обиды недостойно человека высокого положения, но гнев по серьезному
поводу – это есть праведное негодование.
До каких высот кротости, миролюбивой и незлобивой, порой поднимались некоторые
последователи бусидо, о том свидетельствуют их слова. Взять, например, цитату
из Огавы: «Когда другие злословят о тебе, не отвечай злом на зло, но лучше
подумай о том, что ты был недостаточно верен, исполняя свой долг». А вот что
пишет Кумадзава: «Когда другие упрекают тебя, не вини их; когда другие
гневаются на тебя, не отвечай гневом. Радость приходит только тогда, когда
уходят страсть и желание». Еще один пример можно привести из Сайго, на чело
которого «бессовестный позор взойти стыдится»
[32]
: «Путь – это путь Небес и Земли; дело человека – идти по нему; потому пусть
целью твоей жизни будет чтить Небеса. Небеса любят меня и других равной
любовью; потому той любовью, какой любишь себя самого, люби и других. Не
человека делай твоим спутником, но Небеса, а беря Небеса в спутники, не щади
сил. Никогда не осуждай других, но заботься о том, чтобы не упасть ниже
собственного достоинства». Некоторые цитаты напоминают христианские наставления
и показывают нам, насколько природная религия может приблизиться к религии
откровения в вопросах практической морали. Эти поучения не оставались простыми
словами, но воплощались в делах.
Нужно признать, что отнюдь не все достигали наивысшей степени великодушия,
терпения и прощения. Как жаль, что ни один японский писатель не оставил ясного
и обобщающего разъяснения, что же собой представляет честь, и лишь немногие
просвещенные умы сознавали, что честь возникает не из внешних условий, но
присуща каждому, кто поступает как должно; ведь очень просто юноше позабыть в
пылу боя то, чему он научился у Мэн-цзы в часы покоя. Китайский мудрец сказал:
«Любовь к чести живет в душе каждого; но мало кто помышляет о том, что все
поистине достойное почести таится в нем самом, а не вовне. Почести,
пожалованные людьми, нехороши. Тех же, кого возвысило Великое Дао, не сможет
низвести никто». Ниже мы увидим, что, как правило, позор оскорбления смывался
кровью, а честь – зачастую не более чем честолюбие и мирское признание –
превозносилась как величайшее благо земной жизни. Слава, а не богатство или
мудрость, влекла юношей. Многие молодые воины, переступая порог отцовского дома,
давали себе клятву не возвращаться в него, не вкусив славы; многие же матери
из тщеславия отказывались принимать своих сыновей, как говорилось тогда, не
«облаченных в парчу». Чтобы избегнуть позора и добиться славы, юноши-самураи
шли на любые лишения, претерпевали самые суровые испытания, соглашались на
телесные и нравственные муки. Они знали, что честь, добытая смолоду, с
возрастом будет лишь возрастать. Во время достопамятной осады Осаки юный сын
Иэясу, вопреки горячим мольбам разрешить ему идти в авангарде войска, был
поставлен в задние ряды. Когда замок пал, побежденный, он так огорчился и так
горько разрыдался, что старый советник попробовал утешить его, прибегая ко всем
возможным доводам. «Утешься, господин, – сказал он, – той мыслью, что перед
тобой лежит большое будущее. Ты проживешь многие годы, и у тебя будет еще не
одна возможность отличиться». Мальчик гневно посмотрел на старца и ответил:
«Как ты глуп! Разве повторится мой четырнадцатый год?» Жизнь ценилась невысоко,
если, потеряв ее, можно было достигнуть почестей и славы; поэтому, если дело
стоило жизни, самурай с полным хладнокровием и без долгих раздумий клал свою
жизнь на алтарь чести.
Одной из причин, которые считались достойными этой жертвы, был долг верности –
замковый камень в основании симметричного свода феодальной добродетели.
Глава 9
Долг верности
Феодальной морали свойственны добродетели, присущие другим этическим системам и
другим классам общества, но такая добродетель, как долг вассала и верность
сюзерену, является отличительной чертой феодализма. Я признаю, что личная
верность как нравственный принцип существует среди самых разных людей – даже
шайка карманников Фейгина
[33]
была предана своему главарю; но лишь в кодексе чести благородного человека
верность приобретает высшую ценность.
Хотя Гегель
[34]
и критиковал верность вассалов, утверждая, что ее узы, будучи обязательством по
отношению к индивиду, а не сообществу, зиждутся на совершенно несправедливых
принципах, его же великий соотечественник открыто гордился тем, что личная
верность поистине является достоинством немецкой нации. Бисмарк имел основания
|
|