Оливер Хогг

Эволюция оружия. От каменной дубинки до гаубицы

В основу оригинальной классификации автора этой книги Оливера Хогга легла 
теория мотивированной агрессии, проявляемой человеком на протяжении всего 
исторического развития. Он рассматривает виды личного вооружения (мечи, копья, 
дубины, луки), доспехов (кольчуги, туники, шлемы), роды военных машин 
(катапульты, арбалеты, гаубицы), различные типы пушек, кораблей (биремы, 
триремы и др.), разновидности взрывчатых веществ (инициирующие, метательные, 
бризантные). Хогг описывает военные организации Древнего мира: египетские 
отряды ополченцев, «царский полк» Ассирии, флот Карфагена, греческие фаланги и 
легионы Рима – одна из лучших армий мира. Книга включает в себя большое 
количество редких иллюстраций.



Введение

Этологи, изучающие генетически обусловленное поведение животных, утверждают, 
что у всех живых существ заложено внутреннее влечение к агрессии. Мотивация 
этого влечения проявляется двояко: в стремлении индивида охранять свою 
собственную, частную территорию и территорию племени, чтобы обеспечить его 
выживание. Первое именуется территориальным императивом, и борьба, которая в 
этом случае ведется, всегда проходит между представителями одного вида. 
Благодаря унаследованному поведенческому механизму это проявление силы редко, а 
то и никогда не является роковым. Агрессор, следуя биологическим законам своего 
существования, обычно после ряда столкновений отступает, оставляя хозяина 
территории в покое. Причина такого поведения заложена в основном инстинкте всех 
живых существ – будь то животные или насекомые – инстинкте сохранения вида. 
Если бы такая борьба велась до решающего конца, создания низшего порядка в 
конце концов были бы истреблены. Природа может быть расточительной со своим 
потенциальным потомством, но она не так глупа. В общем, столкновений между 
разными биологическими видами не происходит, и животные, если, конечно, их не 
подталкивает голод, практически никогда не нападают, чтобы убить. Убийство как 
времяпрепровождение не является частью модели жизни. А племя, если на него 
нападают, естественно, будет как единый организм бороться за свое существование.

Почему черты далеких предков не сохранились у человека? Где он сбился с пути, 
карабкаясь по эволюционной лестнице?
Можно понять наблюдателя с другой планеты, если он придет к выводу, что 
человеческому поведению не хватает разума. Такой сторонний наблюдатель, не 
имеющий понятия о земных инстинктах вообще и об агрессивных тенденциях в 
частности, не сможет понять мировую историю, воспринимая ее как цепь случайных 
событий, проходящих перед его глазами. История станет для него совершенно 
непонятной головоломкой, потому что постоянно повторяющиеся модели явлений 
покажутся ему абсолютно не имеющими объяснения. Утверждение, что ход истории 
формируется человеческой природой, вызывает вопросы. Что считать естественным? 
Начинать войну без очевидных причин? Религиозным фанатикам разбивать друг другу 
голову из любви к Господу? Политикам с разными взглядами на спасение своей 
страны яростно бороться друг с другом, а тиранам – заливать мир кровью? Все это,
 может быть, и «по-человечески», но крайне нерационально. На протяжении веков 
подобные иррациональные проявления распространились столь широко и стали 
повторяться столь часто, что их носителей мы начали рассматривать как достойных 
похвалы лидеров и имеем обыкновение полагаться на их политическое суждение. Мы 
так привыкли к такому печальному положению дел, что большинство из нас не в 
состоянии понять, насколько неразумным стало историческое массовое поведение 
человечества.
Когда же это осознание наконец приходит, мы обязаны спросить себя: почему вроде 
бы разумные существа ведут себя столь нерационально? Здесь, видимо, должен 
присутствовать некий мощный фактор, неподвластный урокам мудрости и 
благоразумия, который начисто лишает человека здравого смысла. Как сказал 
Гегель, опыт и история учат нас только одному – тому, что люди и правительства 
никогда не извлекали ничего из уроков истории и не действовали по принципам, 
подсказанным ими.
Проблема заключается в том факте, что социальное поведение человека по большей 
части определяется не разумом и культурой, а подчиняется биологическим законам 
поведения, свойственным всему живому.
Величайший дар человеку – логическое мышление и речь, сделавший его властелином 
мира, не является безусловным Божьим благословением, потому что опасность, 
угрожающая нашей цивилизации возможным ее исчезновением, является результатом 
деятельности человека. Быстрое развитие дало ему власть над материальными 
ресурсами, но ценой инстинктивного поведенческого механизма, который не был 
высокоразвитым. Когда человек впервые появился в первобытных лесах, не было 
необходимости в запретительном механизме против убийства. Человек не был 
особенно силен, не имел средств нападения на себе подобных, за исключением рук 
и ног. Не имея ни клыков, ни когтей, ни рогов, он не представлял потенциальной 
опасности для других. Его отношения с собратьями были скорее сдержанными, чем 
тесными. На заре существования человечества жизненного пространства было более 
чем достаточно, не наблюдалось ни нехватки продовольствия, ни демографических 
взрывов. Человек по своей природе, если сравнить его с крупными плотоядными, 
был довольно безобидным животным. В таких идиллических условиях драка, скорее 
всего, была исключением, чем правилом. Но человек, съев яблоко с древа познания,
 развивался, случайно открыл огонь и научился изготавливать простейшие орудия. 
Они были еще очень грубыми и неэффективными, но тем не менее дали ему 
господствующее положение над животными. У человека появилась возможность 
нанести смертельное ранение своему противнику, а запретительный механизм 
оказался слишком слабым, чтобы предотвратить насилие. Убийство как способ 
проявления силы стало частью человеческого сознания. Драки между отдельными 
членами племени вели к беспорядкам внутри данного племени и к вражде между 
племенами. Война – искусство массового нападения и обороны – выбралась из ящика 
Пандоры и поселилась среди людей.
Вряд ли можно применить термин «боевые действия» к столкновениям первых 
пещерных обитателей, но вирус агрессивности уже тогда жил в темных глубинах 
человеческих душ. Агрессия и ее противоположность – самозащита являются, как мы 
уже отметили, основными инстинктами самосохранения, и, когда возникли и окрепли 
примитивные племенные организации, война уверенно подняла свою уродливую голову.
 С тех самых пор «недуг принцев» – так назвал войну Эразм Роттердамский – унес 
несчетное количество жизней. И гордиться этим достижением у человечества нет 
никаких оснований.
Примитивный агрессор довольно скоро понял, что возможность нанесения удара на 
расстоянии дает большие преимущества. Так появилась привычка метать предметы с 
целью ранить или убить. Метаемые предметы – от камня до баллистической ракеты – 
охватывают четыре фазы: ручную, механическую, взрывчатую и термоядерную, 
которые тесно ассоциируются с четырьмя периодами военной истории: древность, 
Средневековье, современность и будущее. Их невозможно обозначить конкретными 
датами, поскольку они не только частично перекрывают друг друга, но даже не 
всегда следуют друг за другом в хронологическом порядке. Они всего лишь 
определяют степень материального прогресса, достигнутого людьми, использующими 
ту или иную технику. Например, Средневековье и механическая эра достигли своего 
наивысшего расцвета на берегах Средиземноморья задолго до того, как 
Великобритания распростилась с Древним миром и ручной фазой. А после того как 
на Западе во весь голос заговорили пушки, отсталые племена еще несколько веков 
урегулировали свои конфликты с помощью лука и копий. Однако, оговорив, что даты 
относятся только к передовому обществу, напомним, что Древним миром считается 
период до 1000 года до н. э., Средневековьем – 1000 год до н. э. – 1400 год н.
 э. Именно эти два периода и будут рассмотрены с точки зрения развития военного 
искусства.

Военные действия за весьма длительный период своего существования претерпели 
фундаментальные изменения, поскольку стратегия, определяющая отдельные операции,
 является живым искусством, пребывающим в постоянном движении. В этом ее 
отличие от основных принципов войны, которые не меняются никогда. В последние 
века результатом этой подвижности стало подавление статичных форм конфликта и 
возобладание мобильности как
modus operandi
(способ действия). Поэтому в современном мире отчетливо проявляется тенденция 
замены массовых конфронтации полевыми операциями. В период Средневековья почти 
исключительно велись только осадные операции, хотя случались и подвижные 
сражения, в основном между ордами кочевников. Этот период был классическим 
веком осады, когда именно такие операции считались самым эффективным средством, 
имеющимся в распоряжении военачальника. Хотя сражение велось на открытом 
пространстве, основные черты военной кампании и надежды воюющих сторон 
определялись успешным использованием тактики нападения. На сцене появились и 
стали активно использоваться военные машины.

Каждый из четырех периодов имеет свои собственные скоординированные методы 
нападения и защиты. Использовать фортификационные сооружения одного периода для 
защиты от оружия другого периода значило навлечь на себя беду. Доказательством 
тому является судьба многих замков в гражданскую войну и нестойкость хрупких 
японских домиков при их обстреле зажигательными снарядами.
Следующая таблица отражает эту взаимосвязь более подробно.



Таким образом, военное искусство прошло большой путь от дубинки, камня, пращи, 
лука и копья. Как фактор человеческой деятельности оно изменилось до 
неузнаваемости, а как метод урегулирования споров вступило в стадию массового 
уничтожения. Facilis descensus Averni
[1]
.

Предлагаемая читателю книга рассматривает первые два периода развития военного 
искусства. В завершающей главе описываются большие изменения, предшествующие 
появлению пороха.



Глава 1
ЛИЧНОЕ ОРУЖИЕ

Появление и совершенствование личного оружия являлось процессом длительным и 
постепенным. Сначала ускорение было совершенно неощутимо, и прошли века, прежде 
чем хотя бы какие-то признаки прогресса стали заметны. Затем наступил период, 
когда оружие, казавшееся почти неизменным, действительно практически не 
изменялось, причем это касалось и его производства, и его конструкции. Только 
на более поздних стадиях человеческой истории, когда, благодаря развитию 
человеческого разума, изобретательности и опыту, технический прогресс 
значительно ускорился, на полях сражений стали появляться новые типы оружия.
Личное оружие, существовавшее до появления пороха, можно подразделить по 
периодам его появления и существования на оружие каменного, бронзового и 
железного веков. Первый период обычно делится еще на три.

Палеолит, или старый каменный век – до 10 000 года до н. э.
Мезолит, или средний каменный век – 10 000 год до н. э. – 5000 год до н. э.
Неолит, или новый каменный век – 5000 год до н. э. – 2500 год до н. э.
Бронзовый век – 2500 год до н. э. – 1000 год до н. э.
Железный век – после 1000 года до н. э.

В применении к появлению раннего оружия следует подчеркнуть, что эти периоды 
обозначают скорее культуры, чем хронограммы, поскольку они накладываются друг 
на друга и нередко существуют параллельно друг другу в разных частях света. 
Например, и сегодня есть примитивные племена, которые до сих пор пользуются 
оружием каменного века. В ходе борьбы за место под солнцем всегда были народы, 
идущие в авангарде цивилизации, и именно к ним применимы указанные выше 
временные и культурные рамки.

Старый каменный век продолжался очень долго – за это время сменилось 
бесконечное множество геологических эпох. На протяжении сотен тысяч лет оружие 
оставалось практически неизменным. Воина, жившего в 500 000 году до н. э., 
вполне можно было спутать с его далеким потомком, жившим на 300 000 лет позже. 
Первым оружием, изготовленным человеком, была дубинка – не полированная дубинка 
с тяжелым набалдашником (
knobkerrie
), чрезвычайно популярная у зулусов, а толстая ветвь дерева или пень, 
выкорчеванный из земли. Каким бы примитивным ни было это оружие, оно, по 
крайней мере, позволяло нашим далеким предкам урегулировать споры между собой 
или отбирать у соседей собственность, такую как лучшая пещера или более 
привлекательная подружка. В следующем тысячелетии человек сумел 
усовершенствовать дубинку, обработав ее с помощью появившихся к тому времени 
кремневых инструментов. Дубина, несомненно, использовалась довольно широко, но 
она не позволяла своему владельцу нанести удар на расстоянии, что очень важно 
при охоте и выслеживании дичи. Даже самая тяжелая дубина приносила не много 
пользы при защите от хищных обитателей первобытных лесов или при погоне за 
быстроногими животными, необходимыми для употребления в пищу. И человек создал 
копье, которое можно бросать, пращу для раскручивания камней и архаичный лук 
для стрельбы. Копьем было деревянное древко, острый конец которого подвергся 
обработке огнем для большей твердости. Стрелы были аналогичной формы, но 
меньшего размера, имели оперение и зазубрины. С таким усовершенствованным 
оружием человек был лучше оснащен для встречи с животными, на которых охотился, 
и мог убивать покрытых мехом млекопитающих, шкуры которых использовал для 
первых портновских опытов.

Позднее человек палеолита стал доисторическим «скульптором», научившись 
обрабатывать камень. Приобретя некоторые навыки в этом ремесле, он смог 
придавать материалу нужную форму, чтобы получить хорошую режущую кромку. Опыт 
показал ему, что самых лучших результатов позволяют достичь обсидиан и кремень, 
потому что при ударе они отделяются слоями. Поэтому человек тратил много 
времени и сил, чтобы найти эти желанные минералы. Для его примитивного ума они 
являлись своего рода достойным призом. Человек сумел смастерить инструменты, 
которые, в свою очередь, помогли ему усовершенствовать оружие. Теперь для его 
изготовления у человека были не только дерево и кремень, но также кость, в том 
числе и слоновая, рог – все это он добывал на охоте. Таким образом он медленно 
и трудно карабкался по лестнице эволюции вверх. Ремесленники среднего каменного 
века в поисках новых способов охоты додумались до идеи привязывать кремневые 
инструменты к деревянным рукояткам с помощью сухожилий животных и полосок сырой 
кожи, добытых на охоте. Это был заметный шаг вперед, давший в распоряжение 
человека каменный дротик, каменный наконечник копья и кремневый наконечник 
стрелы. Но метод соединения камня с деревом имел существенные недостатки: 
скрепление было непрочным и совершенно ненадежным, и оружие могло подвести в 
любой момент. Люди позднего каменного века усовершенствовали эту технику: 
последовательно используя жар и воду, они научились проделывать отверстия в 
кремневых орудиях, куда можно было вставить деревянное древко. Вооруженные 
этими более сложными и надежными приспособлениями люди стали более уверенными 
воинами.
Бронзовый век принес с собой меч и кинжал. Медь – основной компонент бронзы – 
раньше была очень широко распространена, хотя сейчас ее добывают только там, 
где эта работа является частью какого-либо коммерческого проекта. В Британии ее 
использовали более 4000 лет назад. В Древнем мире во втором тысячелетии до 
начала христианской эры медь превращали в бронзу, добавляя олово. Недостатком 
чистой меди как материала для производства оружия является ее вязкость. Этот 
мягкий металл плохо держит форму и остроту лезвия. Но при добавлении 15 
процентов олова он превращается в твердую бронзу, которая прекрасно 
затачивается и, в дополнение ко всему, сопротивляется оксидации. Поэтому олово 
в библейские времена стало важным предметом торговли, и финикийцы приобретали 
его в Британии, особенно в Корнуолле, где запасы его были очень велики. Первые 
кузнецы делали более жесткими лезвия бронзового оружия холодной ковкой на 
наковальне, потому что сплав имеет тенденцию к размягчению при быстром 
охлаждении после нагревания. Из бронзы может быть произведена отливка любой 
нужной формы, достаточно только внести изменения в литейную форму, и поэтому 
можно легко предусмотреть углубления, в которые будет вставляться древко или 
рукоятка. Это привело к упрощению процесса изготовления копий, стрел и боевых 
топоров – оружия, которое намного превосходило свои прототипы каменного века. 
Первые мечи были предназначены для колющих ударов – как современная рапира; 
сабля и тяжелый рубящий меч появились позже. Железный век продолжил работу, 
начатую бронзовым веком. Железо – более прочный и твердый металл, чем бронза, и 
его качества лучше отвечали требованиям и нуждам воина. Главный недостаток 
железа заключался в том, что оно быстро ржавело на влажном воздухе, – с этой 
проблемой современные ученые успешно справились. Железный век приумножил и 
усовершенствовал мечи, дротики и копья и произвел новые виды оружия, такие как 
пика, копье всадника, гизарма, протазан и т. д. Все это существовало до тех пор,
 пока не появилась артиллерия. Только мечи и копья «дожили» до XX века, а 
кинжалы и по сей день встречаются довольно часто.
История оружия и мер противодействия ему является частью истории человечества 
во все века в любом конце земли. Она отражает непрекращающуюся конкуренцию 
между способами нападения и обороны. Эта борьба ведется с незапамятных времен и 
не зависит от времени и оружия. Щит был изобретен как защита от меча, стрелы и 
копья. Доспехи появились, чтобы спасти своего хозяина от копья, меча, стрелы и 
т. д. Пробивающий броню снаряд был изобретен, чтобы проникать сквозь 
бронированную обшивку кораблей, а система АВМ – для нейтрализации 
межконтинентальных баллистических ракет. Как каждая цивилизация несет в себе 
зародыши своего упадка, так и каждый новый вид оружия способствует появлению 
нового вида обороны. Таков ритм жизни, вечная систола войны; и с прогрессом 
науки мы будем все больше вовлекаться в этот хоровод, пока, наконец, жизнь и 
смерть не пойдут рука об руку и не положат конец этому безумному миру.
Прототипы большинства видов личного оружия ручного и механического периодов 
появились уже в железном веке и могут быть классифицированы следующим образом:


колющее и режущее –
меч, кинжал;


древковое –
копье, топор и т. д.;


ударное –
дубинка, булава, кистень и т. д.;


метательное –
праща, лук, длинный лук, арбалет, духовая трубка.



В ряду личного оружия
меч
занимает поистине уникальное место. Он символизирует государство, власть и 
правосудие. Вместе со шпорой он является эмблемой рыцарства. Ни одно оружие не 
пользовалось такой любовью и уважением, как меч. Мечам известных воинов легенды 
всегда приписывали магические свойства, им посвящено множество всевозможной 
литературы. И все же следует отметить, что меч – сравнительно позднее 
приобретение воинов. Произошедший от бронзового кинжала, он был укреплен 
хвостовиком клинка. Это усовершенствование было оценено довольно быстро и на 
протяжении веков являлось обычной практикой. За последние четыре тысячелетия 
появилось множество разных видов мечей, потому что каждое общество создавало 
модель, наиболее отвечающую своим потребностям. Первые бронзовые мечи 
изготавливались с клинком в форме листа, остроконечным и обоюдоострым. Эфес был 
маленьким, а клинок – коротким. В железном веке появился кованый меч, поскольку 
железу при нагревании посредством ковки можно придать нужную форму. Эфесы 
продолжали изготавливать из бронзы и в особых случаях их украшали драгоценными 
металлами. В Европе предпочитали прямой меч – кривой состоял на вооружении 
только у конницы. Последний легче режет, поскольку соприкасается со своей 
жертвой наискось, и клинок действует как пила. Неевропейцы отдавали 
предпочтение именно кривому мечу. Всевозможным восточным мечам имя легион – их 
даже просто перечислить невозможно: скимитар, ятаган, шамшер, тулвар (кривая 
индийская сабля) и т. д. Все они, а также многие другие существовали в разных 
частях Азии и Африки. В общем, можно сказать, что народы Ближнего Востока и 
Центральной Азии предпочитали кривые клинки, а народы Дальнего Востока, такие 
как японцы, имели мечи с более прямыми клинками.

Греки использовали два вида мечей: акинак в форме листа и кривой копис. 
Последний появился и среди испанского оружия железного века, где имел название 
фальката. Римский меч первоначально не отличался от обычной модели железного 
века. Он был прямым, широким и обоюдоострым. Позже римские воины использовали 
более длинную спату варваров. Византийский меч был широким и коротким, с 
головой орла на эфесе. Меч викингов сыграл важнейшую роль в истории этого 
оружия. Он был преемником более ранних скандинавских мечей и истинным 
предшественником средневекового рыцарского оружия, изображение которого часто 
можно видеть на надгробиях. Его клинок был закален: древним викингам было 
известно искусство карбонизации. Он был сбалансирован добавлением тяжелого 
треугольного яблока (навершия) на конце рукояти, а рука защищалась короткими 
квиллонами. Эфесы были часто весьма затейливо инкрустированы. Клинок был прямой,
 обоюдоострый и длинный. В нем был предусмотрен идущий по центру канал – для 
облегчения и придания прочности. На гобелене из Байе показано, что норманны 
также носили мечи этого типа с такой же крестообразной рукояткой. Незадолго до 
изобретения пороха появились тяжелые двуручные мечи. В Средние века меч 
использовали в ближнем бою после того, как при первом столкновении ломалось 
копье. В то же время появился специальный жесткий колющий меч, не имеющий 
заточенных лезвий, – его называли эсток и использовали для пробивания доспехов 
в пешем и конном бою.
Подводя итог, можно сказать, что меч – это простое оружие, состоящее из острого 
клинка, эфеса, крестовой гарды и навершия и имеющее удивительно большое число 
всевозможных разновидностей.

Кинжал
получил распространение во всем мире и является, вероятно, самым привычным 
видом личного оружия. Он короток, остр и смертоносен. Им пользовались люди еще 
в начале железного века, и до сей поры он состоит на вооружении у спецназа: 
нанесенный им удар в область над почками смертелен. Это оружие бесшумное и 
опасное, за что его любят преступники всех мастей. К тому же он почти неотличим 
от обычного ножа. Примерами могут служить афганский нож, крис, которым 
пользовались турки, японский танто и баронг с Борнео. Многие из них искусно 
украшены и имеют красивую гравировку. Главной целью такого оружия было нанести 
быстрый и точный удар, для чего оно идеально подходило. Пониард, мизерикорд, 
дирк и стилет использовались для той же цели. Английское слово
dagger
(кинжал) не следует путать с
dagg.
Последнее обозначает один из первых пистолетов (даг, дагге).


Копье –
один из самых ранних и самых простых видов оружия. Начав свою жизнь обычной 
заточенной палкой, оно успешно использовалось примитивными народами и дожило до 
наших дней. Наконечники копий бронзового века существенно отличались по форме и 
размерам: одни были широкими и плоскими, другие – длинными и треугольными. 
Дротик – более короткий вариант такого же оружия. Египтяне широко использовали 
именно дротики, за исключением случаев, когда вели бой на палубах судов, – 
тогда они применяли большие кинжалы. Первоначально греки вооружались двумя 
копьями: коротким для нанесения удара и длинным для метания; эта практика до 
сих пор сохранилась у зулусов и других африканских племен. Пилум, или короткое 
копье римского легионера, использовалось и для нанесения удара, и для метания. 
Длинное копье постепенно стало основным оружием средневековой пехоты. Оно 
иногда оснащалось короткой крестовиной, расположенной под наконечником. Копье 
впоследствии трансформировалось в пику XVI века. Копье всадника – это особое 
копье, которое использовалось только в кавалерии. Оно оставалось легким, 
сравнительно коротким, и его можно было свободно держать в руке. Только после 
появления стремени, благодаря гуннам под предводительством Аттилы, рыцарь 
получил возможность твердо сидеть в седле и держать более тяжелое копье под 
рукой. Это более совершенное оружие имело острый стальной наконечник и диск на 
древке для защиты руки. Само древко состояло из продольных секций, с 
увеличением диаметра до и после рукоятки. Эти копья были очень тяжелыми и 
требовали специальной опоры, закрепленной на правой стороне нагрудной пластины 
рыцаря.

Когда колющие и режущие удары стали вопросом веры, на поле боя появилось 
большое количество всевозможного древкового оружия. Главные примеры – глефа, 
гизарма, боевой молот, боевой топор, топор на древке, алебарда, протазан, вуж и 
протазан-трезубец. Боевая коса – крестьянское оружие было переделано из 
сельскохозяйственного инструмента аналогичного наименования. Клинок с одной 
режущей кромкой изогнут таким образом, чтобы острие было повернуто к режущей 
кромке. Модификаций было несколько – от «свернутой головы» до весьма 
устрашающего вида прямых кос. Такие косы с клинками длиной более 1,2 метра 
использовались, чтобы «скосить» команды враждебных кораблей.

Глефа –
видоизмененная форма боевой косы – имеет острие своего клинка с односторонней 
заточкой, изогнутое в сторону от режущего лезвия. Само острие с двумя лезвиями, 
а в основании клинка имеется крюк, дающий возможность пешему солдату зацепить 
своего конного противника за шею или ремень и стащить с седла. Оказавшись на 
земле, неудачливый всадник становится жертвой эстока.


Гизарма
несколько напоминает глефу и боевую косу, но отличается тем, что имеет клинок с 
двумя лезвиями и крюк. Она появилась еще в бронзовом веке и использовалась 
кельтскими и германскими племенами. Французским названием она обязана 
сторонникам Гизов, вооруженным именно такими приспособлениями. Французский 
хроникер XV века Оливер де ла Марш утверждает, что гизарма была придумана в 
далекой древности, когда имелось обыкновение привязывать кинжал к боевому 
топору.

Группа топоров включает в себя боевой молот, боевой топор, топор на древке, 
алебарду, протазан, вуж и протазан-трезубец.

Боевой молот
был известен в Германии под названием
люцернский молот
(
Luzerner hammer
), поскольку был излюбленным оружием воинов из Люцерна. В Британии его называли 
молотом на шесте, потому что зазубренную, напоминающую молот «голову» 
закрепляли на длинном шесте. Он был прямым потомком своих далеких предков 
каменного и бронзового веков. Это грозное оружие широко использовалось в Европе 
и в Средние века. Некоторые из военных молотов были надежным смертоносным 
оружием – их вес доходил до 11 килограммов. Молоты с короткими рукоятками, 
которые рыцари носили вместе с булавами, прикрепленными к луке седла, почти 
такие же древние, как и молоты на шесте. В Лувре есть несколько барельефов, 
изображающих амазонок, которые атакуют своих врагов с боевыми молотами, 
имеющими короткие рукоятки.


Боевой топор
произошел от своих кремнеголовых предков каменного века. Он представлял собой 
топорище из бронзы, а позже из железа или стали, закрепленное на рукоятке. 
Когда длина рукояти достигла полутора метров, он начал трансформироваться в 
топор на древке. Это оружие было весьма популярным у германских племен, которые 
создали его на основе обычного домашнего топорика. В сражении при Гастингсе 
саксы одержали первоначальную победу над норманнами, применяя топоры на древке, 
что привело к многочисленным потерям в рядах последних. Боевые топоры могли 
принимать разнообразные формы, но принцип оружия оставался неизменным – колоть 
и резать. Незадолго до появления пороха боевой топор претерпел революционное 
изменение, соединившись с боевым молотом, тем самым совершив переворот в мире 
средневекового оружия. Теперь он имел с одной стороны топор, а с другой – 
острие или большое изогнутое пилообразное лезвие. Эффективность применения 
такого оружия значительно увеличилась.


