Глава 9
БЕЗУМИЕ В ГЕРОИЧЕСКОМ ЭПОСЕ. ИЗАМБАР И РАУЛЬ ДЕ КАМБРЭ

«Песнь о Роланде» представляет в образе главного героя совершенного, но не 
идеального рыцаря. Идеальный рыцарь скорее Оливье, поскольку наряду с 
храбростью он обладает чувством меры. Хорошо известен стих, противопоставляющий 
их (1093):


Роланд отважен, Оливье разумен.


Также урок, который тот преподает своему другу, отказывающемуся трубить в рог, 
чтобы позвать на помощь императора, боясь, что тем самым опозорит милую Францию 
и подвергнется осуждению в песне (Рол., 1724–1726):


Разумная осторожность не безумие,
Умеренность лучше чрезмерной смелости.
Французы погибли по вашей вине.
Ваша безрассудная смелость – наша беда!
Из-за нее вы погибнете, а на Францию ляжет позор.


Это настоящая обвинительная речь разумного человека безумцу, которого не 
остановят никакие слабости или дружеские чувства. Оценка эта заслуженна и 
применима даже в наши дни ко многим до безумия храбрым командирам (я сам знавал 
таких), которые совершенно не берегут вверенных им людей.
Итак, если барону Роланду чего-то не хватает для того, чтобы стать идеальным 
рыцарем, так это чувство меры, хотя данное выражение прямо не произносится; 
зато есть в избытке гордыня, что навлекает на него кару небесную.
Однако, хотя Роланд и повинен в излишней дерзости, его все же нельзя зачислить 
в категорию безрассудных рыцарей, о которой мы сейчас поговорим и которая 
появляется в эпическом цикле о мятежных баронах «Доон де Майанс».
Старейшая из поэм этого цикла, также восходящая как минимум к XI веку, – 
«Гормонд и Изамбар», возможно хронологически первая из наших героических поэм, 
записанная восьмисложным стихом, как «Кантилена святой Эулалии» (IX в.), и 
снабженная рефреном. Мятежный рыцарь Изамбар не только безрассуден, не только 
стоит вне закона; он также ренегат, что часто сочетается: разрыв феодальных 
связей влечет и разрыв связей религиозных. Он стал жертвой несправедливости со 
стороны короля Людовика III (умер в 882 г.), который допустил убийство брата 
героя, а его сестру принудил выйти замуж за убийцу. Поэтому герой бежит к 
сарацинскому королю Гормонду (в действительности к норманну Гор-дмунду), 
опустошившему Вимё и Понтьё.

Главная тема – бунт героя, который, ради свершения кровной мести, в 
соответствии с германским правом выкупающейся вергельдом, не останавливается 
перед тем, чтобы выступить с оружием в руках против законного монарха и предать 
огню и мечу родную страну. Этот тип крайнего индивидуалиста нам известен не 
только по героическому эпосу, но и по нашей истории, включая сюда Монморанси, 
Конде, Моро и Бернадота
[10]
.

Правда, в финале (как в литературе, так и в жизни) герой в конце концов вновь 
становится на путь истинный и возвращается на родину и в лоно церкви. Таков 
Изамбар, таким будет Рауль де Камбрэ, чью могилу монахи Сен-Жери де Камбрэ 
будут подновлять и с гордостью показывать.
Рауль де Камбрэ, герой поэмы, носящей его имя (и тоже датируемой XI в.), 
предстает как воплощение безумия, против которого постепенно и были 
сформулированы законы рыцарства. Лишенный королем Людовиком своих владений, 
Камбрэ и прилежащей области, он требует в качестве компенсации Вармандуа, 
которое ему дают при условии, что он сам завоюет его у четырех сыновей Герберта.
 Напрасно мать умоляет его ничего не предпринимать. Он бросается в монастырь 
Ориньи-Сент-Бенуат, настоятельница которого, Марсента, мать Бернье, 
«вскормленника» Рауля, выходит ему навстречу. Равнодушный к мольбам и одной и 
другого, Рауль ужинает на алтаре, разрушает монастырь и сжигает его монашек. 
Вот против таких насилий церковь и боролась, создавая рыцарство.
Казалось, ничто не предвещало, что юный Рауль, воспитанный Герри Белокурым, 
станет тем надменным, неукротимым, нечестивым и безумным, каким он предстает в 
поэме; человеком, который, связанный собственным словом и влекомый судьбой, 
продолжает амбициозное и отчаянное предприятие, сокрушая преграды, возводимые 
перед ним человеческими и божественными законами. Пример той самой сильной воли,
 эманацией которой и является рыцарство и которую оно в дальнейшем, сложившись 
в институт, направит на более достойные цели, нежели удовлетворение личного 
честолюбия и гордыни.
Однако в свой последний час Рауль, как и Изамбар, обратится к истине, взывая к 
Небесному Отцу (стих 3125), «который может все простить», и Пресвятой Деве 
(стих 3131):