Алебарда
появилась намного позже – примерно в одно время с самыми примитивными пушками. 
Это была своеобразная комбинация копья и топора. Шведская алебарда имела 
решающее значение в победе при Семпахе в 1386 году.
Протазан
тоже появился на поле брани довольно поздно. Термин объединяет несколько форм, 
в том числе протазан-трезубец, появившийся на Корсике. Все они имеют 
симметричную верхнюю часть, причем между двумя симметричными половинами помещен 
или шип, или широкий клинок с парой зазубрин у основания. Спустя два века после 
своего появления и алебарда, и протазан утратили боевое значение и стали 
символами власти. Сейчас они используются только королевской стражей 
(йомены-стражники в лондонском Тауэре). Когда протазаны используются для 
придания зрелищу великолепия, они обычно имеют красивую гравировку и позолоту, 
а их шесты украшены шелковыми кисточками.


Вуж –
это оружие, широко использовавшееся в древней Швейцарии. Оно имело широкий 
клинок, длинный шест, иногда крюк.

За пределами Европы древковое оружие принимало самые разнообразные формы, 
иногда весьма причудливые – их верхние части представляли собой головы людей 
или животных. Самый простой пример – томагавк американских индейцев, который 
мог использоваться как топорик для рубки или метания. Индия, Япония и острова 
южных морей внесли существенный вклад в многообразие боевых топоров, а маори из 
Новой Зеландии обладали топориком из диорита, который, несомненно, превосходно 
раскалывал черепа.



Рис. 1.
Примеры булав:
1 –
железная булава, конец XI в. С гобелена из Байе;
2 –
то же самое;
3 –
то же самое;
4 –
булава из «Энеиды» Генриха Вальдекского, XIII в. Берлинская библиотека;
5
– бургундская булава, начало XV в. Из манускрипта, принадлежавшего, как 
считалось, герцогу Бургундскому, библиотека парижского Арсенала



Эффективность третьего вида личного оружия – ударного – зависит от силы удара. 
Удар по голове либо оглушает жертву, либо убивает ее. Это оружие примитивно, 
происходит от первых
дубинок
первобытных людей и не может наносить колющих или режущих ран. Открытие 
металлов усовершенствовало первобытную дубинку, а добавление таких немаловажных 
деталей, как, например, железные шипы, позволило сделать ее воздействие более 
эффективным. Утяжеленная дубина и каменный молот стали более сложной
булавой
(
mace
), получившей название от латинского слова
massa.
Известно, что римские солдаты были вооружены «круглоголовыми» булавами. Это 
оружие неоднократно изображалось на гобеленах из Байе. К началу XIII века 
«голова» средневековой булавы приобрела кромки и осталась таковой до того, как 
вышла из употребления через 300 лет. Сейчас это оружие стало символом 
гражданской власти и используется для всяческих церемоний. Рыцарь носил булаву 
закрепленной на луке седла и обычно пользовался ею, когда ломал или терял меч.




Рис. 2.
Примеры булав:
1 –
английская булава из дерева и железа, время правления Генриха V (1413–1422). 
Коллекция Мейрика;
2 –
английская булава из железа, середина XV в.;
3 –
немецкая булава, железо с гравировкой, длина 56 сантиметров, рукоять обмотана 
проволокой, XV в. Арсенал Люцерна;
4 –
турецкая булава, железо, на верхушке насечками нанесена роза, XV в. Музей 
артиллерии в Париже;
5 а
) – булава из манускрипта конца XV в., копия, иллюстрирована многочисленными 
миниатюрами из «Шах-Намэ», или «Царской книги», составленной поэтом Фирдоуси в 
период правления Махмуда (999). Мюнхенская библиотека;
5 b
) – то же самое;
6 –
французская булава, XVI в.


«Утренняя звезда» – это форма булавы с шипами. Она широко использовалась, 
поскольку была проста в изготовлении: следовало всего лишь забить какое-то 
количество гвоздей в толстую деревянную палку. Поэтому она и стала любимым 
оружием европейского крестьянства. Кистень, или разбрызгиватель святой воды – 
это также вид булавы. Он состоял из древка, на конце которого было закреплено 
несколько цепей, каждая из которых заканчивалась утыканной гвоздями гирей. Он 
появился на полях сражений во время норманнского завоевания и был хорошо 
известен в Германии и Швейцарии на протяжении двух следующих столетий. Это 
оружие не слишком широко использовалось, вероятнее всего, потому, что было 
неточным, если не находилось в руках мастера. Оно приобрело большую 
популярность в России и Японии, чем в Западной Европе.

Праща
была первым метательным орудием человека. Она изготавливалась из двух длинных 
полосок кожи, сухожилий или веревки, причем один конец каждой полоски крепился 
к специальному мешочку, куда вкладывался камень. Воин выпускал свой метательный 
снаряд, раскручивая оружие над головой, чтобы набрать ускорение, и в нужный 
момент отпускал одну из веревок. Библия повествует о поединке между Давидом и 
Голиафом, юношей и филистимлянином, где была с большим толком использована 
праща. Дальность полета камня, если праща находится в руках умелого 
пользователя и погодные условия благоприятствуют, составляет около 460 метров. 
Египтяне, греки, римляне, персы и другие народы имели в составе своих армий 
отряды воинов, обученных пользоваться пращой. Использование пращи в Европе 
практически прекратилось в XVI веке. Однако дикие племена продолжали 
пользоваться ею, и весьма успешно.


К этому же классу оружия принадлежит
бола
патагонских индейцев, хотя, строго говоря, это не совсем праща. Она состоит из 
двух круглых камней, соединенных кожаным шнурком. Манипулятор раскручивает это 
хитроумное приспособление над головой и, прицелившись, выпускает его из рук. 
Крутящаяся бола обматывается вокруг ног жертвы, делая ее на какое-то время 
беспомощной.
Бумеранг
австралийских аборигенов – это еще один вид метательного оружия, который, 
будучи брошенным против ветра, возвращается к своему владельцу, если не поразит 
цель.




Рис. 3.
Разные варианты пращи:
1
– два изображения пращи: одно – с отпущенным ремешком, второе – с обоими 
ремешками в руке воина. Из манускрипта X в.;
2
– воин с пращой на шесте. Из манускрипта Матвея Парижского, английского 
хроникера, родившегося в конце XII в. и умершего в 1259 г., автора «Английской 
истории 1066–1259 гг.»;
3
– праща на шесте. Из манускрипта начала XV в., коллекция Амбрасс;
4
– праща на длинном шесте, предназначенная для гранат. Из манускрипта XVI в., 
библиотека фон Хауслаба в Вене



Другое примитивное оружие –
духовая трубка.
Она может причинить много вреда, особенно если ее владелец стреляет точно и 
предварительно обмакивает дротики в кураре или другой активный яд. Она состоит 
из длинной пустотелой трубки, внутрь которой помещается маленький оперенный 
дротик. «Казенная часть» такого оружия помещается в рот аборигена, и он, резко 
выдыхая воздух, посылает смертоносный дротик в цель. Дальность действия духовой 
трубки невелика, зато эффект практически моментальный. Это любимое оружие 
африканских пигмеев и южноамериканских индейцев. В Средние века из духовых 
трубок стреляли отравленными стрелами, греческим огнем и маленькими пулями.


Лук –
универсальное оружие, применявшееся еще в каменном веке. Археологи во время 
раскопок часто находят кремневые наконечники стрел, относящиеся к неолиту. Лук 
состоит из гибкого куска дерева или металла, слегка согнутого в центре, между 
концами которого натянут упругий шнур. Стрела – это ровное деревянное древко, 
заостренное с одной стороны и оперенное с другой, чтобы обеспечить стабильность 
в полете. Древние люди, не имевшие понятия о внешней баллистике, понимали, что 
для увеличения скорости, а значит, и расстояния важно сообщить ускоренное 
вращение летящему по прямой снаряду. Чтобы выпустить стрелу, ее держат левой 
рукой у центра лука, а тетиву оттягивают правой рукой к груди, тем самым 
приводя лук в состояние наибольшего сжатия. Когда тетиву отпускают, оружие 
восстанавливает свою форму и отправляет стрелу по направлению к мишени. Жители 
Крита, скифы, персы, фракийцы и парфяне в свое время также славились своими 
искусными лучниками, как Англия при Плантагенетах. Может показаться странным, 
но римляне сами лук почти не использовали, набирая в свои армии наемных 
лучников.

Вильгельм Завоеватель не без успеха использовал лучников в сражении при 
Гастингсе, но их оружием был короткий лук. Длинный лук не применялся в Англии 
широко до конца XIII века, когда английские лучники 22 июля 1298 года нанесли 
сокрушительное поражение вооруженным копьями шотландцам в сражении при Фалкирке.
 Именно превосходство лучников позволило Англии одерживать победы в Столетней 
войне. Английский длинный лук был сделан из тиса и имел длину почти 2 метра, 
стрела имела длину 90 сантиметров. Чтобы с успехом использовать это оружие, 
нужен был опыт и недюжинная сила. Хороший лучник мог выпустить шесть стрел в 
минуту при эффективной дальности 219,5 метра и максимальной – 311 метров. 
Массированный обстрел лучниками был воистину опустошительным для вражеской 
армии. Большое преимущество длинного лука заключалось в его дешевизне и 
простоте. Даже после появления огнестрельного оружия длинный лук сохранил свое 
достойное место и оставался на вооружении в Англии до времен Елизаветы I.
Восточные луки отличаются от английского длинного лука тем, что они короче, 
мощнее, дальность полета их стрел больше. Такие луки использовались турками, 
парфянами, индийцами, персами, татарами и китайцами. Поскольку все эти луки 
имеют схожую конструкцию, в качестве примера будет описан турецкий лук.

Длина – 1 метр.
Длина тетивы лука – 89 сантиметров.
Наибольшая ширина каждого плеча лука – около 3 сантиметров.
Толщина каждого плеча на расстоянии 15 сантиметров от центра рукояти лука – 1,
3–1,9 сантиметра.
Окружность каждого плеча на расстоянии 15 сантиметров от центра рукояти лука – 
7,6 сантиметра.
Вес лука – 340 граммов.
Натяжение лука – 53 сантиметра.
Длина стрелы – 63,5 сантиметра.
Вес стрелы – 30 граммов.




Рис. 4.
Примеры восточных луков: персидский ненатянутый; персидский натянутый; 
индийский ненатянутый; индийский натянутый; турецкий ненатянутый; турецкий 
натянутый


Лук, главным образом, изготавливался из очень гибкого рога и сухожилий. Эти 
материалы, размягченные нагреванием и водой, приклеивались в продольном 
направлении к тонкой планке гибкого дерева. Дерево формирует сердцевину лука и 
выступает почти на 8 сантиметров за полосками рога и кожи с обоих концов, 
слегка перекрывая их. Выступающие концы деревянной сердцевины увеличены для 
соединения с концами лука, в которых делаются выемки, куда входит тетива. Два 
изогнутых кусочка рога, которые частично составляют плечи лука, вырезаются из 
рога антилопы или буйвола и имеют среднюю толщину около 2 сантиметров. Их более 
толстые концы встречаются в центре рукояти лука. Сухожилия, образующие спинку 
лука, обычно берутся из шеи быка или оленя-самца. Их режут в продольном 
направлении на кусочки, вымачивают в эластичном клее и сжимают в длинную 
плоскую полоску, подходящую по форме деревянной сердцевине, и приклеивают к ней.
 Она образует спинку лука при изгибе. Кора вишневого дерева или кусочек кожи 
приклеивается поверх сухожилия, чтобы предохранить его от повреждения и влаги. 
В лучших турецких луках верхнее покрытие из кожи или коры часто раскрашивается 
яркими красками и украшается золотыми листьями. Тонкая деревянная планка, 
образующая сердцевину лука, не придает ему прочности, она служит только ядром, 
к которому приклеиваются рог и сухожилия.
Тетива изготавливалась из сплетенных шелковых нитей, связанных с обоих концов 
узлами, чтобы вместиться в выемки на плечах лука.



Рис. 5.
Примеры восточных луков


Лук натягивался таким образом, чтобы его вогнутая форма в ненатянутом состоянии 
становилась выпуклой, когда он готов к действию. Таким образом, он основан на 
той же комбинации напряжения и сжатия, которая происходит в современных ружьях. 
Чтобы натянуть турецкий лук, требуется большое мускульное усилие, которое 
обеспечивается комбинацией ножной и ручной силы. Этот короткий и жесткий лук 
очень трудно согнуть без механической помощи, поэтому следует соблюдать 
осторожность, чтобы не согнуть и не деформировать плечи лука – луки с такими 
повреждениями восстановлению не подлежат. Значительную часть подготовки 
турецких солдат занимало именно обучение грамотному обращению с луком. При 
стрельбе турок обязательно надевал на большой палец специальную насадку из рога.

Дальность выстрела турецкого лука в руках умелого лучника – 550–730 метров.
Легкие и короткие восточные луки предназначались как для всадников, так и для 
пехоты. Отсюда пошло выражение «парфянский выстрел»: всадник выступает вперед, 
делает выстрел из лука, затем разворачивается и галопом устремляется прочь.

Последним представителем личного оружия этого периода является
арбалет.
И хотя его можно назвать военной машиной, он все же занимает промежуточное 
место между первыми военными машинами и примитивным огнестрельным оружием: 
кстати, его запоздалое появление предвосхитило и поздний уход со сцены. В 
некоторых странах Европы, например Германии и Голландии, он трансформировался в 
современное стреляющее пулями приспособление, предназначенное для спортивных 
целей, когда важно соблюдать тишину (при охоте на пернатую дичь и т. д.). 
Другое современное применение – в заповедниках для животных. С их помощью 
зверям впрыскивают снотворное, после чего можно легко организовать их 
безопасную транспортировку. Это оружие часто использовалось для переселения 
животных во время строительных работ в заповедниках. В 1965 году советское 
правительство разместило заказ на арбалеты в фирме Джека Йомена в Клеркенвелле 
(Лондон) для ввода подкожных инъекций диким зверям.

Вегеций в своем трактате о военном искусстве, посвященном Валентиниану II, 
упоминал арбалет как оружие легкой пехоты. К сожалению, он не описывает его 
подробно, но даже отмеченные особенности не позволяют усомниться в том, что 
речь идет именно об арбалете. Кроме того, на двух римских барельефах, 
отнесенных к периоду до начала IV века, находящихся в музее города Пюи, по 
утверждению Виктора Гая («Археологический глоссарий Средних веков и 
Возрождения»), показаны примитивные арбалеты. После этого опускается тьма, и на 
протяжении следующих пяти-шести веков мы не находим упоминаний об арбалетах ни 
в литературе, ни в искусстве. Возможно, в период упадка Восточной Римской 
империи он вышел из употребления, но, какой бы ни была причина (его могли 
попросту посчитать неудобным или нескладным), во времена Средневековья арбалет 
оставался забытым.
Но в X веке арбалет снова возник из небытия. Когда в 947 году Сенлис был 
атакован войсками короля Людовика IV, именно арбалетчики спасли положение и 
вынудили короля снять осаду. В 985 году во время атаки на Верден король Лотарь 
использовал арбалетчиков. Хотя на гобеленах из Байе не отражены эти 
механические приспособления, точно известно, что норманны принесли арбалеты в 
Англию. И епископ Амьена Ги, и Вильгельм из Пуату – биограф Вильгельма 
Завоевателя описывают их использование в сражении при Гастингсе. Существует 
документальное свидетельство того, что Уильям Руфус был случайно убит в Новом 
лесу стрелой, выпущенной из арбалета Уильяма Тирела. Норманнские и ранние 
анжуйские короли использовали арбалетчиков в своих армиях до тех пор, пока папа 
Иннокентий III в 1193 году не возродил запрет Собора на применение арбалетов. 
Папская булла запрещала использование этого варварского оружия христианами друг 
против друга. Неверные были освобождены от этого филантропического закона.

Ричард I высоко ценил арбалет и поощрял его использование не только в своих 
войсках, но и в армиях других европейских государств. Его энтузиазм 
способствовал популяризации этого оружия и помог преодолеть предрассудки, 
связанные с буллой Иннокентия III. Так арбалет снова стал широко использоваться 
в военных действиях. Ричард I всецело полагался на арбалет в своем Крестовом 
походе в Святую землю и в войнах против Франции. Бромптон
[2]
описывает его так: «Действительно, он возродил оружие, о котором уже успели 
позабыть, – арбалет. Это удалось, когда он стал настолько искусным во владении 
арбалетом, что своими руками убил много человек».


Но и здесь оказалась права поговорка «попался, который кусался». Ричард I пал 
жертвой собственной политики. Уильям ле Брутон
[3]
пишет: «Так погиб от стрелы арбалета, который англичане считают бесчестным, 
король Ричард, первым принесший арбалет во Францию».

Иоанн и Генрих III использовали в своих армиях большое число наемников, 
вооруженных арбалетами, и пеших и конных. Но после смерти последнего англичане 
твердо отдали предпочтение длинному луку – не только из-за удобства этого вида 
оружия, но и из-за его тактических преимуществ. Англичане никогда по-настоящему 
не любили арбалет, и, когда они получили возможность оценить свойства длинного 
лука, арбалет утратил свою популярность. На континенте большими приверженцами 
арбалета были генуэзцы; 6 тысяч арбалетчиков использовали французы в сражении 
при Креси. Однако из-за погодных условий оружие их подвело, и английские 
лучники доказали свое превосходство. Несмотря на эту неудачу, французы приняли 
арбалет на вооружение и отказались от использования длинного лука. Максимум 
изобретательности в усовершенствование арбалета внесли немцы, которые 
продолжали пользоваться этим оружием, когда остальные европейцы уже давно от 
него отказались. Несмотря на свою мощь, арбалет, в сравнении с длинным луком, 
был оружием «замедленного действия». Длинный лук в руках умелого, физически 
сильного лучника был намного эффективнее.



Рис. 6.
Примитивный арбалет


В европейских армиях арбалет как военное оружие применялся с 1200 до примерно 
1470 года, но в английские войска наемные арбалетчики привлекались только до 
1300 года. В этот период вооруженные арбалетами отряды считались элитными и им 
поручались самые ответственные задания. На более поздних этапах арбалет стал 
эффектно разукрашенным и очень дорогим оружием; в Испании арбалетчики 
возводились в рыцарское достоинство, и конники все чаще использовались как 
«домашние» войска. Поэтому, хотя без них и не обходились, особенно в осадных 
операциях, их число значительно уменьшилось. Между тем конец был уже близок, и 
в 1522–1525 годах арбалет перестал использоваться в военных целях: лет через 
десять о нем как о военном оружии вообще забыли. Военный арбалет XV века был 
грозным оружием. Толстый стальной лук его имел максимальную дальность выстрела 
около 350 метров, дальность прямого выстрела – 60 метров. Из далекой эры 
арбалетов до нас дошло два выражения, существующих по сей день. О человеке, 
дошедшем до предела своих возможностей, мы говорим, что он «выпустил последнюю 
стрелу», а неожиданное событие называем «выстрелом ниоткуда».



Рис. 7.
Усовершенствованный примитивный арбалет со стременем



Снаряд, выпускаемый из арбалета, обычно называется арбалетной стрелой, болтом. 
Другие варианты – кворрел, гарро, гаррок, карро, виретон. Обычно это был 
железный дротик весом около 70 граммов с квадратной головкой, оканчивающейся 
пирамидальным острием, для стабильности имеющий железные «крылья» или медные 
перья. Кворрел и карро (название произошло от
quadrus –
квадрат) имеют четырехгранную форму наконечника. Виретон (название произошло от
virer –
поворачиваться) вращается в воздухе из-за расположенного по спирали оперения. 
Названия гарро и гаррок, очевидно являющиеся вариациями одного и того же слова, 
вышли из употребления. Примитивные пушки стреляли аналогичными снарядами.




Рис. 8.
Арбалетчики, использующие крюк (коготь), висящий на ремне


Первые арбалеты были изготовлены из цельного куска дерева – тиса или ясеня. Они 
взводились с помощью только ручной силы – тетиву тянули до тех пор, пока она не 
вставала на замок. У первых арбалетов не было стремени – стрелок ставил ногу на 
центр лука, прижимая его к земле, чтобы обеспечить необходимый рычаг. 
Византийская принцесса Анна Комнина, дочь императора Алексея I, в своих трудах 
дает подробное описание этого примитивного оружия. Впоследствии на арбалете 
было закреплено стремя для ноги – так было легче справиться с нагрузкой. 
Следующим усовершенствованием стала замена деревянного лука составным, за 
которым в середине XIV века последовал стальной. В период 1215–1300 годов было 
придумано много хитроумных приспособлений, направленных на снижение усилий и 
увеличение дальности выстрела путем более сильного сжатия лука: канат и блок, 
коготь и ремень, рычаг «козья ножка», лебедка, колесо и храповик (рис. 8, 9).



Рис. 9.
Арбалетчики, использующие лебедки и рычаг «козья ножка» для взвода своего 
арбалета


Самые важные из них – последние три. «Козья ножка», названная так за сходство с 
задней ногой козла, состояла из двух рычагов, соединенных петлей. Меньший из 
них заканчивался зацепом, который зацепляет тетиву с одной стороны ствола, а 
конец большего, к которому крепится рукоятка, цепляется за проушину на раме. 
Чтобы взвести лук, рукоять отводили назад, и маленькая вилка, державшая тетиву, 
следовала за ней и натягивала тетиву до тех пор, пока та не становилась на 
замок. Лебедка состояла из системы канатов и блоков. Один конец каната был 
закреплен на торце ствола, другой – с крюком – зацеплял тетиву. Когда лебедка 
приводилась в действие, тетива натягивалась и становилась на запор. После 
взвода арбалета приспособление снималось и подвешивалось на ремень воина. Это 
приспособление для натяжения тетивы могло быть использовано только пешими 
воинами.



Рис. 10.
Арбалетчики в действии. Из «Хроник» Фруассара


Эффективным изобретением явился кранекин – компактное натяжное устройство с 
зубчатой рейкой и шестеренчатым редуктором. Когда зубчатое колесо 
поворачивалось с помощью рукояти, зубчатая рейка с крюком на конце начинала 
двигаться и захватывала тетиву. При вращении в обратном направлении тетива 
натягивалась. Кранекин надежно крепился на стволе арбалета. Это был очень 
мощный и компактный механизм, пригодный для использования и всадниками, и 
защитниками осаждаемых укреплений. Таких солдат иногда называли кранекинерами. 
И наконец, существовал еще тяжелый арбалет с реечно-редукторным воротом. Это 
был более поздний образец со стальным луком, натягиваемым с помощью очень 
мощного преемника кранекина.
Таким образом, все типы арбалетов состояли, в сущности, из деревянного, 
составного или стального лука, установленного на раме или стволе, имеющем замок 
и паз для направляющей планки. Рама, за исключением первых типов, была 
оборудована в передней части металлическим стременем, куда вставлялась нога для 
подготовки арбалета к действию. Тетива, стягивающая дугу арбалета, натягивалась 
рукой или с помощью механических приспособлений до тех пор, пока не 
фиксировалась замком, приводимым в действие спусковым механизмом. И арбалет 
готов к действию. После этого можно вложить стрелу и произвести выстрел, нажав 
спусковой крючок. Замок освобождал тетиву, и лук, снова натягивая ее, с силой 
выбрасывал стрелу.



Глава 2
ПОЯВЛЕНИЕ И УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ДОСПЕХОВ


Вкратце остановившись на развитии личного оружия и изучив средства, с помощью 
которых люди убивали друг друга, можно поговорить и о
средствах защиты.
Первым уроком безопасности, который пришлось усвоить первобытному человеку, 
было искусство прятаться – инстинкт, свойственный всем живым существам. 
Скорчиться за большим валуном или притаиться за деревом – что может быть проще? 
Это действие, однако, было пассивным в том смысле, что не давало простора для 
маневра и инициативы – двух необходимых составляющих успеха в бою. Так на свет 
появился
щит,
дававший его носителю мобильность и расширявший его возможности. Щиты 
всевозможных форм и размеров использовались во всем мире с незапамятных времен. 
Самые первые щиты были деревянными или плетеными, покрытыми сырыми шкурами. 
Примером конструкции такого типа являются современные щиты зулусов. Бронзовый 
век принес с собой бронзовый щит, но только около 1000 года до н. э. Первые 
модели обычно имели круглую форму около 0,6 метра в диаметре и оковывались 
мягким железом по краю. Бронзовый «анфас» усиливался прослойкой сырой шкуры, 
насыщенной расплавленным воском. Такая конструкция была более или менее 
надежной защитой против бронзового оружия.


Щит, использовавшийся древними египтянами, был сделан из дерева или плетеных 
прутьев и покрыт шкурой быка – шерстью наружу. Он был усилен одним или 
несколькими кольцами металла и утыкан гвоздями. Ремень, на котором его можно 
было носить на плече, крепился к внутренней стороне. Рукоять размещалась таким 
образом, что воин мог продеть сквозь нее руку и схватить копье. В качестве 
альтернативы египтяне использовали большой щит (
pavois
), закрывавший почти все тело воина от плеч до земли. Эфиопы имели такие же 
щиты, как египтяне, а персы предпочитали щиты из плотно спрессованного 
тростника. Меч римского легионера, появившийся во времена Константина, был 
полым полуцилиндром шестигранной формы 1,2 метра в длину и 7,6 метра в ширину, 
со скругленными краями. Он был сделан из кусков дерева, соединенных между собой 
небольшими железными пластинами, покрыт полотном, поверх которого крепилась 
шкура животного. В центре щита имелась выпуклость. Германские воины обычно 
носили большие ярко раскрашенные щиты, хотя некоторые из них были выкрашены в 
черный цвет. Бросить щит в бою считалось для тевтонца страшным проступком.

Щит (он же баклер, таргет, тардж, раундел) был важной частью саксонского 
военного снаряжения. Саксонский воин считал его незаменимым в бою. Щит имел 
круглую форму и был сделан из древесины липы. На лицевой стороне щита имелось 
защитное покрытие из кожи; щит был усилен железной бляхой – умбо, расположенной 
в его центре и прикрывающей отверстие в дереве, в которое можно было просунуть 
левую руку и взяться за рукоятку, расположенную на вогнутой поверхности. 
Выпуклая лицевая часть щита часто раскрашивалась яркими красками, а в некоторых 
случаях украшалась металлическими деталями. Внутри щита была прикреплена 
завязка, с помощью которой щит можно было подвесить на шею или на спину – если 
в его использовании не было необходимости.
Норманны, отличные всадники, имели щиты в форме воздушного змея, которые давали 
им максимальную защиту и при этом не мешали. В бою воин поднимал щит левой 
рукой вверх – ближе к глазам, так что широкая верхняя часть обеспечивала защиту 
значительной части тела, а сужающаяся нижняя часть прикрывала левое бедро. В 
верхней части вогнутой внутренней поверхности имелась полость, которая была 
удобна, когда щит висел на спине. Ниже располагались два параллельных друг 
другу желоба, которые, будучи соединенными маленькими ремешками, обеспечивали 
двойную рукоять для левой руки и предплечья. К концу XII века норманнский щит 
претерпел изменения. Он стал короче, а его верхняя часть – прямой. Эта 
модификация сделала из него щит в форме «печи» – именно таким изображается он 
на геральдических рисунках. В таком виде норманнский щит сохранился до 
появления стрелкового оружия.
Европейские воины поначалу избегали всех форм защитных покрытий, кроме щита. 
Они считали любую другую форму защиты несовместимой с их мужским достоинством. 
С другой стороны, климат Южной Азии в сочетании с общей изнеженностью 
европейцев ослаблял солдат, подрывая их бойцовские качества. Поэтому, чтобы 
биться со своими противниками на равных, они были вынуждены прибегнуть к 
дополнительным мерам защиты. Доспехи, дополняющие щит, возникли именно на 
Востоке и затем распространились на Запад. Первоначально они представляли собой 
шкуру животного, которая прикрывала жизненно важные части тела, затем они 
трансформировались в кожаную кирасу, которую со временем сменил металлический 
нагрудник. Воины носили также и шлемы, которые варьировались от кожаной шапки 
до железного головного убора. Защитные покрытия для ног со временем 
преобразились в наголенники, а руки защищались латными рукавицами.
Практически невозможно подробно описать все виды доспехов – слишком широко они 
были распространены. Даже обзор их западных разновидностей не представляется 
более выполнимой задачей. Можно попробовать кратко описать лишь английские типы 
доспехов, памятуя о том, что доспехи, как и любой другой распространенный во 
всем мире продукт, развивались согласно твердо установившимся канонам.
Вскоре после исчезновения римских легионеров характер доспехов изменился. 
Кожаная куртка, покрытая металлическими пластинами, в V веке уступила место 
рудиментарной форме кольчуги. В VI и VII веках франки и ломбардцы носили рубахи 
из кольчуги и нечто вроде шлема.
Поскольку изучение доспехов не обходится без трудностей, попытаюсь определить и 
описать предметы, их составляющие.

Хабергеон
(
habergeon
) – рубашка из кольчуги без рукавов, короче, чем хауберк.




Рис. 11.
Образцы кольчатых и ромбовидных доспехов:
1 –
образец кольчатого доспеха, состоящего из плоских колец, нашитых рядами на 
стеганую ткань или кожу. Этот тип доспеха очень трудно, а то и вообще 
невозможно отличить от ромбовидного доспеха на иллюстрациях к манускриптам;
2 –
образец мужицкой кольчуги. Здесь плоские кольца имеют овальную форму и частично 
перекрывают друг друга. Такой тип доспеха, в котором кольца не переплетаются, 
представлен в иллюстрациях к манускриптам как фактический кольчатый доспех;
3 –
образец ромбовидного доспеха. Он состоит из небольших ромбовидных металлических 
пластин, нашитых на основу из кожи или ткани. Иногда пластины идут внахлест



Хауберк
(
hauberk
) – куртка из кольчуги. Слово произошло от немецкого
halsberg –
прикрывающий шею. Уменьшенную модель, которую впоследствии видоизменили сквайры 
и местные магнаты, в VIII веке носили все рыцари. Это была своеобразная куртка, 
покрытая тонкими металлическими чешуйками, имеющая длину до бедер и свободные 
рукава, заканчивающиеся у локтей. В то же время большой хауберк шился как 
сорочка или платье. Он имел капюшон (
camail
) и первоначально закрывал тело до колен и руки до локтей; впоследствии он 
несколько видоизменился. Прежде чем использование кольчуги стало всеобщим, ее 
изготавливали несколькими способами. Иногда на грубую кожаную основу нашивали 
металлические кольца. Еще был большой хауберк, покрытый бронзовыми и железными 
пластинами внахлест. Также следует упомянуть о моделях, покрытых маленькими 
ромбовидными металлическими пластинами, и, наконец, о решетчатых экземплярах, 
изготовленных из кожи или шкуры, поверх которых накладывались переплетенные 
кожаные полоски, а каждый промежуток усилен заклепанной шляпкой гвоздя. Когда 
кольчуга пришла на смену более ранним кольцам и пластинам, хауберк 
изготавливали без какой-либо подкладки или изнаночной стороны. Получался гибкий 
металлический костюм, который можно было носить как рубашку. Каждое кольцо 
соединялось заклепкой. Так можно было изготовить одинарную или двойную кольчугу.
 Доспехи продлевались, чтобы защитить кисти рук специальными карманами на 
концах. Эти карманы не были перчатками и не вмещали каждый палец в отдельности.




Рис. 12.
Ромбовидный доспех, хауберк и плетеная кольчуга:
1 –
образец решетчатого доспеха. Он изготавливается и из стеганой ткани, и из кожи, 
усиливается полосками толстой кожи, расположенными так, что они образуют 
решетку, внутри каждого квадратика заклепанная шляпка гвоздя. На иллюстрациях 
такой доспех трудно отличить от других;
2 –
образец чешуйчатого или черепитчатого доспеха. Броня состоит из чешуек металла, 
нашитых рядами на стеганую ткань или кожу так, чтобы частично перекрывать друг 
друга;
3 –
образец кольчуги из заклепанных колец. Состоящая только из металлических колец 
кольчуга не имеет ни подкладки, ни изнанки



Гамбезон
(
gambeson
). Толстое одеяние без рукавов, набитое шерстью и простеганное вертикальными 
линиями. Позже – с каймой по нижнему краю. Его надевали под хауберк. Когда 
появился циклас (
суdas
), его надевали поверх гамбезона.


Акетон
(
haqueton
). Толстое стеганое одеяние, почти то же самое, что гамбезон, но менее 
украшенное. Также надевался под хауберк.


Жупон
(
jupon
) – легкая короткая туника без рукавов.


Бригантина
(
brigantine
) – одеяние, использовавшееся скорее для социальных, чем для военных целей. 
Куртка часто шилась из бархата или другого декоративного материала с подкладкой 
из сукна. С внутренней стороны крепились мелкие металлические пластины – как у 
ромбовидного доспеха, но броня прилегала к телу и не была видна снаружи. 
Выделялись только небольшие заклепки. Бригантину можно считать далеким предком 
современного бронежилета. Ее предназначением была защита от ударов меча или 
кинжала.


Суркоат
(
surcoat
). К концу норманнского периода юбка туники, носимой под доспехом, начала 
показываться из-под нижнего края хауберка и стала постепенно удлиняться. К 1190 
году она уже достигала колен. 800 лет назад мода менялась так же быстро, как и 
сейчас, и очень скоро туника доставала уже до щиколоток. Неожиданно ситуация 
изменилась, ношение туники под кольчугой прекратилось, под ней остался только 
гамбезон, а тунику стали надевать поверх доспеха – как накидку. Это лишенное 
рукавов одеяние получило название суркоат (котта). Для удобства верховой езды 
одеяние имело разрезы спереди и сзади и временами доходило до пят.


Айлетты
(
ailettes
) – наплечники-погоны. Эти элементы появились во второй половине XIII века. 
Иногда их помещали на внешнюю сторону руки, иногда – на предплечье, но чаще 
всего – на плечи. Их делали из кожи или металла, и они имели самые 
разнообразные формы и размеры. Нельзя с уверенностью сказать, было ли их 
использование чисто декоративным, геральдическим, или же они все же защищали от 
рубящих ударов мечом.


Наколенники
(
genauilliures
). Эти приспособления для защиты коленей делались из кожи, бронзы или стали.


Наголенники
(
greaves
) заменили полоски кожи, которыми в целях защиты обматывались ноги. 
Первоначально их делали из кожи, потом из кольчуги и в конце концов из стальных 
пластин. Они защищали переднюю часть ноги, в первую очередь большую берцовую 
кость, от повреждений. В общем, выполняли те же функции, что и современная 
спортивная защитная экипировка.


Солерет
(
soleret
) – стальной башмак. Со временем солерет и наголенники соединились, образовав 
стальной сапог.


Перчатки
(
gauntlet
). После исчезновения «кармана» для защиты руки воина в конце XIII века 
появилась перчатка. Первая специальная перчатка имела отдельные «пальцы» и была 
покрыта перекрывающими друг друга чешуйками. Задняя часть руки была защищена 
пластиной из кожи или металла. Латная рукавица – в которой пальцы не были 
разделены – имела стальные пластины, размещенные так, чтобы соответствовать 
основным движениям руки. Она появилась в XV веке. К концу века появились 
сочлененные рукавицы.


Циклас
(
суdas
) – туника без рукавов или накидка из полотна, шелка или другого подходящего 
материала. Сзади она доходила до середины икры, но спереди была укорочена для 
удобства верховой езды, чтобы одежда не стесняла движения.


С доспехами носили самые разные головные уборы, а четыре из них – салад (
salade
), морион (
morion
), армет (
armet
) и бургонет (
burgonet
) – появились довольно поздно – уже после стрелкового оружия.

В данном обзоре рассмотрены следующие типы приспособлений для защиты головы.

Каска
(
casque
). Известно два типа касок: «рогатая» модель приписывается скандинавам и 
бриттам, а коническая была в ходу у ассирийцев, аварцев, германцев, галлов и 
норманнов. Такие шлемы были всего лишь железными шапками.


Железный горшок
(
pot-de-fer
) – железный головной убор, повторяющий форму головы.


Большой шлем
(
heaume
). Впервые появился в конце XII века. Мог быть с гребнем и без него, 
трансформировался из конической каски, которая к тому времени приобрела 
наносник. Эволюция была постепенной. Закрывающие уши клапаны, добавленные к 
каске, настолько увеличились, что соединились с наносником, став единым целым – 
только с прорезями для глаз. Такой шлем надевали поверх кольчатого капюшона, а 
позже поверх хауберка, прикрывая шею. Те, в свою очередь, покрывали «железный 
горшок». Считалось, что дополнительное покрытие для головы даст ей 
дополнительную защиту, но имелся один существенный недостаток: при такой защите 
головы удар по большому шлему передавался непосредственно на череп. И хотя воин 
не получал открытой раны, контузию от удара он вполне мог заработать. Чтобы 
этого избежать, был изобретен потхельм, позволявший избежать прямого контакта 
головы и шлема. Подобная конструкция в той или иной форме просуществовала 
несколько веков.


Бацинет
(
basinet
). Этот тип металлического головного убора существовал в разных формах. Одни 
имели забрало, другие нет, одни имели козырьки, другие нет. Некоторые модели 
использовались в комбинации с латным воротником, и, когда забрало было опущено, 
они обеспечивали полную защиту лица. Многообразие форм, без сомнения, означало 
отчаянные поиски подходящих методов защиты головы, лица и шеи. Шлемы меняли 
форму, чтобы свести на нет воздействие оружия, которое с годами становилось все 
смертоноснее.




Рис. 13.
Бургонет прекрасной итальянской работы; железо, чеканка, XVI в. Хранится в 
арсенале Вены, до этого находился в Люксембургском замке. Это один из лучших 
сохранившихся образцов


Среди ранних саксов в Англии лишь богатая знать могла позволить себе доспехи. 
Даже при встрече с норманнами под предводительством Вильгельма Завоевателя на 
Сенлаке подавляющее большинство саксов довольствовалось толстыми кожаными 
куртками, подпоясанными на талии. Бирни, или хауберк саксонской знати, состоял 
из кожаного одеяния, на которое были нашиты металлические кольца или чешуйки. 
Представляется спорным, проникла ли к этому времени кольчуга в Англию.



Рис. 14.
Британские, саксонские и датские доспехи


Некоторые приписывают ее изобретение галлам, другие считают, что она была 
изобретена на Востоке и уже оттуда пришла в Европу. На континенте ее 
определенно использовали еще до начала IX века. Саксонский шлем представлял 
собой конструкцию из тонких железных или бронзовых лент, усиленных покрытием из 
кожи. Одна лента шла вокруг головы сразу над ушами. От нее отходили две другие 
ленты: одна тянулась ото лба по затылку, другая – с одного бока на другой. К 
концу X века лента, идущая ото лба, была продлена, включив наносник, защищавший 
лицо от рубящего удара мечом. В следующем веке такая практика стала 
универсальной. Саксы также носили металлические фригийские шлемы, которые 
обычно были с гребнем.
В период между Нормандским завоеванием и 1180 годом произошел переход, 
обусловленный появлением нового усовершенствованного оружия, против которого 
существующие доспехи были неэффективными. Вековая борьба между оружием и 
средством защиты от него, соперничество между нападением и обороной 
продолжались. Стремление превзойти противника на поле брани существовало всегда,
 с тех пор как человек впервые усовершенствовал свою дубину. Самым важным 
оружием, которое как раз начало появляться, был длинный лук, впервые 
использованный в Англии в августе 1138 года в Битве штандартов. Доспехи 
норманнов состояли из хауберка, конического шлема и щита, а оружием были копье 
всадника, дротик, боевой топор, меч, булава и лук. Они имели дополнительное 
защитное приспособление, называемое нагрудником, представлявшим собой 
квадратный или продолговатый кусок материала, который носили на груди. Он давал 
дополнительную защиту для шеи и горла и прикрывал отверстие для головы в 
хауберке.
Следующий период стал эрой кольчуги, и ее несомненное превосходство над более 
ранними видами доспехов оправдывает это название и отличает от предыдущего 
периода. Во время правления Ричарда I, Иоанна и Генриха III воины стали носить 
большой шлем, кольчугу и суркоат. Личное оружие осталось практически тем же, 
если не считать усовершенствования длинного лука, появления арбалета и пики. 
Последняя была оружием, предназначенным специально для проникновения сквозь 
кольчугу. Нередко применялась и праща.



Рис. 15.
Немецкие воины XI в.:
1 –
оснащение немецкого воина XI в., со статуи одного из основателей собора в 
Наумбурге. Каска такая же, как в Золотом кодексе Сен-Галлена. Странно, но 
правая нога без доспеха. На подбородке видна борода;
2 –
немецкий воин XI в. в хауберке с длинными рукавами. Капюшон, штаны, чулки 
кольчатые. Из Апокалипсиса Иеремии, библиотека Дармштадта



На следующем этапе (1250–1325) кольчуга была значительно укреплена и стала 
более надежной защитой для воина. Капюшон был частью хауберка и носился поверх 
«железного горшка». Кольчатые шоссы (
chausses
) защищали ноги, к ним ремешками привязывались шпоры – если воин был рыцарем. 
Суркоат – без рукавов, имеющий впереди разрез до пояса – часто был из дорогой 
ткани и украшен бахромой. Колени защищали наколенники. Рукавицы – продолжение 
рукавов кольчуги – не были разделены для пальцев.

В конце XIII века появился наборный доспех, который использовался в течение 
более чем ста лет. Его появление совпало с возрастанием применения длинного 
лука. Большой шлем приобрел более выраженные очертания, в моду вошли наплечники 
– айлетты. В этот период в Англии появилось новое оружие – эсток и анелас. 
Первый – колющий меч – имел длинное узкое лезвие, идеальное для нанесения 
колющего удара, второй – короткий обоюдоострый кинжал с широким лезвием. 
Арбалетчики носили акетон и бацинет с железным воротником.
Спад популярности кольчуги, теперь ставший очевидным, объясняется следующими 
причинами. Кольчуга, которой с успехом пользовались в первых Крестовых походах, 
была достаточно прочной, чтобы противостоять стрелам сарацин, но оказалась 
бессильной против стрел английского длинного лука. Она не защищала и от стрел 
(болтов), выпущенных из арбалетов. Кольчуга часто рвалась под ударом копья и 
была неэффективной против булавы и боевого топора. В последнем случае кольчатое 
плетение могло и устоять, но тело человека под ней сильно страдало от удара. 
Когда появились пластинчатые доспехи, защита на какое-то время (увы, короткое) 
стала соответствовать нападению. Эта фаза продлилась до появления стрелкового 
оружия, когда чаша весов склонилась в сторону последнего.
Когда надежность кольчуги оказалась под сомнением, стал развиваться совершенно 
новый тип доспехов. Он состоял из нескольких хорошо подбитых предметов одежды в 
комбинации с разумным набором кольчуги и пластин. Этот период длился десять лет 
и характеризовался также распространением цикласа. Этот предмет одежды носили 
вместе с гамбезоном, хауберком из пластин, акетоном и нагрудником с еще 
одной-двумя пластинами в специальных местах. Бацинеты с забралом или без, с 
капюшоном или бармицей были самой распространенной защитой для головы. За этим 
периодом последовали другие, весьма непродолжительные, в каждом из которых 
отчетливо прослеживалось стремление превзойти нападение лучшей обороной. Это 
противостояние не прекращалось, успех попеременно сопутствовал то одной, то 
другой стороне. «Перетягивание каната» продолжалось до тех пор, пока не 
появились пластинчатые доспехи – решающий аргумент в соревновании между оружием 
и средствами защиты, принесший преимущество оружию.
Пластинчатые доспехи не являются предметом рассмотрения настоящей книги. Это 
была последняя попытка обеспечить защиту от огнестрельного оружия, но неудачная.
 Хотя пуля XVI века имела небольшую скорость, она все же без труда пробивала на 
коротком расстоянии пластинчатую броню, поскольку сталь того времени не была 
пуленепробиваемой. Чтобы обеспечить пуленепробиваемые свойства пластин, 
последние необходимо было делать такой толщины, что носить подобные доспехи не 
смог бы даже самый сильный человек. К концу правления Генриха VIII стало ясно, 
что доспехи на поле брани по большей части утратили свое значение. При 
Елизавете I началась эра «украшательства». Костюмы изготавливались не только в 
Гринвиче, но и в больших мастерских на континенте, были богато украшены и 
соперничали друг с другом в роскоши. Утратив свое военное значение, доспехи 
стали демонстрироваться на турнирах. Это была их последняя, лебединая песня. 
Богатые аристократы тратили баснословные суммы на экзотические костюмы, которые 
не приносили никакой пользы, лишь увеличивая самомнение их владельцев и 
добавляя великолепие зрелищу. К началу эпохи Стюартов изготовление доспехов 
считалось уже чуть ли не портновским искусством. В XVII веке работа 
изготавливающих доспехи мастеров стала еще менее престижной и значимой. В 
течение трех столетий доспехи противодействовали появлению стрелкового оружия, 
но все же повернуть колесо истории вспять им было не по силам, и пуля оказалась 
победительницей.



Рис. 16.
Пластинчатый доспех XV в. Готический доспех из полированной стали, XV в. Шлем с 
круглым венцом и забралом. Доспех приписывается Фредерику I, графу-палатину 
Рейнскому, умершему в 1475 г. Коллекция Амбрасс, Вена. Такой же костюм, 
находящийся в той же коллекции, приписывается Фредерику Католику. Это военное 
снаряжение, как видно даже на первый взгляд, относится к середине XV в. На это 
указывает уникальная форма набедренных щитков, рукавиц и наножных лат, одна из 
которых изображена целиком у левой ноги. Шлем уже напоминает армет и кажется 
более современным, чем остальной доспех


Никогда не следует забывать о вечном сопротивлении человека переменам. Хотя 
Теннисон утверждает, что старый порядок изменяется, уступая место новому, 
человеческая инертность, препятствующая внедрению новой техники, всегда 
выражалась очень отчетливо. Потребовались века, чтобы стрелковое оружие наконец 
взяло верх над луком. Через 250 лет после «пришествия» ружья Монтень все еще 
жаловался на его появление. Рыцарские доспехи и все, что они воплощали в себе, 
всегда были окружены неким романтическим ореолом, поэтому знать категорически 
не желала от них отказываться. Этот последний рудимент феодализма – закованный 
в броню рыцарь, считавший себя рядом с пешим солдатом существом высшего порядка,
 – постепенно стал символом снобизма. Однако прогресс невозможно остановить, и 
рыцарские доспехи ушли в историю. Их судьба в Англии была решена Карлом I, в 
эпоху правления которого Гринвичские мастерские закрыли свои двери навсегда.



Глава 3
ВОЕННЫЕ МАШИНЫ

Война начинается, когда две группы людей не могут достичь договоренности по 
жизненно важному вопросу. Когда выявляются разногласия, первое, что могут 
сделать противники, – это начать переговоры. Направляются послы, чтобы обсудить 
возможности урегулирования разногласий со своими коллегами. Если такая встреча 
ни к чему не привела, стороны начинают обмениваться нотами. Это происходит до 
тех пор, пока одна из сторон, потеряв терпение, не выдвигает ультиматум. Это 
последний аргумент, имеющийся в запасе у дипломата. На этом мирные аргументы 
исчерпаны, и сцена для конфликта подготовлена. Там, где слова бессильны, в дело 
вступает сила. Война является последним средством политики. Если язык и перо не 
смогли достичь согласия, судьбу решит меч.
Выше были вкратце перечислены события, обычно предшествующие объявлению войны. 
Хотя раньше, вероятно, предпосылки были не столь определенными. «Хватай, если 
можешь!» – таким зачастую был удобный мотив для агрессора, зарящегося на 
собственность соседа. В наши дни программа развития предшествующих войне 
событий может быть несколько иной, тщательно разработанной – слишком уж сложна 
жизнь сегодня. Но даже и в современной истории отмечено несколько случаев 
выдвижения ультиматумов перед началом противостояния.

Как уже отмечалось, основные принципы войны никогда не меняются, и следует 
соблюдать ряд аксиом. Так, определенные типы оружия, в силу необходимости, 
должны сохраняться. Солдат должен иметь личное оружие для ближнего боя и для 
нанесения удара на расстоянии, лидер должен иметь в своем распоряжении 
приспособления и устройства, способные сломить сопротивление, так чтобы его 
армия сумела вкусить сладкие плоды победы. Чтобы позволить лидеру добиться 
своей цели, эти устройства должны иметь возможность вести огонь, как прямой 
наводкой, так и с закрытых позиций. В обороне тоже основные доктрины остаются 
неизменными. Английский Томми, сражавшийся в Первой мировой войне, был, как 
никогда, прав, назвав свою каску
«basin hat»,
поскольку она являлась не чем иным, как современной версией бацинета начала XIV 
века.

Приведенная ниже таблица показывает связь между древними и современными 
орудиями и проливает свет на близость между греко-римскими орудиями и 
известными нам.



Чтобы описать условия, в которых велась осада прошлого, следует принять во 
внимание и положение осажденного, и возможности осаждающего. Конечно, 
окруженные стенами города существовали и до появления военных машин, но 
последние, несомненно, ускорили строительство укрепленных крепостей. Машины, 
которые были известны под собирательными названиями
balistariae
и
petrariae,
изначально делились на два типа и являются близкими «родственниками» своих 
современных преемников – гаубицы и пушки. Баллиста и катапульта играли свои, 
строго определенные роли в симфонии обстрела. Баллиста просуществовала до 
самого конца периода Средневековья, а катапульта, по причине своего 
конструктивного несовершенства, была постепенно вытеснена требучетом, 
изобретение которого приписывают французам. Было и третье механическое оружие, 
появившееся позднее, названное арбалеста, или арбалет, он же самострел. Это 
оружие было описано в главе 1. Авторы, у которых мы черпаем наши знания об этих 
машинах, зачастую грешат неопределенностью и используют весьма свободные 
термины при описании предметов или событий, которые они лично не имели 
возможности видеть. Многие из этих писателей опирались на труды древних 
историков, и в итоге до нас дошла довольно путаная терминология, касающаяся 
военных машин древности, которая не имеет тесной связи (если имеет ее вообще) с 
их функционированием.




Рис. 17.
Спрингалд


Герон Александрийский и Филон Византийский – наиболее достойные доверия 
греческие авторы, оставившие описание этих машин. Оба приводят настолько точные 
детали, что из их работ можно составить достаточно близкое к истине 
представление о конструкции этих военных машин. Другие авторы менее скрупулезны,
 но их работы все равно имеют значение, если изучаются вместе с трудами Герона 
и Филона. Марк Витрувий Поллион и Аммиан Марцеллин являются авторитетными 
римскими авторами, причем первый, опираясь на приведенные ранними греками факты,
 доказал, что у римлян осадные машины появились от греков. Диодор Сицилийский 
упоминает, что военные машины впервые были использованы около 400 года до н. э.,
 хотя сейчас известно, что они существовали уже значительно раньше. Он также 
утверждает, что, когда в 397 году до н. э. Дионис из Сиракуз организовал свой 
первый великий поход на Карфаген, некий гений из числа собранных экспертов 
изобрел машины, которые могли метать камни и дротики. Но только во время 
правления Филиппа Македонского и его сына Александра Великого эти машины были 
тщательно изучены, усовершенствованы и их военное значение признано.
Витрувий прежде всего был архитектором, хотя мог также претендовать на звание 
инженера, поскольку был инспектором военных машин при императоре Августе. Он 
оставил подробные описания баллисты и катапульты, являющиеся практически 
чертежными синьками, явно сделанными грамотным чертежником, а не ремесленником. 
Общий вид машин был, безусловно, важен, но в начале рассматриваемого периода их 
изготавливали на месте под руководством армейского инженера и его помощников, и 
каждый изготовитель полагался на собственный опыт. Только улучшение организации 
и управления сделало возможным усовершенствование этих разномастных машин; 
стандартные модели стали обретать форму.
Витрувий не был застрахован от ошибок, в числе которых одна из самых серьезных 
– это «смешение» баллисты и катапульты. Хотя сделанное им описание обеих машин 
превосходно, он наделил первую способностью метать камни, а последнюю – стрелы 
и дротики, хотя в действительности все наоборот. Баллиста выбрасывает стрелы и 
небольшие камни, а катапульта – камни весьма внушительных размеров. Такая 
неточность может объясняться существованием только копий оригинальных трудов 
старых авторов. Поэтому вполне естественно, что неверные рисунки и описания, 
ставшие следствием неоднократных переписываний, дошли до наших дней. За редким 
исключением, все упомянутые историки дают свою собственную интерпретацию, если 
испытывают сомнения в той или иной технической детали. Поэтому современному 
автору не так легко дать достоверную картину военных машин древности.
Одно можно утверждать с полной определенностью: машины, изготавливаемые и 
используемые римлянами после завоевания Греции в 146 году до н. э., с течением 
времени стали значительно хуже первоначальных типов, созданных греками. Их 
эффективность падала, потому что римляне не очень чтили, а впоследствии и вовсе 
утратили искусство производства определенных важных деталей, главными из 
которых были пучки перекрученных сухожилий. Только они давали жизнь всем 
метательным машинам. Сегодня точно неизвестно, какие именно сухожилия и каких 
животных использовались, как их обрабатывали. Как и секрет шеффилдского серебра,
 эта тайна умерла вместе с ремесленниками, ее хранившими. Сэр Ральф Пейн-Галвей,
 который провел много испытаний точных копий древних военных машин, утверждает, 
что все типы сухожилий, волос и канатов, которые он применял, или рвались, или 
через очень короткое время теряли эластичность под нагрузкой. Тем самым 
создавалась необходимость постоянной их замены, чтобы поддерживать 
работоспособность машины. Пейн-Галвей выяснил, что пучки пеньковых или 
конопляных канатов и прочнее, и эластичнее, чем сухожилия животных. Известно, 
что рукоятки и рычаги были ламинированы. Иначе говоря, они были изготовлены из 
нескольких деревянных брусков, проложенных толстыми сухожилиями, расположенными 
в продольном направлении, и обтянуты широкими полосами сырой кожи, которая 
впоследствии становилась твердой и легкой, как металлические ножны. Этот способ 
давно утрачен, и секрет создания легких и гибких рычагов, достаточно прочных, 
чтобы выдерживать колоссальную нагрузку, создаваемую на них в катапульте, 
надежно похоронен в песках времени.

В дополнение ко всему труды древних историков украшает великое множество 
вымышленных названий, более присущих опере-буфф, чем серьезному исследованию 
военных машин. Это скорпион и мейт-грифон, робинет, бугль или библия, 
мата-фунда и военный волк. Но все эти обозначения относятся к метательным 
машинам, торсионным или использующим противовес. Только грифон был деревянной 
башней, построенной в 1190 году Ричардом I на Сицилии и названной в укор 
грифонам (грекам). Слово «мейт» (
mate
), очевидно, взято из
donner eschec et mat –
так называлась любимая игра тех дней (современный аналог – шах и мат в 
шахматах). Ричард разобрал эту башню в 1191 году, перевез на Святую землю и 
снова возвел у стен Акры.

Военный волк – это огромный требучет, построенный Эдуардом I для осады замка 
Стирлинг. Его строили пять мастеров и пятьдесят плотников. Мы знаем об этом из 
письма сэра Уолтера де Бедевина, которое он написал другу 20 июля 1304 года: 
«Что касается новостей, могу сказать следующее: замок Стирлинг сдался королю 
без каких-либо условий в этот понедельник, День святой Маргарет, но король 
хочет, чтобы никто из его людей не входил в замок, пока не будет нанесен удар 
военным волком. Те, кто находится внутри замка, стараются как можно лучше 
защитить себя от упомянутого волка».



Рис. 18.
Удлиняющаяся осадная лестница





Рис. 19.
Осадная лестница на колесах


Поэтому представляется, что Эдуард был не на шутку раздосадован капитуляцией 
гарнизона замка до того, как он успел продемонстрировать свое тайное оружие.

Существовали также и другие осадные приспособления, кроме
balistariae
и
petrariae.
Правда, они были скорее инженерными сооружениями, чем артиллерийскими орудиями. 
Это таран, таранная черепаха, осадные башни, осадные лестницы и многое другое. 
В данной главе будут также рассмотрены зажигательные смеси.

Хотя мы не располагаем точными данными о происхождении метательных машин, 
большинство ученых склоняется к выводу, что их колыбелью была Древняя Греция. 
Первое упоминание о таких машинах относит их примерно к 1000 году до н. э. В 
Библии сказано: «И сделал он в Иерусалиме искусно придуманные машины, чтобы они 
находились на башнях и на углах для метания стрел и больших камней» (2 Пар., 
26: 15); «…и устроит против тебя осадные башни… и к стенам твоим придвинет 
стенобитные машины…» (Иез., 26: 8, 9).
Дальше повествование продолжили греческие и римские писатели. После заката 
господства греков на Средиземноморье военные машины, как уже было отмечено, 
были переняты римлянами, которые широко использовали их в своих военных 
операциях. Затем они попали в Византию, откуда распространились в Европу и на 
Ближний Восток.

КАТАПУЛЬТА


Аммиан Марцеллин пишет о катапульте следующее: «Посреди канатов поднимается 
деревянный рычаг, как ось колесницы… на верхушке рычага закреплена праща… когда 
начинается сражение, камень вставляется в пращу… четыре солдата с каждой 
стороны машины тянут вниз рычаг, пока он не опускается почти до уровня земли. 
Когда рычаг отпускают, он распрямляется и бросает вперед камень из пращи. Такую 
машину раньше называли
скорпионом –
из-за торчащего вверх жала, но более поздние века дали ей имя
онагр,
или дикий осел, потому что, когда этих животных преследуют, они выбрасывают за 
собой камни».




Рис. 20.
Катапульта с гибким рычагом и пращой


Катапульта будет описана простыми терминами, потому что описание отдельных ее 
частей и размеров, оставленное Витрувием, сложно и запутанно, тем более что он 
исходил из предположения, что эта машина выбрасывала стрелы, а не камни. Его 
цифры могут считаться недостаточно точными, поскольку представляется 
сомнительным, что много подобных машин, построенных военными инженерами его 
времени, соответствовало данной им спецификации. К примеру, в первом параграфе 
он утверждает: «Все пропорции машины зависят от длины стрелы, для которой 
предназначено орудие. Девятая ее часть дает размер отверстия в раме, через 
которое проходят скрученные жгуты, каковые держат рычаг катапульты».
Рама, или основание, состоящее из боковых бревен, поперечных бревен, стоек и 
вращающегося цилиндра для оттягивания рычага назад, иногда устанавливалась на 
колеса для возможности перевозки. А иногда вся машина возводилась на месте. 
Конец поворачивающегося рычага вставлялся в моток из скрученных сухожилий, к 
которому крепилось нечто вроде храповика, позволявшего привести моток в 
состояние начального скручивания. В ходу было два типа рычагов. Один – тонкий и 
гибкий, с пращой из каната или кожи, другой – толстый и тяжелый, оканчивающийся 
углублением в виде ложки. Первый – более ранний и эффективный тип, 
использовавшийся греками и римлянами: он был легче, более упругий, отскакивал с 
большой скоростью и, с добавлением пращи, увеличивал «дальность выстрела» не 
менее чем на треть (рис. 20).
Баллистика была очень проста: чем больше машина и длиннее рычаг, тем шире 
описываемая им дуга и больше дальность полета снаряда. Теоретически не было 
предела размеру, а значит, и дальности полета снаряда катапульты, но 
практические соображения, такие как, например, вес материала, используемого для 
постройки машины, все же ограничивали ее общую величину. Снаряд, размеры 
которого варьировались в зависимости от размеров машины, всегда был каменным. 
Чтобы произвести выстрел, моток скручивали до предела, камень помещали в пращу, 
и рычаг оттягивался назад с помощью лебедки, соединенной с вращающимся 
цилиндром, до постановки на замок. После открывания замка рычаг устремлялся 
вперед, открывал пращу и, придя в резкое соприкосновение с поперечной балкой, 
установленной на двух стойках, посылал снаряд вперед. Некоторые крупные 
катапульты могли выпускать снаряды весом до 90 килограммов. При весе снаряда 22 
килограмма дальность его полета обычно составляла около 460 метров. Самые 
лучшие машины были изобретены и построены греками, у которых это искусство 
позаимствовали римляне, но после начала упадка империи изобретательности у ее 
инженеров поубавилось, качество созданных ими машин стало ухудшаться, и 
постепенно они стали применяться реже. В свое время была изготовлена более 
громоздкая модель, в которой длинный тонкий рычаг был заменен толстой короткой 
«ложкой». Она сменила более удобный и эффективный скорпион. Но эта перемена 
снизила возможности катапульты и ограничила ее применение в бою. В результате 
эта боевая машина мало-помалу исчезала с полей сражений.



Рис. 21.
Катапульта с «ложкой» использовалась без пращи



ТРЕБУЧЕТ

Требучет – метательная машина, приводимая в действие противовесом. Иначе говоря,
 здесь работает гравитационный, а не торсионный принцип. Эта машина была 
несравнимо больше катапульты и намного мощнее. Она могла метать снаряды весом 
от 90 до 135 килограммов на расстояние 500 метров. Как и для катапульты, 
теоретически не было предела мощности требучета: его размеры и, соответственно, 
мощность были обусловлены только сложностью постройки и транспортировки. 
Некоторые крупные экземпляры имели поворотные рычаги длиной 15 метров и 
противовесы весом 10 тонн. Праща всегда была частью его оборудования. Иногда, 
по особым случаям, кроме камней могли использоваться и другие снаряды. Например,
 в осажденный город можно было забросить мертвую лошадь, вызвав эпидемию. 
Иногда послание с отвергнутыми условиями перемирия прибивалось к черепам 
неудачливых эмиссаров и, с помощью этой метательной машины, возвращалось в 
город. Также за стены города могли забрасываться зажигательные смеси – чтобы 
вызвать пожар.



Рис. 22.
Требучет


Машина, способная метать камни весом 610 килограммов, находилась в составе 
генуэзской армии, посланной против киприотов в 1376 году. А в двадцати четырех 
машинах, захваченных Людовиком IX в 1279 году при эвакуации Дамьетты, было 
достаточно леса, чтобы построить забор вокруг лагеря французов. Требучет, 
использованный при осаде Акры крестоносцами в 1291 году, перевозился на сотне 
телег. Чтобы вывезти большую машину, загромождавшую башню Святого Павла в 
Орлеане и разобранную до начала обороны города от англичан в 1428–1429 годах, 
понадобилось двадцать шесть телег. Живший в XIII веке инженер Виллар де Оннекур 
описал требучет, имевший в качестве противовеса контейнер с 50 тоннами песка.
Один из последних случаев, когда был успешно применен уже изрядно позабытый к 
тому времени требучет, был описан Гийе в «Жизни Магомета». Автор пишет: «В 1480 
году при осаде Родоса турки установили батарею огромных пушек, но христиане 
успешно противостояли пушкам с помощью нового изобретения. Инженер с помощью 
самых умелых плотников осажденного города построил машину, которая швыряла 
камни гигантских размеров. Эти камни не позволяли врагу приблизиться, 
уничтожали брустверы, а в войсках, оказавшихся в пределах дальности полета 
грозных снарядов, устроили настоящую бойню».



Рис. 23.
Требучет в действии, выбрасывающий снаряд





Рис. 24.
Требучет





Рис. 25.
Различные типы требучетов


Гийе описал, как было реанимировано забытое оружие, которое победоносно 
шествующая артиллерия вытесняла с полей сражений. Возможно, последний раз эта 
машина появилась на поле боя в 1511 году при осаде Мехико Кортесом. В «Истории 
завоевания Мексики» Прескотт пишет, что, когда у испанцев кончились боеприпасы, 
один солдат, у которого внезапно пробудилась инженерная смекалка, построил 
требучет, который должен был вынудить город сдаться. Массивное сооружение было 
возведено, но, очевидно, теоретических знаний у честолюбца было больше, чем 
практического опыта, и машина развалилась при первом же выстреле.
Конструкция требучета проще, чем катапульты. Он состоит из основания, на 
котором закреплены две вертикальные рамы, между ними находится ось, а на ней – 
неравноплечный рычаг. На одном конце рычага праща, на другом – противовес. В 
дополнение к этому имеется ворот для установки рычага в позицию готовности к 
стрельбе, где он удерживается запором. При этом рычаг находится в нижнем 
положении (противовес вверху). После освобождения рычага сила тяжести, 
действующая на противовес, поворачивает рычаг и выбрасывает снаряд.

БАЛЛИСТА

Витрувий, описывая баллисту, указывает очень точные пропорции всех частей этого 
аппарата. Но его повествование снова грешит неясностями, поскольку он описывает 
баллисту как оружие, выбрасывающее камни, а не посылающее в цель стрелы, в чем 
состояло ее главное предназначение. Этот инструмент очень прост, особенно если 
его сравнивать с современными машинами, и эта простота требует такого же ясного,
 неусложненного описания.
Баллиста выбрасывает снаряды по прямой траектории, в отличие от катапульты и 
требучета, которые стреляют навесом. Существовало два типа баллист. Одна – 
выпускающая болты (железные дротики с медным оперением), другая – стреляющая 
небольшими каменными снарядами. Они использовались и в поле, и при осаде 
городов, и их размер зависел от стоящих военных задач. Маленькие модели 
использовались исключительно в оборонительных целях (стреляли из бойниц). Более 
мощные экземпляры могли выпустить стрелу весом 2,2–2,7 килограмма на расстояние 
около 460 метров.



Рис. 26.
Баллиста





Рис. 27.
Другой тип баллисты, иногда называемый аркбаллиста


В реальности баллиста была гигантским арбалетом, закрепленным на станке. Она 
состояла из деревянного пьедестала, на котором была закреплена подвижная 
тележка, разделенная на три отдела. В двух внешних находились скрученные жгуты 
волокнистого материала, в каждый из которых вставляли по короткому рычагу. В 
центральном отделе располагались желоб, рейка, толкатель и ворот. Толкатель 
крепился канатами ко второму концу каждого рычага. Кроме того, имелся 
запорно-спусковой механизм, готовый в нужное время зафиксировать или отпустить 
толкатель. Чтобы зарядить орудие и произвести выстрел, толкатель оттягивали 
назад так, чтобы жгуты закрутились еще больше, тем самым обеспечивая движущую 
силу. Затем перед ним помещали стрелу или небольшой камень, прицеливались и 
приводили в действие спусковой механизм. Толкатель, двигаясь вперед под 
воздействием энергии скрученных жил, толкал вперед снаряд. Примером проникающей 
способности выпущенного из баллисты снаряда может служить следующее: Прокопий 
рассказывает, что во время осады Рима Витигом в 536 году он видел вождя готов, 
одетого в броню, прибитого к дереву стрелой из баллисты. А во время осады 
Парижа в 885 году аналогично выпущенный кворрел пробил тела нескольких солдат.

ТАРАН И БУРАВ

Таран, используемый в осадных операциях, был двух типов – простой и сложный. 
Простой представлял собой обычное бревно, которое солдаты держали на руках или 
на плечах и били им по стенам или воротам.



Рис. 28.
Простой таран



Сложный таран представлял собой окованный шест, подвешенный в районе своего 
центра тяжести к массивной раме, обычно установленной на колесах. Изобретение 
получило название из-за сходства своего обитого железом конца с головой барана
[4]
. Сложный таран был намного более эффективным. Когда тяжелый шест колеблется 
вокруг положения равновесия, необходимо совсем небольшое усилие, чтобы наносить 
повторяющиеся, все более сильные удары в одну точку. Таким образом пробивались 
бреши в каменной кладке стен осажденных городов. Марк Антоний в парфянской 
войне использовал таран длиной около 24,5 метра, а по утверждению Витрувия, эти 
приспособления достигали длины 36,5 метра. В исключительных случаях такому 
тарану придавалось два «орудийных расчета» по сотне человек в каждом, чтобы 
обеспечить, если необходимо, непрерывность действия. Доктор Джон Дезагюлье в 
аннотации к своей второй лекции по экспериментальной философии, прочитанной им 
в Лондоне в 1710 году, продемонстрировал, что ударная сила боевого тарана 
диаметром 71 сантиметр и длиной 30,5 метра, с железным наконечником, весящим 1,
5 тонны – при общем весе тарана 18 тонн, приводимого в движение мускульной 
силой тысячи человек, эквивалентна выстрелу чугунного ядра прямой наводкой.

Бурав был намного меньше, чем таран. Он тоже имел укрепленный конец. Его роль 
заключалась в проделывании отверстий в основании стен – чтобы разрушить 
фундамент. Когда удавалось проникнуть вглубь достаточно далеко, отверстие 
расширялось, внутри устанавливались деревянные крепи, которые поджигали, и 
стена или башня рушилась.
Черепаха, мышь и кошка – названия прочных конструкций с покатыми крышами, 
покрытыми глиной или сырыми шкурами. Они использовались как защита от огня для 
солдат, приводящих в действие таран и бурав, а также для делающих подкоп 
минеров. В черепахе обычно устанавливали таран, а в имевшей меньшие размеры 
мыши – бурав.



Рис. 29.
Бурав, помещенный в мыши


Иногда эти приспособления были довольно искусно сделаны. Нередко их 
устанавливали на колеса и снабжали башнями и караульными помещениями. Тогда их 
называли дворцами. Термины «кошка» и «свинья» означают, что солдаты внутри 
каждой из них ждут своей добычи с терпением кошки или свиньи, ожидающей 
детенышей.
Утверждают, что таран был впервые применен карфагенянами при осаде Кадиса. 
Захватив форт, атакующие приступили к его разрушению. Поскольку у них не 
хватало железных инструментов, пришлось пользоваться подручными материалами – 
брать бревно и бить им по стене. Впоследствии финикийский инженер по имени 
Пефрасманос усовершенствовал идею. Он поставил вертикально шест, на верху 
которого подвесил поперечную балку – как у весов. Ее можно было оттягивать 
назад, после чего с силой бросать вперед, пока мощь ее ударов не разрушала 
стены. Карфагенянин Кирас первым собрал деревянную платформу, на которой 
соорудил дом с вертикальными и горизонтальными элементами. Он защитил его 
толстыми шкурами – для большей безопасности «орудийного расчета» – и внутри 
подвесил таран. Поскольку передвигалось это сооружение довольно медленно, оно 
получило название таранная черепаха. Впоследствии фессалиец Полиид создал 
несколько более простых конструкций для Филиппа, сына Аминта, осадившего 
Византию. Его работу продолжили ученики, Диад и Харий, которые сопровождали в 
походах Александра Македонского.
Таранная черепаха имела ширину 14,6 метра, высоту (без фронтона) 7,3 метра и 
высоту фронтона от настила до верхушки – 7,3 метра. Гребень поднимался на 1 
метр над серединой крыши. Сверху была установлена небольшая трехъярусная 
башенка шириной 1,8 метра. На верхнем этаже размещались скорпионы и катапульты, 
а на нижних находились запасы воды на случай пожара. В этом сооружении таран 
устанавливался на платформу с вальками, укрытую сырыми шкурами, так что 
«расчет» был защищен и от снарядов, и от воспламеняющихся веществ. Бурав 
устанавливался таким же способом, хотя был укрыт не так тщательно. Машина имела 
в середине желоб, опирающийся на станину, длиной почти 30 метров и высотой 
около 46 сантиметров; сверху устанавливалась лебедка. Спереди располагалось два 
ворота, по одному с каждой стороны, с помощью которых бревно с железным 
наконечником двигалось по желобу. Под бревном в желобе находились вальки, 
установленные с определенными интервалами, чтобы движение бурава было более 
быстрым и мощным. Над бревном вдоль всего желоба находились арки, 
поддерживающие сырые шкуры, служившие укрытием.
Подвижные башни у греков были распространены очень широко. Герон 
Александрийский делил их на три класса, варьирующиеся по высоте от 27 до 55 
метров. Самая маленькая имела десять этажей, следующая по величине – пятнадцать,
 и самая большая – двадцать этажей. Все они были на колесах. Некоторые имели на 
верхних этажах балконы, защищенные шкурами. Диад в своих трудах приводит 
множество размеров и пропорций этих гигантских сооружений, которыми мы не будем 
утомлять читателей. В более поздние времена передвижные башни стали более 
ограниченными в размерах и редко превышали четыре этажа. На верхнем этаже 
обычно помещался подъемный мост, который помогал осаждающим попасть на стену. 
Такие башни использовали для безопасного подхода в решающей атаке. Всевозможные 
приставные лестницы, подъемные машины и крюки также помогали атакующим достичь 
своей цели.

ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ СООРУЖЕНИЯ

Пока мы рассматривали только средства нападения и осады. Чем же могла ответить 
обороняющаяся сторона? Для целей обороны не было предусмотрено никакого 
специального оборудования, обходились главным образом кипящим маслом и 
расплавленным свинцом, лившимися на головы атакующих. Кроме того, защитники 
города или крепости могли тем или иным способом забрасывать зажигательные смеси 
в лагерь атакующих, поджигать тараны и осадные башни, пускать из амбразур 
стрелы и доставлять много неудобств противникам, забрасывая их камнями и 
болтами из легких баллист, установленных на крепостных валах. Как вполне 
обоснованно утверждает Витрувий, «разная тактика требует соответствующих 
военных хитростей. Для обороны нет твердых, незыблемых правил». Смелые сердца, 
упорство и предприимчивость перед лицом надвигающейся чумы, голода, огня и 
смерти были единственно надежными качествами, способными помочь осажденному 
гарнизону. Капитуляция не обсуждалась, поскольку означала рабство или 
уничтожение для мужчин и насилие для женщин. Война была для горожан отнюдь не 
доходным бизнесом. Родосский архитектор Диогнет в IV веке до н. э. стал 
городским инженером. Во время его пребывания в должности в Родос приехал 
архитектор из Арада по имени Каллий. Он прочел горожанам лекцию о возможности 
возведения на городской стене огромного поворотного крана, который, по 
утверждению лектора, мог схватить и поднять в воздух любую военную машину 
нападающих, приблизившуюся на соответствующее расстояние, и перенести ее в 
город. Жители Родоса одобрили проект, уволили Диогнета и назначили на его место 
Каллия. А тем временем король Деметрий объявил Родосу войну. Он привез с собой 
известного афинского архитектора Эпимаха, который построил колоссальную осадную 
башню высотой 38 метров, шириной 18 метров и весом почти 175 тонн. Она была так 
хорошо укрыта кожей и шкурами, что могла выдержать удар камня весом 152 
килограмма, запущенного военной машиной. Башню назвали Захватчиком Городов. 
Когда горожане потребовали, чтобы Каллий построил приспособление, способное 
нейтрализовать деятельность Захватчика, он признался, что это невозможно. 
Диогнет, вернувший себе милость жителей Родоса, согласился спасти город при 
условии, что ему оставят громадную башню, если, конечно, ее удастся захватить. 
Получив их согласие, Диогнет проделал брешь в стене, в том месте, где должна 
была пройти машина, и приказал всем и каждому лить как можно больше воды, грязи 
и нечистот через брешь за стену. Ночью это было сделано, и, когда на следующее 
утро Захватчик двинулся к цели, он завяз в образовавшемся болоте и оказался 
полностью обездвиженным. Деметрий, сообразив, что его перехитрили, снял осаду и 
удалился восвояси. Захватчика с триумфом втащили в город и установили на 
рыночной площади.
Когда Аполлония в Иллирии в 214 году до н. э. была осаждена Филиппом V 
Македонским, атакующие намеревались сделать подкопы под стенами, чтобы войти в 
город незамеченными. Об этом жителям Аполлонии сообщили лазутчики. В то время 
там находился архитектор Трифон Александрийский. Он сделал внутри стены 
несколько тоннелей, которые выходили за пределы стены примерно на 183 метра; во 
всех тоннелях он повесил медные сосуды, которые своим звоном должны были 
сообщить о местонахождении неприятеля. В одном из этих подкопов, пришедшемся 
напротив подкопа неприятельского, висевшие там сосуды начали звенеть от ударов 
железных орудий. По этому звуку узнали, в каком месте противник, ведущий подкоп,
 замышлял проникнуть внутрь. Определив таким образом направление, Трифон 
расположил наверху над головами врагов медные котлы с кипятком и смолой, а 
также с человеческими испражнениями и раскаленным песком. Затем ночью он пробил 
четыре отверстия и, внезапно опрокинув котлы, залил работавших там неприятелей 
и всех их умертвил.



Рис. 30.
Укрепленный город под обстрелом из катапульт


И наконец, когда римляне в 49 году до н. э. атаковали Марсель, противник прорыл 
более тридцати тоннелей, но горожане были настороже. Они вырыли котлован глубже,
 чем расположенный перед валом, и выходы всех вражеских тоннелей оказались в 
нем. Внутри стен, где вырыть котлован было невозможно, они выкопали ров и 
заполнили его водой из колодцев и гавани. И когда вражеский тоннель приближался 
ко рву, вода врывалась внутрь его, сносила поддерживающие крышу стойки и несла 
гибель находящимся внутри людям. Римляне также построили перед стенами большую 
насыпь и увеличили ее высоту, уложив на вершине поваленные деревья. В ответ 
горожане начали стрелять из баллист раскаленными железными брусками и вызвали 
пожар. И наконец, к осажденному городу была доставлена таранная черепаха, 
которая должна была разрушить стену. Но защитники спустили вниз канат, которым 
поймали голову тарана. Затем они намотали канат на барабан, используя ворот, и, 
удерживая таран в поднятом состоянии, не позволили ему коснуться стены. В 
завершение они уничтожили черепаху, забросав ее зажигательными снарядами и 
камнями из баллист.



Рис. 31.
Замок в осаде





Рис. 32.
Укрепленный город под обстрелом из катапульт и баллист


Эти примеры показывают, насколько разнообразными были уловки, использующиеся в 
обороне.
Чтобы дать представление о количестве военных машин, использованных в осадных 
операциях, можно сослаться на записи Ливия, где говорится о захвате 120 больших 
и 200 маленьких катапульт, а также 33 больших баллист и 52 баллист меньшего 
размера при завоевании Карфагена в 146 году до н. э. Арабский историк XVII века 
Абульфарагио утверждает, что Ричард I Английский и Филипп II Французский 
использовали 300 катапульт при осаде Акры в 1191 году.



Рис. 33.
Взятие крепости


Военные машины, как и другие изобретения человека, не смогли противостоять 
наступлению прогресса. Появление в XIII веке пороха стало предвестником их 
ухода. По мере увеличения мощи артиллерии полезность военных машин прошлого 
падала, и постепенно они полностью исчезли с полей сражений. С их уходом война 
постепенно стала утрачивать блеск, которым ее наделил век рыцарства.



Глава 4
ЗАЖИГАТЕЛЬНЫЕ СМЕСИ


Зажигательные смеси, как и розово-красный город
[5]
, «вполовину вечности древни». Ведь огонь был одним из первых секретов, 
отвоеванных человеком у природы. Древние люди довольно скоро осознали, 
насколько велик его потенциал и на благо и во зло – для большого удобства для 
себя и страдания врагов. Примитивные люди не могли не оценить катастрофические 
последствия поджога, поскольку огонь, используемый таким образом, является 
одной из самых разрушительных стихий, вселяющих ужас и в людей, и в животных.

Зажигательные смеси стали частью военного искусства древних еще в 1000 году до 
н. э. Пакля и смола являлись главными ингредиентами, и зажигательные снаряды 
летели со стен осажденных городов на атакующих. Смеси назывались по-разному: 
греческий огонь, морской огонь, сарацинский огонь и позднее – «лесной пожар». 
Первоначально греческий огонь состоял из серы, смолы, нефти и пакли. Возможно, 
в него добавляли живицу, древесный уголь и селитру. Он применялся уже в V веке 
до н. э. Такой легко воспламеняющийся состав выбрасывался из специальных машин 
при осаде Сиракуз и Родоса в 413 и 304 годах до н. э. Его эффективность была 
весьма велика. Эней Тактик описывает производство яростного огня при 
использовании снарядов, наполненных смесью смолы, серы и сосновой стружки. Он 
объясняет, как эта зажигательная смесь с приложением – деревянными барабанами, 
оснащенными деревянными крюками на каждом конце, – забрасывается на палубу 
кораблей, где она зацепляется и горит, или на осадные башни осаждающих крепость 
войск. Возникающий пожар нельзя погасить водой. Единственным средством тушения 
является уксус.
Такой тип воспламеняющихся смесей использовался на протяжении более тысячи лет, 
когда неожиданно жители Средиземноморья были поражены появившейся 
усовершенствованной формой греческого огня, изобретенной Калленикосом. Он или 
выбрасывался из специальных сифонов, установленных на носу корабля, или его 
помещали в сосуды. Его формула ревностно охранялась и считалась государственной 
тайной Византии. Полагали, что в XII веке секрет знал только Лампрос – потомок 
Калленикоса. Нет сомнения, что формула строго держалась в тайне, и император, 
войска и военные машины которого часто предоставлялись в распоряжение союзников,
 хранил секрет «таинственного огня» и отправлял его союзникам уже в готовом 
виде. Долго считалось, что секрет греческого огня утерян в пыльных архивах 
прошлого. Но в 1756 году французский изобретатель Дюпре объявил, что вновь 
открыл состав смеси. Он продал патент Людовику XV. В действительности, очевидно,
 тайну сию никто не терял. Просто греческий огонь вышел из употребления, когда 
артиллерия вытеснила военные машины, и о нем все позабыли.
Судя по рассказам очевидцев, греческий огонь вселял непреодолимый ужас в сердца 
очевидцев, хотя, чем объясняется такая реакция, понять трудно. Возможно, дело 
заключалось в том, что в Средние века люди были очень суеверными. Состав был 
применен против участников Седьмого крестового похода. Зажигательные снаряды 
забрасывались с помощью требучета, и Жан де Жуанвиль, хроникер похода, 
описывает свои впечатления чрезвычайно эмоционально. Он писал, что греческий 
огонь летел вперед, большой, как бочка для незрелого винограда, а огненный 
хвост, вырывающийся из него, был длиною с копье. Он производил такой шум при 
полете, что казался молнией небесной и походил на дракона, парящего в небе. Он 
так сильно сиял, что в лагере было светло, как днем, из-за великого обилия 
яркого огня. Страх перед ним в армии Людовика Святого был настолько силен, что 
один из храбрых и опытных рыцарей – Готье де Карель – сказал: «Я решил, и вам 
советую, всякий раз, как они будут метать в нас огонь, падать ниц и молить 
Господа нашего, чтобы Он сохранил от этой напасти». Совету последовали. Даже 
сам король, когда узнавал, что в нас мечут греческий огонь, вставал со своего 
ложа и простирал руки к Распятию, говоря в слезах: «Всемилостивый Господь, 
сохрани моих людей!»
Интересно, какие действия святой монарх предпринял бы во время современного 
воздушного налета и какими гиперболами старые хроникеры описали бы ракетную 
атаку.
Зажигательные составы, помимо того, что разбрасывались в различных контейнерах 
или изрыгались сифонами, крепились на стрелах, копьях и дротиках – эта практика 
просуществовала более двух тысячелетий.
Ассирийские барельефы IX века до н. э. показывают, что такие снаряды 
использовались в осадных операциях уже в то время, а греческие и римские авторы 
описывают их применение в различных военных кампаниях Античности. Вергилий, 
Ливии, Тацит и Аммиан Марцеллин говорят об огненных стрелах и копьях, которые 
нельзя было потушить водой. Конечно, такие снаряды сеяли ужас на полях сражений,
 а их влияние на упряжных животных, должно быть, было и того сильнее. В Древнем 
мире огонь считался самым эффективным средством устрашения. Такие летучие 
носители огня в действительности были предками зажигательных снарядов, 
выстреливаемых из орудий. Хотя, чтобы перейти от идеи до фабричного 
производства, этой концепции потребовалось более двух тысячелетий.



Рис. 34.
Зажигательная стрела и шар


Ричард Райт в своем манускрипте, посвященном орудиям и фейерверкам, написанном 
в 1563 году, приводит несколько грубых, но тем не менее превосходных набросков 
огненных копий и стрел, рассчитанных на то, чтобы вызвать панику. Следовательно,
 хотя пушка уже была известна на протяжении двух столетий, сражающиеся не 
брезговали и более древним оружием – огнем, эффективность которого была 
проверена веками.
Асфальт, нефть (нафта) и бензин были известны многим народам еще в глубокой 
древности. Они использовались в разнообразных горючих составах в 500 году до н.
 э. Далее приведено несколько рецептов применяемых в древности горючих смесей:

1. Размолоть почти полкилограмма желтой смолы сандарак и почти полкилограмма 
аммониака (камедистая аммиачная смола), поместить их в сосуд и держать на огне, 
пока компоненты не расплавятся. Затем добавить 1,8 килограмма греческой смолы 
для завершения смеси.
2. Смешать нефть, черную нефть, жидкую смолу и сернистое масло в сосуде и 
закопать его в конский навоз на пятнадцать дней. Затем получившейся массой 
покрыть ворон, которых можно забросить к вражеским палаткам.
3. Растолочь в пыль серу, камедистую смолу, асфальт, сандарак, винный камень, 
каменную смолу и овечий помет, растворить полученную смесь в нефти. Поместить 
полученную смесь в кувшин и закопать на пятнадцать дней в конском навозе.
4. Старый рецепт получения греческого огня: взять чистую серу, винный камень, 
саркоколлин, смолу, кипяченую соль, нефтяное масло и обычную нефть и вскипятить 
их вместе. Затем погрузить в смесь паклю и зажечь.
Все эти смеси нельзя было погасить водой. Огонь можно было уничтожить только 
крепким уксусом, мочой скота.
5. Смешать в тесто 1,8 килограмма извести, 1,8 килограмма серы и 0,9 килограмма 
масла очищения. Уничтожается только маслом.
6. Хорошо перемешать 142 грамма негашеной извести, 142 грамма серы и 14,2 
грамма масла. Уничтожается только молоком.
Сернистое масло получали, перемешав в ступе 4 части серы с 4 частями 
можжевелового масла. Затем смесь помещали в сосуд и ставили на медленный огонь 
для дистилляции.

Масло очищения (
benediction
), также называемое маслом кирпичей (
oleum laterinum
) или маслом философов, – это красное зловонное масло, полученное из кирпичей, 
пропитанных оливковым, ореховым, конопляным или льняным маслом. Оно описывалось 
в учебниках по химии до середины XIX века. Его эффективность как компонента 
зажигательных смесей представляется весьма сомнительной.

Сандарак – это особый вид смолы, а саркоколлин – смолистые выделения, собранные 
с деревьев в Эфиопии.
Вплоть до XVI века «лесной пожар» состоял из следующих компонентов: смола, 
рапсовое масло, толченое стекло, селитра, льняное масло, сублимат ртути, 
камфара, ярь-медянка, живица, сульфат железа, мышьяк, асафетида, каменная смола,
 кальцинированный каламит, винные спирты, уксус, кислый сок, негашеная известь 
и красная охра.
Приведенными рецептами отнюдь не ограничивались весьма изобретательные алхимики 
прошлого.
Интересно отметить, что выражение «лесной пожар» до сих пор используется, когда 
речь идет о моментально распространяющихся слухах, сплетнях и т. д.

РАКЕТЫ

Искусство пиротехники, управляющее полетом пороховых ракет, известно с глубокой 
древности. Оно было широко распространено на Востоке, в первую очередь в Китае, 
с незапамятных времен, и на протяжении многих веков китайцы считались 
опытнейшими пиротехниками. Первоначальной причиной распространения пиротехники 
была ее зрелищность – с фейерверками религиозные и другие праздники становились 
более впечатляющими. На неграмотное крестьянство такие представления должны 
были производить потрясающее впечатление. Благоговейный страх, испытываемый 
людьми при виде подобных зрелищ, в немалой степени способствовал использованию 
пиротехники в военных целях. Точно неизвестно, применялись ли ракеты в 
сражениях до начала XIV века. Вероятнее всего, ответ должен быть отрицательным, 
потому что до открытия пороха пиротехника оставалась, безусловно, эффектной, но 
не слишком опасной.

ГАЗ

Хотя древние люди не считали газ наступательным оружием, идея эта не нова. Она 
несколько раз поднимала свою уродливую голову до Первой мировой войны. Первым о 
возможности газовой атаки заговорил император Лев VI (886–911), который в своем 
труде по тактике предложил использовать удушающие пары влажной негашеной 
извести, которую можно забрасывать в глиняных горшках в стан врага. Эта 
приятнейшая во всех отношениях личность также предложила выпускать в лагерь 
противника ядовитых змей.
Следующий случай использования этой немилосердной формы военных действий 
относится к периоду, не рассматриваемому в настоящей книге. О нем будет 
упомянуто только для того, чтобы показать, до каких фантастических измышлений 
может дойти в своем коварстве человек. В XVI веке немецкий артиллерийский 
офицер Кристофер из Габсбурга составил план, описание которого хранится или, по 
крайней мере, до 1920 года хранилось в Страсбургской библиотеке. Он заключался 
в привязывании сосудов с ядовитым газом к спинам кошек, выпускаемых на поле боя.
 План был предложен Страсбургскому совету двадцати одного. Вряд ли стоит 
говорить о том, что он был безоговорочно отвергнут, как абсурдный: кошки – 
создания независимые и пойдут, только куда захотят сами.
Прав был Экклезиаст, утверждая, что нет ничего нового под солнцем.



Глава 5
ПЕРВЫЕ ЗЕМЛЯНЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ И ФОРТИФИКАЦИОННЫЕ СООРУЖЕНИЯ

Человек, если обстоятельства оборачивались против него, всегда стремился найти 
убежище, в котором мог бы спрятаться от своих врагов. Сначала такое укрытие 
давали пещеры. Еще можно было затаиться за каким-либо естественным природным 
объектом – так сказать, воспользоваться рельефом местности. Когда первобытное 
племя подвергалось нападению, подходящего естественного укрытия поблизости 
могло и не оказаться, поэтому, чтобы гарантировать собственную безопасность, 
следовало придумать что-то другое. Так появились первые земляные укрепления.
Такой способ обеспечения безопасности был широко распространен в Европе и 
Северной Америке, но нигде не проиллюстрирован ярче, чем в Великобритании, 
удивительно богатой соответствующими археологическими находками. Первыми 
цитаделями британцев, найденными археологами, являлись исключительно удачно 
расположенные участки местности, усиленные земляными валами, разделенными 
глубокими рвами. Многие из них очень старые и относятся к периоду, 
предшествующему римскому нашествию. Некоторые из них были созданы еще людьми 
эпохи неолита. Ранние обитатели Британии, хотя поэт и называет их «наивными 
дикарями», были далеко не глупы и имели некоторое понятие об элементарной 
тактике. Они осознавали, что безопасное место должно иметь хороший круговой 
обзор – не для ведения огня, поскольку их оружие было еще маломощным, а чтобы 
гарантировать себя от внезапного нападения. Поэтому жилища устраивались на 
возвышенностях. Такие лагеря на холмах были двух видов: одни располагались на 
вершине некоего выступа, мыса, откуда местность круто понижалась во все стороны,
 кроме той, где она соединялась с окружающим ландшафтом; другие строились на 
гребне холма и окружались рвами, вырытыми с учетом рельефа местности. В обоих 
случаях рукотворные сооружения состояли из земляных насыпей, материал для 
которых получали из рвов, выкопанных по периметру. Насыпь и ров через земляной 
перешеек, отделяющий мыс от глубинных районов, превращали высоту в укрепленное 
поселение, и трудозатрат на сооружение шло намного меньше, чем на постройку 
форта на холме. Чтобы создать последний, необходимо было проделать поистине 
гигантский труд, и тот факт, что такие сооружения дошли до наших дней, 
свидетельствует об опыте и инженерной смекалке наших далеких предков. Один из 
лучших примеров жилища на холме – Мейден-Касл в Дорсете, подробно исследованный 
и описанный сэром Мортимером Уиллером в 1934–1937 годах.
Работа велась на двух вершинах высотой 132 и 135 метров овального мелового 
холма, расположенного в миле к юго-западу от Дорчестера.

Центральное плато окружено многочисленными валами и рвами – от трех на северной 
стороне до восьми у западного входа. Впервые люди здесь поселились в эпоху 
неолита. Они окружили восточную вершину и прилегающие низкие вершины двумя 
рвами и насыпями, «огородив», таким образом, пространство в 50 тысяч м
2
. По неизвестной причине это место было покинуто своими первыми обитателями, но 
в 1900 году до н. э. здесь снова появились люди, которые соорудили 546-метровую 
возвышенность вдоль холма между двумя рвами. Затем место опять было оставлено, 
на этот раз примерно на 1200 лет. Около 300 года до н. э. люди железного века 
снова заняли его, укрепили восточную вершину рвом, и отвесный, облицованный 
деревом вал из земли и мела окружил еще 65 тысяч м
2
площади с одним западным и двумя восточными входами. Позже ров и бутовый вал 
был продлен вокруг западной вершины, сделав пространство в 186 тысяч м
2
защищенным от внезапного нападения. Одновременно западный вход, как и восточный,
 был реконструирован; оба имели внешние укрепления. В середине I века до н. э. 
оборонительные сооружения снова были переделаны. Главный вал был усилен изнутри 
каменной кладкой, были добавлены внешние валы и рвы. Судя по всему, спустя 
пятьдесят лет крепость была укреплена еще раз. Около 25 года н. э. прибывшие с 
востока бельгийские завоеватели произвели дополнительные модификации. В 45 году 
н. э. на Мейден-Касл напали римляне, и на восточной вершине был построен 
римско-кельтский замок с прилегающим к нему домом священника. Этот реликт 
неолитической Британии был окончательно покинут только в V веке – люди жили там 
с более или менее длительными перерывами на протяжении двух с половиной 
тысячелетий!
[6]

Мейден-Касл и подобные ему крепости на холмах относились к тому времени, когда 
осадные операции были проще. Военных машин еще не было, поэтому решительная 
атака и яростная рукопашная схватка были единственным способом достичь успеха. 
Надежность подобных бастионов зависела от сложности оборонительных сооружений. 
Ни одно атакующее войско не могло надеяться на успех, например взбираясь на 
боковые валы или пробиваясь сквозь стены Мейден-Касла. Такая попытка была бы 
самоубийственной. Оба входа были так ловко спрятаны перекрывающими друг друга 
валами, что вражеский отряд, вознамерившийся их преодолеть, при отсутствии 
опытного проводника непременно оказался бы в тупике, где и был бы перебит по 
одному защитниками с крепостных валов. Существенным препятствием для нападавших 
была и крутизна северного вала, имевшего высоту немного больше 18 метров.
В таких крепостях внутренний вал часто укреплялся деревянным частоколом, колья 
которого были перевиты колючими растениями. Площадка за бруствером вала, когда 
их было больше одного, являлась для защитников форпостом и давала свободу 
маневра. Бруствер, или эскарп (крутой внешний склон, обращенный к противнику), 
часто укреплялся частоколом из заостренных кольев. Таким образом обеспечивалась 
неприступность крепостной ограды. Но еще больше сноровки и изобретательности 
требовали входы, которых, как правило, было больше одного. В Мейден-Касле входы 
были превращены в настоящие лабиринты – настолько хитроумно были расположены 
многочисленные рвы и насыпи. Каждый дюйм этого кружного пути охранялся высоким 
рвом. В восьми или девяти точках можно было совершить роковую ошибку и, 
повернув не туда, зайти в тупик; как минимум в одном месте атакующих 
подстерегала смертельная ловушка. Восточный вход был так же хорошо замаскирован,
 охранялся пересекающимися валами, и его было трудно даже отыскать. Иными 
словами, прежде, чем приступить к штурму крепости, следовало справиться с 
хитросплетениями лабиринта.
Одно время считали, что такие доисторические остатки, как Мейден-Касл и ему 
подобные, являлись просто убежищем, где в случае опасности могли укрыться 
жители равнины, захватив с собой свои семьи и скот. Однако современные 
исследования показывают, что они являлись местами постоянного проживания, где 
люди могли чувствовать себя в безопасности от мародеров. В те времена царило 
беззаконие, поэтому племена старались селиться на естественных возвышенностях, 
в дальнейшем укрепляя свои жилища рукотворными сооружениями.
Римляне принесли в Британию новые идеи, касающиеся военного искусства, а также 
способы шлифования и цементирования камня. В целом их концепция войны была куда 
более прогрессивной, чем у бриттов. Они превосходно разработали тактику осадных 
операций, а их военные машины были грозным и очень эффективным оружием. 
Неприступность их обнесенных стенами крепостей определялась не столько мощью 
укреплений, сколько опытом и умением военного гарнизона. Люди, а не крепости 
были мерилом мощи римской армии, и, следовательно, их земляные укрепления были 
куда менее впечатляющими, чем у доисторических бриттов. Римские лагеря обычно 
были окружены неглубокой траншеей. Лишь в редких случаях выкапывали более одной 
траншеи – со стороны, обращенной к северной границе страны, откуда можно было 
ожидать нападения орд варваров. Остановить их можно было только несколькими 
рядами глубоких траншей, или прикрытых сверху подлеском, или утыканных по дну 
острыми кольями. Временные лагеря, при необходимости, сооружались с земляными 
насыпями, рвом и бруствером. Но если лагерь должен был стать постоянным, насыпь 
заменялась каменной кладкой. Величайшим памятником оккупации Британии римлянами 
(с военной точки зрения) является пограничная стена, протянувшаяся от реки Тайн 
до Солвей-Фирта. Ей предшествовал турфовый вал, построенный как временная мера 
до его замены каменной кладкой. Ее называют стеной Адриана.
Это сооружение является частью комплекса, протянувшегося через перешеек 
Тайн-Солвей на 138 километров. Она была построена после визита императора 
Адриана в Британию, состоявшегося в 122 году, когда было принято решение 
закрыть границу от диких северных племен. В комплекс сооружений входила стена с 
блокгаузами, башнями и фортами, ров и военная дорога. Первоначально стена 
должна была идти от Ньюкасла до Боунесса в Солвей – восточнее Иртинга. 
Предполагалось, что она будет каменной, шириной 3 метра и высотой 6 метров, а в 
западном направлении – из торфа. Почти через каждые 2 километра должен был 
стоять блокгауз из камня или торфа с двумя башенками – по одной с каждой 
стороны. Стена предназначалась не для обороны, а для прохода дозоров, 
действующих на севере. Дозоры были укреплены боевыми силами.
Однако в процессе строительства было внесено три изменения в план. Первое – 
решение строить стену шириной только 2,3 метра, второе – добавление рвов, 
третье – замена фортов на стене фортами на Стейнгейте. Первоначально ров был 
плоскодонным, тянувшимся непрерывно позади стены, имевшим ширину 9 метров и 
насыпи с двух сторон. Он не имел военного значения, и, судя по всему, его 
назначением было отделение зоны военных действий от стены. Возможно, он должен 
был также помешать дезертирам бежать из дозоров. В каждом форте находилось от 
500 до 1000 человек. Как и первоначально планировалось, фортов было пятнадцать. 
Связь обеспечивалась дорогой по насыпи южного рва с подъездными путями к фортам 
и блокгаузам. Позднее было решено продлить стену на восток до Уоллсенда и 
заменить западную турфовую стену на каменную. Ее толщина должна была составить 
2,7 метра. Старые башенки сохранялись.
С постройкой в 144 году стены Антонина, соединившей Ферт-оф-Форт и реку Клайд, 
выполненной по инициативе Антонина Пия, стена Адриана была покинута. Стена 
Антонина тянулась между Керриденом и Олд-Килпатриком, имела длину 68,5 
километра и охранялась девятнадцатью фортами. Несомненно, более короткая стена 
считалась предпочтительнее, поскольку требовала меньше дозорных и обходилась 
без блокгаузов. Но только стена Антонина не оправдала надежд на успех. Она была 
заброшена примерно в 200 году, и, простояв без дела 56 лет, вторую жизнь обрела 
стена Адриана, которая снова была покинута, на этот раз навсегда, в 383 году.
Саксонские завоеватели, отвергавшие даже сам дух римско-британского образа 
жизни, строили очень мало оборонительных сооружений из камня. Для защиты они 
полагались по большей части на леса и болота. Когда же они в конце концов 
решили создать непрерывную линию обороны, то построили ее из земли. Их вкладом 
в британские инженерные сооружения оборонительного характера стали четыре 
оборонительных вала: вал Оффы, Уонсдейк, Бокерли Дейк и Уотс Дейк. Самым 
грандиозным из них является первый. Вал Оффы, самое крупное прямолинейное 
земляное укрепление в этой стране, проходит по болотам Уэльса от эстуария Уай 
до эстуария Ди. Он был воздвигнут королем Мерсии Оффой в 779 году, чтобы 
удержать лишенных собственности валлийцев от нападения на английских поселенцев.
 Этот бастион является обычной насыпью со рвом и ни в коем случае не может 
считаться фортификационным сооружением. Скорее, это дорога для дозорных – по 
образу и подобию стены Адриана. Его длина 222 километра. При постройке вала 
умело использовался естественный рельеф местности. На южном конце существует 
большая брешь – около 46 километров, где линию продолжает река Уай (начиная от 
точки в 11 километров за Херефордом и почти до Монмаута). Точно так же, чуть 
дальше, очередную брешь заполняет река Северн.
Однако все эти пограничные укрепления «бледнеют» перед Великой Китайской стеной,
 построенной в 221 году до н. э. Это грандиозное сооружение было возведено при 
императоре Цинь Ши Хуанди, чтобы преградить путь варварам из Центральной Азии. 
Строительство заключалось в соединении оборонительных стен, построенных 
китайскими пограничными провинциями, и продлении стены в восточном направлении 
до побережья. Ее общая длина составила 2778 километров, а высота колеблется от 
4,6 до 6,1 метра. Стена увенчана рядом сторожевых башен. Она была построена 
рекрутами и сопровождалась ужасными страданиями строителей и многочисленными 
смертями. Это сооружение не стало непреодолимой преградой для орд кочевников, 
но все же являлось серьезным препятствием для всадников, предотвратило много 
набегов и помогло стабилизировать обстановку на границе. Оно было построено из 
каменных плит размером 35,5 ? 17,8 ? 8,9 сантиметра, весом 12,6 килограмма.
Если перенестись на некоторое время в современный мир, можно заметить, что 
оборонительные сооружения такого типа не исчезли, доказательством чего являются 
линия Мажино и линия Зигфрида, созданные во время Второй мировой войны.
Обнесенные стенами города являлись привычным зрелищем на протяжении тысячелетий.
 Своего расцвета они достигли в эпоху военных машин. Когда же стенобитные 
машины сменила артиллерия, способная справиться даже с самой мощной каменной 
кладкой, они постепенно ушли в историю.



Глава б
РАЗВИТИЕ КАМЕННОГО ЗАМКА

Замок был неотъемлемой приметой феодальной системы, которая процветала во 
Франции при последних Каролингах и была принесена в Англию Вильгельмом 
Завоевателем. Первоначально замок являлся частной собственностью феодала, 
проектировавшейся в первую очередь как военный оплот и только потом для жилья. 
Его появление стало результатом укрепления феодальной системы. У 
территориального барона имелось четыре причины для его строительства. Замок 
отделял его жилище от домов его вассалов, он был неприступным бастионом на 
случай проявления вассалами недовольства, служил постоянным напоминанием 
вассалам об их зависимости от барона и мог выдержать нападения других баронов, 
пожелавших расширить свои владения за счет соседа. Поэтому замок возводился 
внутри или в дополнение к существующему поселению, или (как замок Пик в 
Дербишире) на уединенной площадке. В последнем случае он обычно привлекал 
небольшую общину, которая селилась у его стен.
Неограниченное количество замков предполагало столь же неограниченное число 
мелких князьков, которые, держа закон в своих руках, всегда были готовы 
сцепиться друг с другом. Поэтому огромное число замков не могло не привести к 
разгулу бандитизма, если, конечно, их владельцы не контролировались монархом. 
Ведь феодальный лорд теоретически являлся субъектом короля, и его укрепленная 
цитадель принадлежала суверену. Чтобы справиться с этим беспределом, 
французский король Карл Лысый в Пистенском эдикте 864 года запретил возведение 
новых замков без его санкции и приказал уничтожить те, что уже были построены 
без королевской лицензии. Ничего подобного в Англии не существовало, и прошло 
еще добрых два с половиной века, прежде чем корона овладела ситуацией. 
Законодательство, призванное охранять феодальную систему, было введено в 
Средние века везде, где эта система была развита. Король де-юре, если не 
де-факто, являлся собственником всех замков королевства.
Однако в некоторых частях континента отсутствие какой-либо национальной власти 
стало причиной появления многочисленных замков, а соперничество соседствующих 
владетелей, также как и оживление деятельности баронов-разбойников, необходимо 
было подавить. Вся Европа – от Португалии до Польши – это кладбище бесчисленных 
замков, больших и маленьких, – свидетельство того, сколь смутными были времена 
Средневековья. На Ближнем Востоке крестоносцы тоже возводили грандиозные 
сооружения, такие как Крак-де-Шевалье (крепость рыцарей), которая так никогда и 
не была покорена, и Калат-аль-Хусн, начатый тулузским графом Раймондом IV в 
1104 году. Тевтонские рыцари осуществляли аналогичную практику в Восточной 
Пруссии.
Каменный замок, явившийся развитием укрепленных земляных сооружений, состоял из 
башни-ядра, окруженной стенами. Внутри этого замкнутого пространства 
устраивались еще один или два двора (байли) с жилищем кастеллана внутри. Иногда 
вокруг выкапывали ров и внутрь можно было попасть через ворота, защищенные 
подъемным мостом.
Хотя замок стал понятием универсальным, наибольшего расцвета в Англии он достиг 
при королях норманнской династии и Плантагенетах, которые были признанными 
мастерами строительства таких фортификационных сооружений. За редким 
исключением, их возведение началось при Генрихе II и велось особенно широко при 
Эдуарде Длинноногом. Шедевры последнего отличались высшей степенью совершенства,
 и в конце XIII века Англия вступила в золотой век английской военной 
архитектуры.
Замки XI и XII столетий – и в Нормандии, и в Англии – можно подразделить на два 
типа: с четырехугольными центральными башнями и с башнями-оболочками. Первому 
отдавали предпочтение, когда выбранная для строительства площадка была новой, 
последнему – когда мотте, или насыпь, уже существовала. Были случаи, когда 
четырехугольная башня возводилась на месте уже существующего лагеря, но 
башни-оболочки никогда не строились на новом месте. Так повелось, потому что 
тяжелая четырехугольная башня могла быть возведена с соблюдением всех мер 
безопасности только на твердом грунте, а рукотворная насыпь могла выдержать 
только хорошо распределенную нагрузку, создаваемую башней-оболочкой. Последние 
стали более многочисленными, но, будучи не такими прочными, как первые, они 
быстрее подвергались разрушительному воздействию времени, и сегодня их осталось 
не так уж много.

ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНАЯ ЦЕНТРАЛЬНАЯ БАШНЯ

Четырехугольная башня проста по форме, величественна и более надежна, обычно 
относится к более ранней дате. Строилась она на самом высоком месте байли. Ее 
размеры могли быть очень разными. Например, размеры Белой башни в Лондоне – 33,
5 ? 33,5 ? 27,4 метра. Средняя толщина стен составляла от 2 до 5,5 метра. 
Наружные фасады четырехугольной башни обычно украшались слегка выступающими 
пилястрами. Они располагались по бокам, и их количество зависело от размеров 
конструкции. Все они опирались на общий цоколь.
За исключением маленьких башен, боковые пилястры поднимались на 2,5–3 метра над 
парапетом, образуя внешние поверхности башен крыши. Иногда они были ниже и 
немного не доходили до основания парапета. Они были обычно разделены на ступени,
 чтобы обозначить уровни этажей внутри. Самые миниатюрные башни имели только 
подвал и один этаж, но обычно башни были трехэтажными. Подвал – высотой 3,6–4,6 
метра, вентилируемый через узкие щели, всегда располагался на уровне земли. 
Внутри обычно находились складские помещения. Некоторые стены башен были 
сплошными, но чаще в них располагались молельные комнаты, спальни или кладовые. 
В последних находились каменные скамьи и системы вертикальных шахт или спускных 
желобов. На главном этаже были установлены примитивные очаги с простыми трубами 
для отвода дыма. Была и кухня, хотя, конечно, не отвечавшая современным 
стандартам. Кулинарное искусство в XII веке еще не было развито, и самые 
простые блюда готовили, вероятно, на жаровнях. В более крупных башнях нередко 
устраивали часовню. Главный этаж в таких башнях обычно имел длину не менее 7,6 
метра. Свет туда проникал через полуметровые окна, часто снаружи собранные под 
одной аркой. Верхний этаж или этажи иногда были разделены, чтобы обеспечить 
защитников местом для сна.
Крыши обычно делали наклонными под умеренным углом, чтобы дождь стекал в 
вырытые для этого канавы, но на покатой крыше было невозможно установить 
военные машины. Позже строители отказались от двухскатных крыш, заменив их 
плоскими, покрытыми свинцовыми полосами платформами, на которых устанавливались 
машины. Полы таких башен обычно делали из толстых досок, положенных на 
перекладины из деревянных брусьев, иными словами, они были весьма огнеопасными. 
В большинстве четырехугольных башен была внутренняя лестница, расположенная в 
углу, идущая с первого до последнего этажа. Она заканчивалась на крыше под 
башенкой. Идущая снизу вверх лестница была важнейшим дополнением к башне – в 
Дувре их было две.

Большие усилия прилагались для защиты входа – самого уязвимого места башни. 
Маленькая четырехугольная башня строилась по одну сторону от главного 
сооружения, она имела ширину
1
/
3
, а высоту –
2
/
3
от ширины и высоты главной башни. На одном конце на уровне земли начиналась 
прямая каменная лестница, поднимавшаяся почти до другого конца, где она 
заканчивалась площадкой, которая фактически была вестибюлем к настоящему входу. 
Над самой низкой частью лестницы находилась низкая башенка и прочный дверной 
проем. Над площадкой, где заканчивалась лестница, располагалась более мощная 
башенка и прочный дверной проем. За ним лестница продолжалась подъемным мостом. 
Вестибюль, куда вели каменные ступени, был, как правило, сводчатым помещением 
весьма внушительных размеров. В нем находилась дверь, ведущая собственно в 
башню. Иногда, как, например, в Дувре, там же располагалось караульное 
помещение. Наружный вход представлял собой одну или две массивные дубовые, 
обитые железом двери. Их можно было закрыть и заложить мощным бревном. Иногда 
вход преграждала еще и опускающаяся решетка.

В башнях XII века не было пятизвездочных апартаментов. Совсем наоборот, для 
жилья они были чрезвычайно неудобны. Однако нельзя забывать, что подобные 
сооружения были прежде всего крепостями, в которых господин и его вооруженные 
слуги должны были пребывать только во время осады. Может показаться, что 
будущие владельцы, заказавшие такой проект, не доверяли своим сторонникам 
ничуть не меньше, чем своим врагам. Лестницы и галереи часто строились так, 
чтобы ограничить внутреннее сообщение в башне, так же как и связь с внешним 
миром. Тщательно охраняемый вход, множество дверей, крутые винтовые лестницы и 
резко изгибающиеся переходы, хотя, конечно, и задерживали врага, если ему 
удавалось проникнуть в башню, но также и мешали перемещению солдат гарнизона. 
Движение было настолько затруднено, что, если внешний байли оказывался 
захваченным, у защитников едва хватало времени, чтобы удалиться в башню, 
которая теперь становилась объектом главного удара. При наличии достаточно 
большого и лояльного гарнизона, обеспеченного продовольствием, норманнская 
башня, благодаря своей удивительной мощи, была практически неприступной. Окна 
располагались слишком высоко и были слишком малы, чтобы в них можно было 
попасть огненным шаром или стрелой, а стены были слишком толстыми, чтобы 
опасаться военных машин. Но с точки зрения обороны маленькое отверстие в 
толстой стене, пусть даже при наличии больших скосов с внутренней стороны, не 
позволяло лучникам проявить свои таланты. А щели внизу обеспечивали только 
доступ воздуха. Лук можно было использовать из окон на верхних этажах, которые 
были несколько больше, но при этом расстояние до земли существенно снижало его 
эффективность. С крыши башни (если она была приспособлена для таких целей) 
военные машины могли метать камни, но, судя по всему, делалось это нечасто. 
Поэтому оборонительные меры, принимаемые защитниками таких башен, в основном 
носили пассивный характер. У гарнизона не было свободы маневра, да и инициативу 
проявлять им было попросту негде. Защитники сидели взаперти в относительной 
безопасности и ждали смерти от голода или избавления извне – что это, если не 
тактика ежа или черепахи?
Таковы самые общие детали, касающиеся архитектуры норманнских четырехугольных 
башен в Англии – от возведения Белой башни, начатого в 1078 году, до постройки 
в 1180 году башни Хелмсли в Йоркшире.

БАШНИ-ОБОЛОЧКИ

План и размеры башни-оболочки выбирались исходя из топографического характера 
местности, на которой она возводилась. Одни были круглыми, другие 
многоугольными. Их диаметр варьировался от 9 до 30,5 метра, а толщина стен – от 
2,4 до 3 метров. Чтобы предотвратить возможную осадку, их стены обычно 
относились на 1 метр от края насыпи, на которой их предстояло возвести. 
Внутренняя часть самых крупных башен представляла собой открытое пространство, 
на котором постройки и навесы ставились у стены. Иногда эти открытые участки 
покрывались крышей. Подход к этим башням осуществлялся по деревянному мосту, 
тянущемуся надо рвом, а затем по лестнице на насыпь. В некоторых случаях 
предусматривались более сложные меры предосторожности, в том числе подъемный 
мост. Следует помнить, что такие башни-оболочки и насыпи, на которых они 
возводились, являлись частью линии внешних оборонительных укреплений замка, 
хотя и изолированной от них рвом – нередко частью главного рва цитадели. Помимо 
других подходов, в качестве одного из путей к башне всегда использовалась 
куртина. Очень жаль, что таких башен уцелело слишком мало, а те, что уцелели, 
подверглись перестройке и стали неузнаваемыми. Дело в том, что, являясь 
представителями первых в истории фортификационных сооружений и в то же время 
местом обитания древнейших семейств, они обладали присущим только им, особым 
очарованием. Если речь идет о крупных крепостях, таких как Виндзор или Арундел, 
эти башни величественны и прекрасны. Они массивны, как и их четырехугольные 
собратья, и имеют такие же грозные очертания. Но возможно, им немного не 
хватает сдержанности и благородства строгих круглых башен давно ушедших дней, 
ассоциирующихся с суровым бытом древних скандинавов, заложивших основы 
англоговорящего мира.

Следующий период в замковой архитектуре известен под названием раннего 
английского. При этом волшебство воздействия норманнской башни было столь 
сильным, что продолжало влиять на строителей и во время правления Стивена и 
Генриха II. Ранний английский стиль допускал больше украшений и меньше 
строгости при строительстве замков. В период правления Стивена в Англии было 
построено много замков, названных
castra adulterina
[7]
. Поскольку все они были уничтожены его преемником, об этих замках известно 
очень мало. Представляется очевидным, что они не могли быть такими же прочными, 
как ранние норманнские замки, иначе уничтожить их было бы не так просто. Судя 
по всему, они были построены из дерева или представляли собой только 
огороженное стеной пространство, не слишком старательно укрепленное. Лишь 
немногие из них, если таковые были вообще, являлись резиденциями крупных 
землевладельцев. Их возводили по большей части на новых площадках, и земляные 
сооружения вокруг были незаметными; следовательно, там, где стены сровняли с 
землей, не осталось ничего, что могло бы указать на место, где они некогда 
стояли.

Когда оба типа норманнских башен «вышли из моды», им на смену пришли 
цилиндрические башни, известные как донжоны, – принятый стиль соответствует 
среднему периоду ранней английской церковной архитектуры. Это едва ли можно 
было назвать шагом вперед в военном деле, потому что защитники изолированной 
круглой башни не могли вести концентрированный огонь и не имели возможности 
защищать подножие стены, стоя на ее вершине. В то же время, учитывая 
строительные материалы, круглая башня была мощнее, в ней было тяжелее проделать 
брешь или подорвать. На каждом ее этаже можно было соорудить свод, придав таким 
образом всей конструкции большую жесткость. Да и огонь причинял ей меньше 
ущерба.
В круглых донжонах вход обычно располагался на первом этаже – или по внешней 
каменной лестнице, или по подъемному мосту. Башни обычно имели три этажа. В 
подвальном этаже находились складские помещения; центральный этаж являлся 
главными апартаментами, иногда имелись помещения в стене, одно из которых 
являлось кладовой; верхний этаж часто являлся или казармой, или спальней лорда. 
Стены обычно имели толщину 30,5– 36,5 метра, этажи соединялись пролетной 
лестницей. В больших башнях, таких как в замке Куси, построенном герцогом Куси 
Ангерраном III, часто имелось небольшое помещение над главным входом, в котором 
находился механизм для подъема и опускания решетки. Иногда главная лестница 
начиналась на уровне земли и заканчивалась на первом этаже, снова начинаясь с 
противоположной стороны для обеспечения доступа на верхний этаж. Такой способ 
подъема позаимствован у более ранних четырехугольных башен. Таким образом, 
никто не имел возможность покинуть свой пост на стенах без ведома лорда, 
который находился в главных апартаментах.
Когда цилиндрическая башня являлась донжоном, она обычно располагалась на 
огороженной территории замка, но и в Англии, и во Франции имелись исключения. В 
Куси, например, башня имела собственный ров. Вскоре после появления круглых 
башен они были приспособлены как стеновые башни, окружающие и укрепляющие стену 
куртины. В этом качестве они использовались прежде всего для прикрытия угла или 
для защиты сбоку дверных проемов. В период между 1170 и 1220 годами было 
сделано много для создания в замках домашнего уюта. Очаги, которые в 
норманнских башнях часто являлись не более чем боковыми отверстиями для 
вентиляции, стали значительно функциональнее. Дымоходы стали лучше справляться 
со своим назначением. В норманнских башнях без дощатых полов обойтись было 
невозможно, но в круглых башнях со сводчатыми потолками на этажах полы можно 
было делать из битого известняка и песка. Это значительно снижало риск пожара. 
Залы, часовни и жилые комнаты со временем стали богаче украшенными.
В дополнение к фланговой обороне, обеспечиваемой башнями на стене, широко 
использовали бреташи. Бреташ – это крытая галерея, обычно деревянная, 
поддерживающаяся стойками, опирающимися на ступенчатый выступ в стене, 
тянущийся вокруг стены с внешней стороны. В больших башнях иногда сооружали два 
яруса таких галерей – одна над другой. Они являлись серьезным препятствием для 
атаки. Бреташ возводили, только если ожидалась осада, хотя, например, в 
Шато-Гайаре, построенном Ричардом Львиное Сердце во Франции, это сооружение 
было каменным. В нем были сделаны навесные бойницы – машикули, через которые 
осажденные могли лить кипящее масло и расплавленный свинец на головы атакующих. 
Любопытно, что лучшие экземпляры этих ранних английских донжонов находятся не в 
Англии. Во Франции при Филиппе-Августе новый архитектурный стиль 
распространился значительно шире, получил большее развитие, и результаты 
оказались более впечатляющими. Среди хорошо известных примеров – Куси, Иссуден, 
Шато-Гайар и другие.
Генрих III был известным покровителем искусств, особенно архитектуры, но в его 
правление было построено очень мало достойных внимания замков, за исключением 
одного, о котором будет сказано далее. В Южном Уэльсе есть несколько крепостей, 
которые были возведены (хотя, вероятно, на месте старых) при Генрихе. Во время 
его правления и королевские, и баронские замки стали более удобными. Чтобы 
сделать их интерьер привлекательнее, тратились большие суммы, в результате чего 
они стали лучше приспособленными для жилья. Роскоши стало уделяться больше 
внимания, чем военным укреплениям, и цитадели в мирное время часто приходили в 
полную негодность, войска оказывались открытыми нескромным взглядам, и, чтобы 
оценить размер гарнизона, не нужно было даже засылать лазутчиков.
Каждый замок, в котором было более одной башни и несколько линий укреплений, 
являлся концентрическим, хотя даже в самых крупных ранних замках дополнительные 
линии обороны были не слишком развиты и ограничивались по большей части защитой 
входа. Замковая архитектура достигла своего максимального расцвета при Эдуарде. 
Так велика была слава Эдуарда I, что концентрическая система, которую он не 
изобрел, но принял, получила его имя. В действительности Кайрфилли – один из 
лучших образцов концентрического замка на острове – был построен вассалом в 
конце правления Генриха, еще до возвращения Эдуарда с Востока. Термин 
«эдвардианский» относится к типу замков, которые стали преемниками круглой 
башни с огороженным стеной пространством, и перенес искусство фортификации из 
раннего английского стиля в готический период военной архитектуры.
Военно-инженерный талант Эдуарда в основном был направлен на Северный Уэльс. 
Фортификационные сооружения этого княжества в последних десятилетиях XIII века 
представляли собой лагеря на холмах, не приспособленные для ведения современной 
войны и не подходящие для образа действий короля. Он не нашел там ни английских 
насыпей, ни норманнских башен, и его работы в этой стране стали и оригинальными 
по концепции, и смелыми по исполнению. Ему обязаны своим возникновением замки 
Конуэй, Карнарвон, Бемарис и Харлее.
Первой отличительной чертой концентрического замка является расположение линий 
обороны одна внутри другой. Имеющий башни по углам и вдоль стен эдвардианский 
замок спланирован так, что ни одна его часть не может быть полностью 
предоставлена самой себе. Стену нельзя должным образом защитить, если внешняя 
сторона основания одной ее части не видна с вершины другой. Норманнская башня 
или ранняя английская круглая башня могли защищаться только людьми, 
сбрасывающими со стен камни и другие «снаряды». В результате защитники башни 
подвергались ничуть не меньшей опасности, чем нападающие. Использование 
стеновых башен, выступающих из стены, не только увеличивало ее неприступность, 
но и, если башни располагались на расстоянии дальности выстрела из лука друг от 
друга, позволяло защитникам, находясь в укрытии, вести продольный огонь и 
предотвратить возможный таран. В то же время башни, не столь хорошо защищенные 
с флангов, были, по причине своей формы и прочности, менее подвержены проломам. 
Так достигалась заодно и экономия материалов, ведь толщина стены могла быть 
меньше. Одновременно увеличивались возможности и качество обороны. Иными 
словами, гарнизон мог проявить инициативу и перейти от пассивной обороны к 
активной. Конечно, в этом элементарном принципе ведения войны не было ничего 
нового, но при проектировании более ранних крепостных сооружений о нем забыли 
или проигнорировали.
Однако концентрической системой достигалось большее. Линии обороны 
выстраивались так, что защитники могли делать внезапные вылазки из одного 
сектора и нападать на противника в другом. Более того, каждая башня или 
сторожка, а иногда и часть всего сооружения задумывались так, чтобы можно было 
какое-то время держаться изолированно. Также линии обороны располагались так, 
чтобы пролом внешней стены не обязательно влек за собой потерю всего замка. В 
концентрических замках башня – главная черта ранних крепостей – была заменена 
открытым, окруженным стеной внутренним двором, усиленным сторожевыми и 
стеновыми башнями. В этом огороженном пространстве размещали зал, часовню и 
разные хозяйственные постройки. Вокруг этого внутреннего двора находился узкий 
второй двор, который делился на части поперечными стенами с воротами – как 
водонепроницаемые переборки и отсеки на современных судах. Такое расположение 
изолировало любой отряд атакующих, проникший через проломы во внешних стенах. 
Узость второго дворика делала нападающих беззащитными перед внезапным 
нападением с обоих флангов, мешала получить подкрепление и установить военные 
машины. Помимо второго внутреннего дворика был еще и третий, или внешний, двор. 
Это была площадь довольно больших размеров, которая могла вместить значительную 
часть гарнизона, лошадей и, в случае необходимости, живущих по соседству 
крестьян вместе с домашним скотом. Внешний двор обычно имел ров с водой или 
водоем, образованный перегораживанием дамбой какой-нибудь местной речушки. В 
таких случаях жизненно важной становилась защита дамбы, которая обеспечивалась 
постройкой стены вдоль всей ее длины с башнями или сторожевыми помещениями с 
каждого конца. В концентрических замках все его части предназначались для 
ежедневного использования. Ни одно из сооружений не было возведено только для 
отражения осады. Зал, часовня и кухня использовались постоянно и имели 
соответствующие размеры.
Сторожевое помещение эдвардианского замка было внушительным сооружением, обычно 
прямоугольным в плане, по бокам защищенным двумя барабанными башнями и иногда 
имеющим с тыльной стороны еще две башни с лестницами. В центре его 
располагалась входная арка, за которой начинался длинный прямой проход, идущий 
через все здание. Три отверстия в боковых башнях давали возможность вести 
наблюдение за подходным мостом, боковой стеной и площадкой прямо перед воротами.
 Над аркой находилось небольшое окно, а на верхушке – машикули на ступенчатом 
выступе. Возможен другой вариант: с одной барабанной башни на другую иногда 
перебрасывали нечто вроде моста, расположенного на несколько метров впереди 
каменного сооружения, оставляя пространство, через которое на головы желающих 
попасть в ворота можно было бросать камни, бревна и т. д. Входная арка, 
достаточно широкая, чтобы пропустить повозку или трех воинов, идущих плечом к 
плечу, обычно была каплевидной формы. В числе оборонительных сооружений были 
также опускающаяся решетка и двухстворчатая дверь, открывающаяся наружу, 
которую можно было заложить большими прочными бревнами. Когда не было 
необходимости в их использовании, бревна убирались в полости в стене. За дверью 
свод был заменен плоским бревенчатым потолком, через который могла опускаться 
еще одна решетка. Далее следовали два боковых дверных проема в помещение 
привратника и маленькую комнату. Обычно, в дополнение к дверям и воротам, в 
своде имелось несколько отверстий-бойниц размером около 30,5 сантиметра. Они 
служили либо для наблюдения за неожиданным вторжением захватчиков, либо для 
того, чтобы бросать в них пики. Первый этаж самых больших помещений такого рода 
имел еще и большую комнату с боковыми дверями, ведущими к стене и иногда к 
часовне. Отсюда осуществлялся подъем и опускание решеток.
Стены эдвардианских замков имели высоту от 8 до 12 метров и толщину 1,8–2,5 
метра. Сверху находился дозорный путь, называемый аллюр, защищенный с внешней 
стороны зубчатым парапетом, а с тыловой – более низкими и легкими стенами. На 
стену обычно можно было попасть из стеновых башен и, в некоторых случаях, по 
открытой каменной лестнице. Стеновые башни сильно отличались друг от друга по 
размерам и форме, но чаще всего были круглыми или полукруглыми. Там, где были 
внешний двор и вторая стена, внешняя стена была намного ниже внутренней, а 
стеновые башни внешней стены имели одинаковую с ней высоту. Барбакан был иногда 
просто огороженным пространством, расположенным перед воротами в конце моста.
Замки Генриха III и Эдуарда I были чем-то средним между дворцом и крепостью, но,
 хотя всевозможных предметов, призванных обеспечивать уют, по меркам тех дней 
было даже слишком много, первоочередными все равно являлись военные соображения.
 Санитарные меры отвечали нормативам своего времени. Количество кладовых и 
способы утилизации отходов вполне соответствовали гигиене XIII столетия.
Эдвардианский замок – великолепный образец архитектурного творчества – стал 
лебединой песней замкового строительства. Конечно, замки строились и позднее, 
но по сравнению со своими предшественниками они были пигмеями. Еще сто лет эти 
превосходные детища военно-инженерной мысли продолжали сдерживать противника и 
успешно противостояли всем попыткам людей разрушить их. А потом появилась пушка.
 И грянул набатный колокол, возвещая о переменах. По мере роста могущества 
артиллерии замки становились все более уязвимыми. Когда вековую тишину холмов 
впервые нарушил грохот пушек, замки, храня гордый и неприступный вид, стояли 
насмерть, пока их стены под обстрелом артиллерийских орудий не обратились в 
пыль. Так же как и военные машины, на них нападавшие, и арбалетчики, их 
защищавшие, замки прожили очень долгую жизнь. Некоторые из них сохранились до 
наших дней, чтобы порадовать глаз далеких потомков их строителей. Они 
отремонтированы и используются для специальных целей, являясь сегодня немыми 
свидетелями далекой эпохи феодализма. Время обошло их стороной.



Глава 7
КОЛЕСНИЦА, АКСЕССУАРЫ ДЛЯ ЛОШАДЕЙ, КОННИЦА


Человек использует лошадь в трех качествах: как вьючное животное, как тягловое 
животное и как средство передвижения. Из них только последние два могут быть 
так или иначе связаны с войной, во всяком случае до тех пор, пока появление в 
начале XX столетия двигателя внутреннего сгорания не вытеснило лошадь с театра 
военных действий. Второй способ использования лошадей делится на две категории: 
непосредственно в бою и для перемещения военных грузов – боеприпасов, 
продовольствия и вещевых обозов. В Древнем мире единственный способ 
использовать тягловую лошадь в бою – это запрячь ее в колесницу – вид тележки, 
полностью вышедший из употребления около двух тысяч лет тому назад. Сама 
колесница могла использоваться как боевой транспорт и как транспорт для 
триумфальных выездов, или, говоря языком Англии XVII века,
«as well for Warr as Tryumph»
[8]
. Мы поговорим только о первом из этих двух аспектов.


Военная колесница
была примитивной формой несамодвижущегося боевого транспортного средства. С 
некоторой натяжкой ее можно назвать бронемашиной Древнего мира. Она 
использовалась в египетской, ассирийской, греческой, персидской и других армиях.
 Первая ассирийская колесница, тяжелая и неповоротливая, была лишена 
мобильности и очень скоро заменена более легкой моделью с весьма неплохими 
результатами. Но большинство форм, выполненных по обычному проекту, были 
быстроходными и маневренными. Обыкновенная деревянная колесница состояла из 
подвижной платформы, поднятой примерно на 41 сантиметр над землей и имеющей два 
колеса с четырьмя спицами каждое, установленных на оси под платформой. Она была 
открыта сзади, но защищена спереди и по бокам щитами, являющимися частью кузова.
 Обычно ее тянули две лошади – по одной с каждой стороны дышла. Если нужно было 
добиться большей скорости, в такую колесницу впрягали еще одну или даже двух 
лошадей. Обычный экипаж колесницы составляли два человека – лучник и возница. 
Иногда был и третий боец – защищавший лучника во время стрельбы. Командиром 
всегда был лучник, отдававший вознице приказы. И персы, и бритты укрепляли на 
концах осей колесниц клинки или косы для нанесения резаных ран врагу во время 
движения.

В глубокой древности человек ездил на лошади без седла, используя примитивную 
узду. Это подтверждается тем фактом, что на ассирийских барельефах не 
встречаются изображения седел или стремян, египетские памятники показывают 
лошадь только впряженной в колесницу. У греков почти не было кавалерии, и даже 
в языке отсутствовало слово, обозначающее верховую езду. Можно предположить, 
что народы Европы не знали седла; римляне упомянули о нем лишь в IV веке до н.
 э. А поскольку стремена без седла – это все равно что Гамлет без титула принца 
Датского, можно сделать вывод, что оба эти предмета конской экипировки 
появились сравнительно поздно. Шпора занимает почетное место следом за уздой.

Происхождение
уздечки
скрыто пеленой времени, и невозможно даже примерно предположить, когда она 
появилась. Очевидно, вначале это были ремешки из сухожилий, которые выполняли 
функцию повода. Собственно уздечка – слово, происшедшее от кельтского
brid, –
состоит из оголовья с налобным и другими ремнями, удил и повода. Удила могут 
быть единым целым или состоять из двух частей, соединенных вместе. Они не могли 
появиться до начала бронзового века. Трензель придумали позднее. Римские удила 
были тонким металлическим бруском, имеющим по кольцу с каждой стороны для 
поводьев. С течением времени появились сочлененные удила с кольцами и цепочками 
– трензель. В разных странах уздечки различались только в деталях. Общий вид 
был одним и тем же.

Обучая лошадь повиноваться себе, человек сообразил, что нечто острое, 
прикрепленное к ноге, могло бы дать ему заметные преимущества. Так не только 
легче управлять лошадью, но и руки остаются свободными, что очень важно в бою. 
Обдумав эту идею, человек пришел к следующему выводу: лучше всего, чтобы 
металлические пластинки с острым, выступающим вбок шипом крепились к его ноге с 
помощью ремней. Шип предназначался для укола в бок лошади. Этот инструмент, 
если не считать деталей, остался неизменным по сей день.

Эволюция
шпоры
была процессом постепенным. Изменения в первоначальный «вариант» вносились 
очень медленно. Одни имели место из-за изменения доспехов, другие – по причине 
модификации седла, да и капризы моды нельзя сбрасывать со счета. Шпоры прошли 
путь от короткой римской шпоры, через стадию весьма замысловатых приспособлений 
XV и XVI столетий, до умеренной модели наших дней. Самой удивительной 
инновацией стала замена колесика шпоры обычным шипом – процесс, для завершения 
которого потребовалось столетие. Первоначально шпоры считались полезными 
средствами, облегчающими верховую езду. Когда необходимости в их употреблении 
не было, шпоры откладывали до лучших времен. Средние века изменили ситуацию, 
придав шпорам символическое значение, выходящее далеко за пределы их 
функционального назначения. Этот романтический взгляд и явился причиной 
появления в этот период необыкновенно пышно украшенных моделей. Некоторые 
исследователи считают это предположение преувеличенным и в доказательство 
указывают на тот факт, что Чосер в своих «Кентерберийских рассказах» только 
однажды упоминает о шпоре, да и то без какой-либо связи с рыцарством. В 1370 
году, описывая «хорошую горожанку», он говорит, что у нее на ногах была пара 
острых шпор. Однако во многих произведениях подчеркивается, что шпоры 
непосредственно связаны с рыцарством. Рыцари завоевывали свои шпоры, и 
церемонии вручения шпор в качестве награды и их лишения за позорное поведение 
доказывают, что шпоры имели большое символическое, а не чисто практическое 
значение.

В написанных в XV и XVI столетиях произведениях, связанных с рыцарством, часто 
говорится о позолоченных шпорах, висящих на поясе рыцаря вместе с мечом. В 
«Книге чести и оружия» – The Book of Honor and Armes, – увидевшей свет в 1590 
году, сказано, что при посвящении рыцарю вручали меч и шпоры. Если же рыцарь 
навлекал на себя позор, с его каблуков сбивали шпоры, после чего ломали его меч.
 После этого приводились в негодность остальные предметы его экипировки. В 
заключение рыцаря вешали. В некоторых других старых документах сообщается о том,
 как главный повар короля отрубал своим тесаком шпоры опозорившего себя рыцаря.

Шпоры не упоминаются в Библии, египтяне не оставили в гробницах и памятниках 
ничего с ними связанного. Гомер, хотя и приводит весьма подробное описание 
оружия и доспехов в «Илиаде», тоже ничего не говорит о шпорах. Правда, 
Ксенофонт и другие писатели его времени упоминают нечто похожее, но 
маловероятно, что речь идет о шпоре в современном смысле слова. Зато Теофраст
[9]
в «Характерах», описывая тщеславного, мелочного маленького человечка, говорит, 
что он «разгуливает в шпорах». Может показаться странным, но по прошествии 
тысячелетий «Панч» выразил аналогичные чувства, сказав о таком человеке, что он 
«самый пеший человек на лошади и самый конный на своих двоих». Цицерон, Ливии и 
другие латинские писатели упоминают о шпорах, но в римской скульптуре мы их не 
находим.

Вероятнее всего, первые шпоры были сделаны из двух кусков твердого дерева, 
кости или их комбинации, заостренных с одного конца и привязанных к ноге 
сухожилиями. Нечто подобное сегодня встречается у индейцев Патагонии, которые 
проводят много времени, охотясь в седле на большую, удивительно быстроногую 
птицу. Похожая деревянная шпора изображена на греческой вазе V века до н. э. 
Патагонская шпора состоит из двух кусков твердого дерева длиной 15 сантиметров, 
соединенных в середине коротким кожаным ремешком длиной около 5 сантиметров. 
Этот кусочек кожи прилаживается к пятке, и куски дерева располагаются по обеим 
сторонам ноги. Передние концы стягиваются кожаным ремнем, проходящим по подъему,
 под подошвой и затем обвязанным вокруг стопы. Таким образом, деревянные части 
удерживаются в положении, когда их вторые концы приближаются друг к другу за 
стопой. На каждый из концов надевается острый металлический наконечник.
Ранние бронзовые шпоры датируются примерно III веком до н. э. Все они имеют 
примерно одинаковый вид: короткое плоское острие длиной около 1,3 сантиметра с 
короткими боковыми деталями, выступающими вперед на 5 сантиметров с каждой 
стороны ноги. Боковые детали – круглого сечения, часто выровненные с внутренней 
стороны, раздвинутые как раз настолько, чтобы поместилась нога. Кнопковидные 
зацепы на концах боковых частей предназначались для подвязывания ремешков – как 
у современной шпоры. Странно, но эти зацепы исчезли еще до начала христианской 
эры и снова возродились лишь в середине XVIII века. Почему такое простейшее и в 
то же время действенное приспособление для крепления ремешков к шпорам 
оставалось забытым в течение 1700 лет? Оно прекрасно отвечало своему назначению.
 Почему же от него отказались?
Около V века н. э., когда бронзу сменило железо, шип шпоры стал длиннее, часто 
достигая 12 сантиметров. Такой тип шпоры не имел никакого ограничителя и мог 
ранить лошадь, если нога всадника в горячке боя окажется прижатой к ее боку. 
Несомненно, подобное происходило довольно часто. Необходимое приспособление не 
заставило себя ждать – сделали пятисантиметровую плоскую шейку шпоры и уже в 
нее вставили короткий шип, чтобы гладкая часть шейки служила гарантией против 
слишком глубокого проникновения шипа в тело лошади. Другая модель, созданная 
для этой же цели, имела шарик и шип. В ней защитную функцию выполнял шарик. Со 
временем изменился и материал для изготовления шпор: сталь сменила железо.
Шпоры с колесиками пришли, скорее всего, в Англию с континента. Судя по всему, 
они были завезены из Франции Симоном де Монфором, прибывшим из Франции в 1238 
году. После смерти старшего брата графство получил Лестер и женился на Элинор, 
сестре Генриха III. Очевидно, именно под его влиянием произошла перемена, 
потому что на первой печати Генриха III изображена шпора без колесика, а на 
второй печати – уже шпора с колесиком. За два столетия после своего появления 
шпора с колесиком неоднократно меняла свой внешний вид. Иногда колесики были 
маленькими, шейки длинными, в других случаях колесики были большими, а шейки 
короткими. Возможно, причиной изменений была мода. Шли века, и все более 
отчетливой становилась тенденция украшать шпоры. Их украшали, чтобы не отстать 
от аналогичной тенденции в развитии доспехов. Это была своего рода показная 
роскошь, очень широко распространившаяся в период наибольшего расцвета доспехов.
 И в это время о том, что у шпоры имеется простое предназначение, как-то 
позабыли. В этой связи интересно отметить, что в королевской артиллерии шпоры 
офицеров когда-то были позолоченными. Когда на сцене появились пластинчатые 
доспехи, шпора нередко приклепывалась к стальным сапогам и ремешки становились 
ненужными. Когда появление стрелкового оружия «свергло с трона» доспехи и 
одежда людей стала менее изысканной и причудливой, шпора снова обрела былые 
формы. В сущности, если не считать колесика, различие между сегодняшней шпорой 
и шпорой римского всадника совсем невелико.

Седло
было известно кочевникам Азии еще в IV веке до н. э., о чем свидетельствуют 
изображения на вазе из кургана Чертомлык. Но его первое описание принадлежит 
Зонарасу, византийскому историку XII века, который рассказал о борьбе между 
сыновьями Константина Великого Констанцием и Константином в 340 году н. э. 
Последний, умирая, оставил свою обширную империю, разделив ее на равные части 
между тремя сыновьями. Вышеупомянутые братья вступили в борьбу за наследство, 
закончившуюся самым плачевным образом для Константина, который нашел свою 
смерть в этой братоубийственной войне. Применение седла в Скандинавии 
датируется V веком н. э. Военное седло за последние две тысячи лет изменилось 
на удивление мало – только задняя лука стала ниже. Немецкое седло XII века 
практически неотличимо от седла кочевников Центральной Азии, а норманнское было 
намного претенциознее внешне. В XIII и XIV веках европейское седло стало более 
похоже на стул, но эта форма не прижилась, и впоследствии седло приобрело 
прежние, более практичные очертания.


Считается, что
стремя
впервые появилось в Ассирии примерно в 850 году до н. э. Несомненно, оно быстро 
прижилось у кочевников Центральной Азии, большую часть своей жизни проводивших 
в седле. В Европу оно пришло с гуннами. Стремя принесло большую пользу 
кавалеристам, которые, при его наличии, могли держать меч или копье в одной 
руке, щит и поводья в другой и вместе с тем твердо сидеть в седле. Стремя стало 
одной из основных причин разгрома в 378 году под Адрианополем римской армии 
готами. Первоначально это была кожаная петля на седле, в которую всадник мог 
вставить ногу. Впоследствии к ней добавилась деревянная или металлическая 
пластина. Позже стремя приняло круглую или треугольную форму. Поскольку его 
функция заключалась в поддержке ноги всадника, последняя форма была удобнее. Не 
удовлетворившись этим, всадники более поздних времен придумали стремя, по форме 
напоминающее металлическую коробку с треугольными сторонами. Разнообразие форм 
было результатом личных вкусов, а не сознательным совершенствованием. Затем 
стремя стало менее украшенным и постепенно приняло форму, которая используется 
и сегодня. Можно выделить два типа стремян, имевших дополнительные 
приспособления. Один из них – пирофор – имел «фонарь», освещавший дорогу 
всаднику и согревавший его ноги. Другой – это стремя с колесиком на внутренней 
стороне, устранявшим необходимость в ношении шпоры. Такие стремена находили в 
Греции. Считается, что они имеют восточное происхождение и, возможно, являются 
интересным следом персидского влияния, оставшимся после войн далекого прошлого.

В период раннего Средневековья кавалерия играла очень большую роль в войнах. 
Она служила средством изменения стратегии кампании и тактики на поле боя. Орды 
всадников, неожиданно появившиеся в Центральной и Южной Европе в IV и V веках, 
когда Римская империя была в упадке, сеяли хаос и смерть. Северная Европа 
породила вандалов и готов, а равнины Центральной Азии – гуннов и монголов. Они 
изменили характер средневековой Европы и сделали кавалерию динамичной военной 
силой. Всадники – дети обширных пустынных пространств, где обитают табуны диких 
лошадей. Это не жители переполненных городов и не толпы восточных базаров. Для 
развития кавалерии должны иметься определенные условия, которые в древности 
были только на севере Европы и в центре Азии. Искусством верховой езды во все 
времена владели кочевники, скитальцы. Поэтому для того, чтобы проследить истоки 
зарождения и развития кавалерии, следует изучить образ жизни кочевников.
Настоящие кочевники в основном являлись жителями Азии, куда они пришли примерно 
в 800 году до н. э. и остались на ее холмистых равнинах. Были кочевники – 
бедуины – в Аравии и вдоль побережья Северной Африки. Первым были необходимы 
большие площади, поскольку они занимались выпасом скота. Настоящих кочевников 
не следует путать со странствующими племенами – цыганами и аборигенами 
Австралии, которые, владея каким-либо особым мастерством, переезжают с места на 
место, что позволяет им вести торговлю. Суть кочевничества – миграция с целью 
скотоводства. Хотя кочевник почти не знал ограничений в передвижении, все же, 
ведя вольный образ жизни, он был вынужден подчиняться некоторым правилам. 
Границы между отдельными племенами были четко обозначены и ревностно охранялись.
 Весной и в начале лета, когда бескрайние пастбища покрывались сочной травой, 
единственным необходимым требованием была готовность немедленно тронуться в 
путь. Но зимой, когда корма и воды для скота катастрофически не хватало, за эти 
жизненно необходимые предметы потребления приходилось бороться. Такие 
обстоятельства и сформировали кочевничество – столь специфический образ жизни. 
Целью кочевников был поиск пищи и пастбищ, а не страсть к перемене мест.
Конечно, кочевник не был земледельцем. Он не пахал и не сеял. И в Древнем мире, 
и в Средневековье он был типичным скотоводом. Его знания об одомашнивании, 
полученные в процессе охоты и отлова диких животных, позволили ему создать 
огромные стада оленей, крупного рогатого скота, овец, коз, верблюдов, яков, 
лошадей. Весь стиль его жизни зависел от состояния этих животных, особенно 
лошадей, в полном смысле слова обеспечивавших его существование. Поэтому 
кочевник всегда был готов свернуть свои пожитки, согнать скот и собрать семью, 
чтобы отправляться на поиск новых пастбищ. В таких условиях невозможно было 
обойтись без строгой дисциплины и хороших транспортных средств. Чтобы жизнь 
была хотя бы терпимой, в племени должна была существовать военная организация и 
оно должно было находиться в постоянной готовности к нападению или защите. 
Чтобы стоянку можно было периодически перемещать, использовались лошади и 
повозки. Таким образом, кочевник первоначально использовал лошадь как тягловую 
силу, а не как средство передвижения. Организация общества кочевников 
действительно напоминала военную: люди были легки на подъем, независимы и 
способны сражаться под командованием избранного лидера. Верховая езда была для 
кочевников вторичным делом, но превосходно соответствовала их образу жизни. 
Мальчики, которых с малолетства учили держаться в седле и подчиняться строгим 
правилам, становились превосходными наездниками. Поэтому вряд ли стоит 
удивляться тому, что именно они создали величайшие конные армии мира и в 
течение многих лет Европа периодически подвергалась их нашествию с Азиатского 
континента.
В заключение уместно привести описание гуннов, данное Аммианом Марцеллином: 
«Они маленькие и приземистые, безбородые, с ужасными лицами. Их скорее можно 
назвать зверями на двух ногах, чем человеческими существами. Их одеяние состоит 
из полотняной куртки, ноги обмотаны мехом ондатры или шкурами козла. Они 
кажутся прибитыми к своим коням. Верхом они едят, пьют, спят, опустив головы на 
шеи животных, держат совет. Они никогда не готовят и не разнообразят свою пищу. 
Никто из них никогда не прикасался к плугу. У них нет домов, они всегда в 
движении. Жены и дети следуют за ними на повозках».
Разве можно сказать лучше?



Глава 8
РЫЦАРСТВО


Рыцарство, корни которого уходят в далекое прошлое, всегда было почетным и 
широко распространенным институтом. В древности искусство верховой езды 
считалось не только благородным занятием, но и прерогативой высокого рождения и 
богатства. Греческие поэты не уставали описывать своих героев искусными 
наездниками, причем часто использовался термин «правитель коня» –
the ruler of the steed,
чтобы подчеркнуть высокое положение героя и его военную доблесть. Однако, 
несмотря на это, в Греции было прискорбно мало опытных всадников, и их обычно 
нанимали в Фессалии. Отсутствие собственных всадников, несомненно, объясняет, 
почему в Греции такая уважаемая должность никогда не подкреплялась почетным 
титулом, как это было в Риме.

Легенда гласит, что орден всадников в Риме берет свое начало еще от Ромула, 
который выбрал для своей личной конной охраны сотню обученных и хорошо 
воспитанных молодых людей из каждого из трех племен, на которые он разделил 
свой народ. Во всяком случае, рыцарство существовало во время правления Сервия 
Туллия, который узаконил государственную кавалерию, увеличил число всадников, 
ввел налог на их содержание и назначил определенную сумму для каждого «рыцаря» 
для покупки коня. Наличие определенной собственности было необходимо для того, 
чтобы воин мог претендовать на этот пост. Сумма время от времени менялась. Во 
времена империи она составляла 400 сестерциев. В этот период, когда честность и 
мораль в Риме ценились невысоко, любой человек, обладающий определенной суммой, 
мог быть принят в орден, независимо от всего остального. Но во времена 
республики, когда честность считалась добродетелью, ни один человек не мог 
оставаться в рядах рыцарей, если его поведение бросало тень на орден, и ни один 
претендент не принимался в его ряды, если он не отвечал высоким стандартам.
Привилегии римских рыцарей заключались в следующем: предоставление лошади, 
оплаченной из общественных фондов, ношение золотого кольца, которое он надевал 
при посвящении, специальная туника, украшенная пурпуром, и специальное место на 
общественных играх. 15 июля проводился ежегодный парад римских рыцарей. Они 
следовали от храма Марса к Капитолию – верхом, одетые в алые тоги, с венками из 
оливковых веток на головах, неся военные знаки различия. Каждый пятый год эта 
процессия приобретала особое значение, поскольку из красочного зрелища для 
римских граждан она превращалась в своеобразное судебное расследование, в 
процессе которого цензор получал доклад о поведении рыцарей. Каждый рыцарь 
стоял на возвышении, пока решалась его судьба. Тот, кто позволил своему 
состоянию уменьшиться ниже определенного предела, кто не ухаживал за своими 
лошадьми или вел себя неподобающим образом, получал приказ продать своих 
лошадей. Это было эквивалентно разжалованию. С другой стороны, тот, кто 
поддерживал традиции ордена, утверждался в должности на следующие пять лет. 
Этот орден римских рыцарей, хотя во многих отношениях и близкий к 
существовавшим в других веках, не являлся их прародителем. Он исчез еще до 
появления рыцарских орденов в средневековой Европе.
Традиция жаловать рыцарство в разных странах и в разные времена была различной. 
Но она стала больше похожей на посвящение, чем на гражданский акт, когда в ней 
стала участвовать церковь, особенно на континенте. Тогда короткую процедуру 
ранних веков, когда суверен «создавал» рыцаря, положив военный ремень на его 
плечо, поцеловав его левую щеку и сообщив: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа 
произвожу тебя в рыцари», сменило более продолжительное действо. Особенно много 
времени занимала подготовка. Претенденты на рыцарство должны были подготовить 
себя к высокой чести воздержанием и чистотой. Посвящению предшествовали посты и 
бдения. Непосредственно перед ним претендент должен был вымыться (символ 
очищения) и надеть белое одеяние (знак начала новой жизни). Когда наступал день 
посвящения, претендента с большой пышностью провожали в собор или церковь, где 
происходила сама процедура. Слова, произносимые во время церемонии, очень 
напоминали те, что говорят при крещении. Затем ему вручали меч и шпоры, после 
чего следовал легкий удар по плечу или щеке – знак последнего оскорбления, 
которое он должен был вынести. Рыцарь возлагал на алтарь свой меч, который ему 
возвращался уже благословленный священником. В заключение рыцарь клялся 
говорить правду, отстаивать правое дело, утешать обиженных, защищать невинных, 
быть вежливым и обходительным, противостоять неверным, презирать плотские 
соблазны и в любых обстоятельствах защищать свою честь.

Такими были церемонии, сопутствовавшие во времена священных войн рождению 
рыцаря. Но с изменением условий, когда религиозная нетерпимость несколько 
ослабла, да и военная квалификация молодого рыцаря стала менее важной, 
торжественная церемония снова превратилась в незамысловатый акт, во время 
которого монарх касается плеча коленопреклоненного претендента на звание рыцаря 
и говорит: «Я произвожу тебя в рыцари» или «Вставайте, сэр рыцарь». Тот, кто 
жаловал рыцарство, в каком-то смысле становился отцом новоявленного рыцаря. 
Даритель вроде бы усыновлял получающего дар. Латинское слово
adoptatus –
усыновленный вошло в английский язык и через слово
adobato
трансформировалось в
dub –
посвящать в рыцари.




Рис. 35.
Рыцарь Меровингов VIII столетия


С другой стороны, рыцарь, который вел себя недолжным образом или как-то иначе 
лишился уважения, мог быть разжалован с большими для себя неприятностями.
Военная организация империи Каролингов и Саксонского союза в Англии оказалась 
неспособной оказать сопротивление ордам завоевателей, в основном легким 
всадникам, которые волной захлестнули Европу в течение первых четырех-пяти 
веков н. э. Стало очевидно, что для эффективности обороны в будущем необходимо 
опираться на местные условия и что существенным сдерживающим фактором должен 
стать защищенный доспехами всадник, то есть рыцарь. Он был хорошо обученным 
воином, знающим свое дело, и потому, лишь только первые лучи света начали 
проникать во тьму Средневековья, рыцарь стал важной военной фигурой. К 1000 
году значительная часть Европы оказалась разделенной на небольшие владения, и 
каждое обеспечивало достаточную ренту для рыцаря, чтобы он мог поддержать свою 
семью, найти время для совершенствования своего мастерства и, если возникнет 
необходимость, отправиться на войну под флагом сюзерена. Таким образом, в 
Европе сформировался рыцарский класс высокоэффективной бронированной кавалерии.
Рыцарская служба появилась в Англии вместе с Вильгельмом Завоевателем, при 
котором, как утверждают, в королевстве имелось 60 211 рыцарских владений. 
Стоимость земли, составлявшей рыцарские владения, в разные времена была 
различной и постоянно возрастала. При Генрихе III она была вполне приемлемой, а 
при Эдуарде IV увеличилась вдвое.

Английские рыцари раньше подразделялись на два класса: рыцари-баннереты и 
рыцари-вассалы. Слово «баннерет», скорее всего, произошло от
banner –
квадратный флаг. Утверждалось, что привилегия вывешивать квадратный флаг 
принадлежала по праву барону, и потому рыцарь-баннерет, должно быть, занимал 
промежуточное положение между бароном и простым рыцарем и располагал некоторыми 
баронскими привилегиями. Титул рыцаря-баннерета появился в этой стране только 
при Эдуарде I и всегда был военной наградой, жалованной на поле брани. 
Получающий титул отдавал командиру свой флаг, который отрезал от него край и 
возвращал владельцу квадратным. В этой форме он становился символом нового 
высокого положения. Титул давал право на щитодержателей, и как отличительный 
знак его оружие изображалось на флаге помещенным между лапами щитодержателей. В 
Англии титул баннерета был пожизненным, во Франции он передавался по наследству.
 С установлением Яковом I ордена баронетов титул рыцаря-баннерета стал лишним, 
и последним, кому он был официально пожалован, был сэр Джон Смит, спасший 
королевский штандарт после сражения при Эджхилле в 1642 году.




Рис. 36.
Скандинавский воин XI в.:
1 –
скандинавский воин: конец XI – начало XII в., с деревянной скульптуры на 
церковной двери в Исландии. Хранится в музее Копенгагена. Его экипировка 
включает конический шлем с наносником и защитой шеи, кривой меч – глейв, 
который воин несет вместе с баклером на правом плече;
2
– граф Барселоны дон Рамон Беренгар IV (1140): с выгравированной печати. 
Конический шлем имеет наносник, остальная экипировка состоит из хауберка с 
капюшоном, бриджей и легинсов из кольчуги, составлявших единое целое. На 
длинном щите герб на одной стороне и полосы на другой. Копье с подвеской


Король Георг III в 1773 году предпринял не слишком настойчивую попытку его 
возродить, когда на военном параде в Портсмуте жаловал под королевским 
штандартом титул рыцаря-баннерета адмиралам Паю и Спраю, а также капитанам 
Найту, Бикертону и Вернону.

Рыцарь-вассал (
knight-bachelor
) занимал более низкое положение, чем баннерет. Утверждают, что слово
bachelor
произошло от
bas chevalier –
низший рыцарь. Оно никак не было связано с матримониальным статусом рыцаря
[10]
. Когда титул баннерета прекратил свое существование, слово «вассал» перестали 
использовать, и с тех пор ко всем рыцарям стали обращаться одинаково. Англичане,
 к которым обращались «сэр», являлись или баронетами, или обычными рыцарями, 
или рыцарями одного из английских орденов.

Старейшим рыцарским орденом в мире являлся орден Подвязки, основанный Эдуардом 
III в 1348 году. Поскольку этот период не является предметом рассмотрения 
настоящей книги, можно только сказать, что, когда на сцене появились пушки, 
таких орденов уже не было. Между тем в разные времена в Европе существовали 
сотни рыцарских орденов. Многие из них исчезли, но некоторые процветают и 
сегодня. Перечислять их все было бы скучно, описывать каждый – значило бы 
подвергнуть терпение читателя непосильному испытанию. Только три из них, по 
историческим соображениям, заслуживают внимания. Один был запрещен, другой 
постепенно увял сам, третий существует до сих пор. Это орден тамплиеров, 
Тевтонский орден и орден госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского.

РЫЦАРИ-ТАМПЛИЕРЫ


Орден тамплиеров (храмовников) был основан в 1119 году. Гуго де Пейн и Жофруа 
де Сен-Оме вместе с семью другими рыцарями отправились в Святую землю и 
основали братство для защиты паломников, идущих поклониться христианским 
святыням. Они вместе с рыцарями-госпитальерами обратили оружие против неверных 
и охраняли храм Соломона. Король Иерусалима Болдуин II отнесся к ним 
благосклонно и выделил жилье в своем дворце и храме. Отсюда их название – 
храмовники, или тамплиеры (тампль (
temple
) – храм). Орден был одобрен папой Гонорием II в 1128 году. Несмотря на помощь 
короля Болдуина и патриарха Гармона, в течение первых девяти лет своего 
существования орден был вынужден нищенствовать. Члены ордена носили белые чепцы 
и красные шапки, кольчужные рубашки и меч на широком поясе. Поверх одежды 
накидывали белые мантии до земли с красным крестом на левом плече – знак, 
пожалованный папой Евгением. В отличие от членов многих других военных орденов, 
которые были чисто выбриты, тамплиеры имели длинные бороды.

Со временем тамплиеры стали известны своими подвигами против сарацин, тем самым 
завоевав сердца христианских правителей, поспешивших одарить их своими 
милостями. Орден стал многочисленным и очень богатым. Тогда тамплиеры предпочли 
иерусалимскому патриарху римского папу. Однако при новом «хозяине» орден 
подвергся гонениям, его богатство не давало покоя алчным французским королям. В 
1308–1310 годах многие рыцари во Франции предстали перед судом и были сожжены 
на кострах. В 1310 году только в Париже было сожжено 68 рыцарей. Волна 
преследований прокатилась по всей Европе. В конце концов орден был осужден 
Венским собором 1312 года, часть его доходов была передана другим орденам, и в 
апреле 1312 года папа Климент V орден ликвидировал. Жак де Моле, последний 
великий магистр ордена, был сожжен на костре в Париже 18 марта 1314 года.
Орден тамплиеров существовал в разных странах. В Англии он появился в 1185 году.
 Сначала орден обосновался в Холборне, но его главной резиденцией стал Тампль 
на Флит-стрит, который орден сам и построил. Братья ордена также построили 
церковь в стиле Тампля в Иерусалиме, и иерусалимский патриарх Гераклий посвятил 
ее Всевышнему и Святой Деве. По распоряжению Эдуарда II и согласно булле папы 
римского английские тамплиеры в 1307 году были брошены в тюрьмы, их владения 
были конфискованы и переданы короне. Глава английского ордена умер в лондонском 
Тауэре. После запрещения ордена его имущество было передано ордену 
госпитальеров.

ТЕВТОНСКИЙ ОРДЕН

Считается, что Тевтонский орден обязан своим существованием благочестию некоего 
немца и его жены, которые во время Крестовых походов жили в Иерусалиме и 
основали госпиталь для больных и раненых. Благотворительная организация быстро 
расширялась, и в 1191 году на ее основе был создан Тевтонский орден рыцарей. 
Орден был признан папой Целестином III, который специальной папской буллой дал 
рыцарям разрешение избирать из числа своих членов магистра. После этого великим 
магистром был избран Генрих Вальпот. Около 1230 года швабский герцог Конрад 
пригласил тевтонских братьев в Пруссию и назначил им для проживания Кульм. 
Вскоре после этого тевтонские рыцари предали забвению свою благотворительную 
миссию. Они быстро приобрели огромное могущество, захватили Пруссию и построили 
города Эльбург, Мариенбург, Торн, Данциг и Кенигсберг. Они также покорили 
Ливонию. Эти рыцари носили белый плащ с черным крестом. Король Иерусалима Иоанн 
добавил тевтонцам золотой крест. Император Фридрих пожаловал им имперского орла,
 а Людовик Святой Французский – золотые лилии на концах креста.

Чрезвычайно могущественный военный орден не удержал свои обширные владения 
надолго. Его территории были захвачены, а армия разгромлена 15 июля 1410 года в 
районе Танненберга великим князем литовским Ягеллоном. Великий магистр и многие 
рыцари были убиты. Значительная часть их собственности отошла в 1466 году 
Польше, а в 1521 году – Бранденбургу. Орден разделился на две части: одна 
располагалась в Мергентхейме, в другая в Утрехте. В 1525 году великий магистр 
был возведен в княжеское достоинство; орден еще больше ослаб. По Пресбургскому 
мирному договору гроссмейстерство Тевтонского ордена получила Австрия. В 1809 
году остававшаяся собственность ордена была присвоена Наполеоном. Так прекратил 
свое существование один из самых могущественных военных орденов в истории 
человечества. Но, хотя его тело умерло, дух продолжал жить. С 1527 года, когда 
должность руководителя ордена была объединена с должностью магистра Германии, 
был учрежден титул Верховного магистра и магистра Германии (
Hoch und Deutschmeister
). Титул был принят домом Габсбургов, члены которого носили его до 1923 года. 
Даже после этой даты орден не исчез, а был преобразован в организацию, имеющую 
чисто религиозные функции. После Второй мировой войны его деятельность 
возобновилась в Австрии, Италии и Германии.


ОРДЕН РЫЦАРЕЙ-ГОСПИТАЛЬЕРОВ СВЯТОГО ИОАННА ИЕРУСАЛИМСКОГО

Рыцари-госпитальеры вели кочующее существование, и тень ордена прошлых веков до 
сей поры витает над Римом. Некие торговцы из Мальфи, получив разрешение от 
египетского наместника построить после уплаты дани в Иерусалиме дом для себя и 
своих соотечественников, которые пожелают совершить паломничество, возвели две 
молельни, где принимали пилигримов. Эта благородная работа оказалась весьма 
благодарной, масштабы ее постепенно увеличились, и со временем, с целью 
организованного ухода за больными, был основан госпиталь и одновременно 
построена церковь, посвященная святому Иоанну. В 1099 году безымянное общество 
энтузиастов стало называться орденом госпитальеров святого Иоанна 
Иерусалимского. После завоевания крестоносцами Святой земли эти «медбратья» 
приняли на себя дополнительные обязанности и дали клятву защищать пилигримов от 
сарацин. Эта перемена, имевшая место в 1104 году, превратила орден в 
полувоенный. И в название было добавлено слово «рыцари».
Первый глава ордена Герхард, не принимавший титул магистра, управлял братством 
с 1099 до 1118 года, в следующем году великим магистром стал Раймон Дюпюи и, с 
согласия папы Бонифация, создал устав ордена. Когда неверные в конце концов 
заполонили Святую землю, госпитальерам пришлось оставить Иерусалим и 
перебраться в Акру. Это было в 1290 году. Через несколько месяцев они 
перебрались на Кипр, где их приветствовал король Иоанн, отдавший им Лимасол. 
Там они оставались на протяжении двадцати лет. В 1310 году при великом магистре 
Фульке де Виллере госпитальеры завоевали Родос и обосновались там.
В 1522 году Родос захватили турки, и рыцари в спешном порядке отступили в 
Кандию и Сицилию, где папа Адриан VI отдал им город Витербо. Там они оставались 
до 1530 года, когда император Карл V, захвативший Мальту, предложил этот остров 
госпитальерам для постоянного проживания. Предложение было с благодарностью 
принято, и на Мальте рыцарский орден, который стал называться мальтийским, 
достиг пика своего могущества и богатства, став суверенным орденом. Мальтийские 
рыцари оставались на Мальте до ее завоевания Наполеоном в 1798 году, когда 
оставил свой пост Фердинанд фон Гомпеш. После перехода острова к англичанам 
рыцари перебрались в Феррару, а в 1834 году были вынуждены снова тронуться в 
путь и в виде очень маленького сообщества осели в Риме. Знаком ордена является 
белая или серебряная восьмиконечная звезда на черной мантии.
Мальтийские рыцари имели приораты в восьми странах, одной из которых была 
Англия. Английский приорат был закрыт в 1540 году, восстановлен в 1557 году и 
окончательно ликвидирован в 1559 году. Ворота Святого Иоанна (Клеркенвелл) – 
все, что осталось от средневековых владений ордена, – стоят до сих пор и 
являются штаб-квартирой английской организации ордена святого Иоанна.
Эти три ордена, чьи корни уходят далеко в глубь Палестинской земли, где они 
появились 800 лет назад, утратили свои первоначальные цели после завершения 
Крестовых походов. Все они находились в самом расцвете сил, когда задачи, ради 
которых они были созданы, были выполнены, и к концу периода Средневековья они 
стали анахронизмом. Родившиеся в мире, приветствовавшем их появление, они 
погибли в мире его сменившем, где для них не нашлось применения.
В главе, посвященной рыцарству, следует добавить несколько слов о защитных 
доспехах боевых коней. Беда в том, что самый верный боевой товарищ рыцаря в 
1326 году, когда уже появилась артиллерия, все еще был не защищен. Потому, 
строго говоря, описание конских доспехов находится за пределами данного обзора. 
Правда, до появления на поле брани пушек некоторые элементы защитной экипировки 
для коней все же существовали, но они были разрозненными, фрагментарными, да и 
эффективность их оставалась под вопросом. Иногда на изображениях мы видим 
конскую кольчугу, иногда стеганую попону из ткани или кожи. Часто кольчугу 
покрывали легкой тканью. Когда в 1430 году появились полные пластинчатые 
доспехи для коня, они состояли из следующих элементов:

шанфрон (
chanfron
) – для защиты морды коня. Часто оснащался острым шипом на лбу;


кринет (
crinet
) – для защиты шеи;


пейтраль (
peytral
) – для защиты груди;


фланшард (
flanchards
) – пластины для защиты боков;


круппер (
crupper
) – для защиты задней части корпуса;


эстиваль (
estivals
) – пластины для ног. Использовались редко.

Конские пластинчатые доспехи часто дополнялись кольчугой, стегаными или 
кожаными попонами.



Глава 9
ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И ОРУЖИЕ

Существует зловещая модель, свойственная всем системам военной службы и 
уменьшающая успех любой организации, построенной на ее основе. Эта модель, как 
и общая модель жизни, заключается в росте, зрелости, упадке и полном 
исчезновении. Ключ к любому военному успеху лежит во владении инициативой, то 
есть в возможности принимать решения, хотя в прошлом отсутствие технических 
знаний и распространение по всему миру одинаковых простых орудий вынуждало 
армии приспосабливаться к образу действий, оставлявшему мало свободы для 
маневра. Поэтому военные организации были по большей части идентичными. Как и в 
жизненном цикле человека, есть много общего в рождении и смерти империй. 
Государство, желающее играть видную роль в мировых делах, одержимо сильным 
желанием действовать. Его молодежь, вдохновляемая чувством патриотизма, 
собирается под знамена, чтобы пройти весьма нелегкий курс обучения. В 
определенное время победа венчает усилия жителей этого государства, расширяя 
его территорию, увеличивая возможности торговли и… ослабляя стремление воевать. 
Приобретенное богатство порождает праздность, а увеличение торговли охлаждает 
воинственность. Роскошь засасывает, и удовольствия становятся предпочтительнее 
строгой дисциплины и аскетизма военных лагерей. В результате первых рекрутов и 
ополченцев сменяют наемники и рабы. Командиры становятся более амбициозными, и 
соперничество между ними нередко приводит к дроблению армии. В таких 
обстоятельствах армия оказывается пораженной болезнью, препятствующей ее 
дальнейшему росту и усилению, и быстро распадается. В итоге инициатива 
оказывается утраченной, и вопрос обороны последнего оплота династии, 
находящейся на грани краха, приобретает куда большее значение, чем вопрос 
нападения. Процесс может длиться веками, но конец его вполне определен: империя 
рушится и сменяется другой, более решительной, которая идет тем же путем – от 
силы к слабости. Им следовали все великие державы в истории.

Инициатива первоначально была основана на моральном и экономическом базисе, 
иначе говоря, на желании и способности нации вести победоносную войну. Однако, 
по мере того как оружие становилось более сложным и большое значение приобрели 
военные машины, их модифицированные формы,
техническая инициатива
обозначила новый курс. Эту инициативу, обеспеченную применением инженерных 
знаний в нападении и обороне, можно определить как возможность развивать и 
поддерживать, без иностранного вмешательства или финансовых ограничений, 
военную технику на уровне превосходящем возможности любого потенциального 
противника и проводить соответствующую стратегическую политику. Военный 
потенциал страны определяется людскими резервами, экономическими ресурсами и 
запасами сырья, а также скоростью, с которой все это может быть переведено на 
военные рельсы, иными словами – ее скрытой военной мощью. Техническую 
инициативу необходимо поддерживать и в мирное время, чтобы в случае военного 
конфликта она могла мобилизовать военный потенциал и превратить скрытую военную 
мощь в активную вооруженную силу. Такая политика всегда будет нуждаться в 
смелости, воображении и жертвенности, но достойной альтернативы все равно нет. 
Идея ясна: безопасность или опасность, выживание или смерть. В этом свете 
техническая инициатива может считаться связующим звеном между умом инженера и 
оружием солдата.

Византия была единственной империей прошлого, внедрившей эту философию, по 
крайней мере частично, в практику, и в результате, невзирая на сокращающиеся 
ресурсы, уменьшающиеся доходы и потерю части территории, сохраняла сюзеренитет 
в течение 1100 лет. С ней сумел справиться только Магомет II в 1453 году.

ЕГИПЕТ

Считается, что Рамзес II, занявший египетский трон около 1300 года до н. э., 
сформировал одну из самых первых военных организаций в мире. Его план 
заключался в разделении страны на тридцать шесть военных регионов и 
одновременном создании отрядов воинов ополчения, которым должны были выделяться 
участки земли для содержания их семей. Армия, включавшая четыре территориальных 
войска, состояла из лучников и тяжелых пехотинцев. Лучники, действовавшие в 
пешем строю или на колесницах, в бою располагались на флангах войска. Имелись и 
отряды кавалерии, привезенные с севера Африки. Они прикрывали пехотинцев в бою 
и оказывали им всяческую поддержку. В центре находились пехотинцы, разделенные 
на отряды, в каждом из которых был свой, отличный от других тип оружия. Помимо 
египтян, в египетскую армию входили наемники, набранные из рядов союзников, и 
рабы с завоеванных территорий. Эффективность такой армии зависела от 
сотрудничества составлявших ее лиц разной национальности.

В сражениях тяжелая пехота, вооруженная копьями, щитами и фальчионами, 
двигалась в плотном строю неуязвимой фалангой – каждый отряд со своим 
собственным особым знаменем под защитой лучников и кавалеристов. Воинов 
собирали звуками трубы: этот инструмент, так же как и длинный барабан, 
использовался для подобных целей начиная с самых ранних периодов египетской 
истории. Наступательным оружием солдат были лук, копье, праща, боевой топор, 
топор на древке, булава и изогнутая палка для метания –
lissan.
Их защитная экипировка состояла из металлического шлема или стеганого головного 
убора, кирасы, покрытой тонкими металлическими пластинами, и щита. У них не 
было ножных лат, а единственной защитой для рук служили короткие рукава кирасы, 
доходившие до локтей.


ХЕТТЫ

Хетты из Каппадокии двинулись на Ближний Восток, где со временем образовали 
Хеттскую империю, которая в 1300 году до н. э. начала соперничать с Египтом за 
господство в Средиземноморье. Правители провинций были обязаны в военное время 
поставлять в армию отряды воинов. Но в дополнение к этому существовала еще и 
постоянная армия, ветеранам которой за отличную службу выделялись участки земли.
 Хетты в бою предпочитали лучников на колесницах. Именно хеттам принадлежит 
«заслуга» разрушения Вавилона. Империя распалась около 1000 года до н. э.

АССИРИЯ



Ассиряне шли, как на стадо волки,

В багреце их и в злате сияли полки
[11]
.



Так писал лорд Байрон в «Поражении Сеннахериба». Возможно, это описание 
чересчур лестное? Кто знает? Но ассирийская армия регулярно опустошала царскую 
сокровищницу на изрядную сумму. Основу армии составляло регулярное 
профессиональное войско, которое, собственно, и обеспечивало ее высокую 
эффективность. В постоянную армию входил «царский полк» и особый элитный корпус,
 оказывавший стабилизирующее влияние на вспомогательные силы, привлеченные из 
провинций, и на отряды ополчения, собираемые в случае необходимости. Огромная 
армия была организована по десятичному принципу – 10, 100, 1000 и т. д. 
Первоначально вооруженные силы Ассирии состояли только из пехотинцев и 
колесничих, причем последних было немного. Первые ассирийские колесницы были 
весьма тяжелыми и неповоротливыми. Они перевозили двух человек – возницу и 
солдата, обычно лучника. Позже была создана более легкая и удобная модель 
колесницы. Она была не такая громоздкая, как первая, и могла перевозить 
третьего человека, прикрывавшего лучника во время стрельбы. Кавалерия с копьями 
и луками начала активно действовать в IX веке до н. э. Основную массу армии 
составляла пехота. Пехотинцы были вооружены копьем, мечом, пращой и луком. Они 
носили шлемы, кольчуги и имели мечи. Лучники были защищены большими щитами – 
деревянными или плетеными. Во время осадных операций такие щиты располагали 
рядом друг с другом, чтобы образовать частокол, за которым могли укрыться 
стреляющие лучники. Ассирийцы вообще были большими любителями осады, считая ее 
кульминацией тактического успеха.

ВАВИЛОНИЯ

Вавилонская армия состояла из горожан, мобилизованных во время войны. Однако в 
период правления Хаммурапи был сформирован отряд профессиональных солдат, 
который в бою являлся центром мобилизованных войск, хотя основная часть армии 
продолжала рекрутироваться по территориальному принципу. Воины носили шлемы и 
кожаные кирасы, были вооружены копьями, кинжалами, булавами или боевыми 
топорами. В бою армию сопровождали колесницы. На них обычно находился или 
лучник, или пехотинец, вооруженный копьем. Отколовшись от Ассирии, вавилоняне с 
помощью мидийцев сокрушили ассирийцев при осаде Ниневии в 612 году до н. э.

ПЕРСИЯ

Персия имела постоянную армию, офицеры которой были персами. Персами были и 
получившие широкую известность «бессмертные». «Царский полк» также состоял из 
персов. Но в армии были и иностранные наемники. Основной ее силой были 
пехотинцы, которых поддерживала кавалерия. Персы всегда были искусными 
наездниками, и их кавалерия нередко являлась предметом зависти всего мира.
Войска были вооружены копьями, мечами и луками. В случае начала военного 
конфликта объявлялась национальная мобилизация и набиралась неоднородная толпа 
необученных и недисциплинированных людей. Иными словами, в результате 
мобилизации боевые качества армии многократно ухудшались. В основном именно это 
стало причиной поражения Мардония от греков при Платеях в 479 году до н. э.
Однако, несмотря на присущую ее армии слабость, Персия в библейские времена 
оставалась могущественной империей, подобной которой мир не знал.

КАРФАГЕН


Морской торговый город Карфаген являлся прежде всего морской державой. Его 
главная сила заключалась в наличии могущественного флота, который был необходим 
для охраны морских торговых путей, поскольку город полностью зависел от морской 
торговли. Карфаген был одним из крупнейших транспортных узлов своего времени. 
Основанный около 2800 лет назад, город постепенно стал главным соперником Рима. 
Средиземноморье было слишком мало для двух столь могучих гигантов. Потому Марк 
Порций Катон каждую свою речь в сенате заканчивал фразой: «Delenda est 
Carthago»
[12]
. Эта угроза была приведена в исполнение в 146 году до н. э., когда Сципий 
разрушил город, находившийся в 11 километрах от современного Туниса.




Рис. 37.
Персидский всадник Полная экипировка персидского всадника. Воин носит кольчугу, 
конь защищен доспехами, состоящими из пластин, соединенных друг с другом 
маленькими цепочками. Из манускрипта, находящегося в Мюнхенской библиотеке, 
иллюстрированного 215 великолепными миниатюрами, выполненными в 1580–1600 гг. 
Это копия «Шах-Намэ» – «Царской книги», созданной поэтом Фирдоуси во время 
правления султана Махмуда Газневи


Главная верфь находилась в городе, кроме того, было еще две гавани: внешняя, 
для купцов, и внутренняя, отделенная от внешней двойной стеной. На небольшом 
островке во внутренней гавани, откуда открывался прекрасный вид на море, 
располагался военно-морской штаб. Двести двадцать кораблей обычно стояли на 
якоре в полной готовности к немедленному выходу в море. Эти корабли – 
квинкеремы – перевозили 420 человек: 120 солдат и 300 гребцов. Последние были 
рабами, приобретенными государством специально для этой цели. Военно-морское 
командование обычно было независимым от армейского, хотя иногда, во время войны,
 назначался общий генералиссимус.
Сухопутные силы Карфагена в основном состояли из наемников, поскольку 
карфагеняне, очень занятые бизнесом, не имели времени на военное обучение. Имея 
достаточно средств, чтобы купить солдат, они считали приобретение наемников 
обычной коммерческой сделкой. Но члены правящих семейств служили в армии, 
поставляя ей командный состав. Поскольку военные силы этого знаменитого города 
представляли собой невообразимую смесь самых разных людей (здесь были и 
профессиональные солдаты, и полудикари, и рабы), вряд ли можно дать достоверное 
описание их вооружения и приспособлений для защиты. Быть может, определение 
«сброд» для карфагенской армии слишком сильное, но, по сути, она и была сбродом,
 состоящим из воинов, которые сражались, потому что им за это платили, и 
кое-как обученных рабов, у которых просто не было выбора. Карфагеняне и 
финикийцы составляли в бою костяк армии, а на флангах сражались 
североафриканские кочевники. Вооруженные пращами воины с Балеарских островов 
составляли авангард. Защищали линию фронта и слоны из Эфиопии со своими 
угольно-черными погонщиками – древние предшественники современных танков. В том,
 что в армию набирались люди самых разных национальностей, был свой умысел. 
Считалось, что, если воины говорят на разных языках, это снижает вероятность 
заговоров. Да и взаимному общению это не слишком мешало: воины неплохо понимали 
друг друга. Без преувеличения можно сказать, что пуническая армия была смесью 
племен западного мира и африканской пустыни. Представляется очевидным, что 
такая организация содержала семена своей собственной слабости, которые в 
должное время проросли и привели к ее полному уничтожению.
Чтобы получить некоторое представление о размерах военно-морских и сухопутных 
сил Карфагена, существовавших даже в мирное время, следует прежде всего помнить,
 что его заморские торговые пути тщательно охранялись. Кроме того, во время 
коротких интервалов между войнами было жизненно необходимо сохранять активные 
вооруженные силы в количестве достаточном, чтобы достойно встретить угрозу 
вооруженного противостояния. 300 боевых слонов, конюшни для 4 тысяч лошадей, 
жилье для их всадников и погонщиков и казармы для 40 тысяч пехотинцев постоянно 
находились на содержании города.

ГРЕЦИЯ


Вооруженные силы Греции состояли из милиции, которая постоянно обучалась и 
тренировалась. Дисциплина была строгой. Она стала результатом 
специализированной формы морального и физического воспитания. Профессия солдата 
доверялась только свободным горожанам. Рабам запрещалось носить оружие, за 
исключением особых случаев, когда речь шла о жизни и смерти государства. Спарта 
дала начало массовому формированию пехотинцев, получившему название
фаланга,
которое стало основой всех греческих военных формирований. Фалангу 
последовательно модифицировали и совершенствовали разные государства. Афины 
сделали ее мобильнее и добавили легкие войска, прикрывающие ее атаки. Фивы 
ввели колонну, которая была призвана прорвать линию фронта в определенной точке 
и посеять хаос. Филипп V Македонский сделал фалангу глубже и массивнее. Он ввел 
в употребление македонскую пику – устрашающее оружие длиной 7 метров. При 
глубине фаланги почти 5 метров этими пиками было вооружено шесть шеренг, и 
фаланга оказывалась под прикрытием колючей стены пик.

Тяжелая пехотная фаланга составляла основную мощь греческих вооруженных сил. 
Довольно долго она считалась непобедимой. Входившие в нее воины носили доспехи, 
имели широкие щиты и были вооружены длинными копьями, впоследствии замененными, 
как уже было сказано, македонскими пиками. Кроме этих массовых пехотных 
формирований существовали легкая пехота и кавалерия, правда, последняя 
появилась только после войны с Персией. Легкая пехота набиралась из бедняков и 
была вооружена луками, пращами и дротиками. Судя по всему, она не играла 
серьезной роли в сражении и была призвана создавать видимость опасности, тем 
самым отвлекая внимание противника. Выпустив свои метательные снаряды, легкие 
пехотинцы обычно ретировались под прикрытие щитов тяжелой пехоты. В кавалерии 
служили аристократы, которые могли себе позволить приобретение и снаряжение 
собственного коня. Поэтому кавалеристов было немного. Среди них были конные 
лучники и всадники, вооруженные пращой, которых можно считать легкими 
кавалеристами. Немногочисленной была и тяжелая кавалерия. Кавалеристы также 
сражались на колесницах, а при Александре Великом – на боевых слонах. 
Колесничими обычно были выходцы из знатных родов. Они управляли колесницами 
обычного типа, «команда» состояла из двух человек – возницы и воина, причем 
последний являлся командиром и отдавал приказы первому. Воин был одет в кожаную 
кирасу и шлем, вооружен копьем и имел круглый меч.



Рис. 38.
Греческие доспехи


Использование слонов в качестве боевой силы появилось при Александре Великом, 
но, поскольку раненый великан мог натворить много больших бед, от них вскоре 
отказались. Конечно, присутствие слонов в войске давало неоспоримые 
преимущества – и моральные и военные, но, к сожалению, недостатки перевешивали 
полезность. Спустя две тысячи лет от «слоновьих батарей» в Индии отказались по 
тем же причинам, хотя азиатские слоны намного понятливее и добродушнее, чем их 
африканские сородичи.
Тяжелая кавалерия, сформированная в полки, отличалась своим оружием и 
доспехами: всадники имели мечи, копья или дротики; позже появились защитные 
доспехи для лошадей. Александр Великий также создал нечто вроде конной пехоты. 
Эти воины были хорошо вооружены, имели возможность спешиваться, отдавать 
лошадей помощникам и продолжать сражаться в пешем строю вместе с пехотой. Нет 
никаких свидетельств, указывающих на использование кавалерии для разведки. Эта 
функция стала им присуща только в современном мире.
Плутарх утверждал, что Филомен уделял особое внимание греческой кавалерии и 
пытался исправить ее недостатки. Он приказал кавалеристам носить более легкий 
меч и использовать более короткие копья, которые, благодаря уменьшенному весу, 
можно было метнуть в противника, и в то же время они были достаточно прочные, 
чтобы их можно было использовать в случае вооруженного столкновения. Таким 
образом, он надеялся придать своим войскам двойную функцию: они могли вести 
«перестрелку», как легкая кавалерия, и выстоять в случае нападения тяжелой 
кавалерии противника. Подобным же образом Филопемен – стратег Ахейского союза – 
убедил пехотинцев защищать свои тела нагрудниками, ноги – ножными латами и 
использовать арголический щит и длинное копье вместо короткого копья и 
продолговатого щита.
Греческий воин неолита одевался в шкуры животных, в основном собак, а на голове 
носил убор из буйволовой шкуры. Шкуры животных всегда носили мехом наружу, 
чтобы внешность воина стала еще более устрашающей. Часто, чтобы усилить страх, 
зубы мертвого животного имитировали зловещую улыбку – такой обычай существовал 
у древних мексиканцев. Греки гомеровского периода использовали бронзовое оружие 
и доспехи, со временем доспехи стали украшать богатыми орнаментами, а шлемы – 
перьями. Греческий доспех усовершенствовался так же, как и в других странах. В 
нем предусматривалось несколько типов щитов – в зависимости от задачи. Лишиться 
в бою щита считалось позором.
В ближнем бою воины использовали дубинки, копья, булавы, боевые топоры, топоры 
на древке, мечи и кинжалы. Дубинка довольно быстро исчезла, уступив место более 
эффективной булаве. Копье обычно изготавливали из ясеня с листовидным 
металлическим наконечником и ободком. Македонцы использовали особенно длинные 
копья – до 7 метров. Копье было снабжено кожаной петлей, за которую его можно 
было подвесить на руку во время передышки и с помощью которой его было удобнее 
держать в бою. Мечи отличались по форме: прямые для нанесения колющих ударов и 
кривые для нанесения рубящих. Праща была обычной конструкции, а лук 
изготавливали из двух длинных козьих рогов, снабженных в середине рукояткой. 
Первая тетива была изготовлена из полосок кожи, которую потом сменил конский 
волос. Стрелы, обычно переносимые в колчане, имели острые наконечники, иногда 
пирамидальной формы, и оперение.

РИМ

Рим в период своего расцвета имел одну из лучших армий Древнего мира. Римляне – 
по характеру нация воинов – с большой серьезностью относились к вопросам 
безопасности и расширения территории своего государства. Каждый горожанин был 
обязан вступать в армию, если в этом возникала необходимость, причем служба в 
вооруженных силах считалась настолько важной, что никто не мог рассчитывать на 
хорошую должность, если не имел за своей спиной по крайней мере десять военных 
кампаний. Около 200 года до н. э. каждый житель Рима мужского пола в возрасте 
от 17 до 46 лет мог быть призван под знамена, и, хотя предпочтение отдавалось 
молодежи, люди зрелого возраста тоже нередко призывались на службу. Они 
проходили обучение, причем особое внимание уделялось строжайшей дисциплине, 
чтобы приучить новобранцев к суровым будням военного похода. Обучение включало 
строевую подготовку, походное движение, боевую подготовку, расположение лагерем 
и т. д. Каждый год магистраты передавали списки мужчин, подлежащих призыву, 
трибунам, которые отбирали количество людей, необходимое для формирования 
легионов. Римский легион сохранял свой ополченческий характер до того, как 
император Август создал регулярные части на границах и армии для оккупации 
покоренных территорий. Римская армия была во многих отношениях похожа на 
английскую армию эпохи расцвета колониального могущества, за исключением того, 
что англичане обычно полагались на добровольцев. Когда Рим вывел свои легионы с 
зависимых территорий, наступили мрачные времена Средневековья.
Римская армия в период своего расцвета состояла из легионов, в каждый из 
которых входило десять когорт пехоты, десять отрядов кавалерии и легионная 
«артиллерия». Когорта включала в себя три манипулы по две центурии в каждой. Ее 
численность обычно составляла 600 человек, хотя могла меняться в зависимости от 
численности легиона, которая, в свою очередь, зависела от его задач. Но, каким 
бы ни был легион, когорта составляла его десятую часть.
Каждая центурия имела собственное знамя (штандарт) и знаменосца. Сначала это 
был обычный сноп сена на древке, в последующие годы его сменило копье с 
деревянной поперечиной на верхушке, несущей изображение руки вверху и овального 
щита, обычно серебряного или золотого, внизу. Штандарты разных подразделений 
легиона имели определенные символы, являвшиеся их опознавательным знаком. 
Легионный штандарт изображал орла с распростертыми крыльями, иногда сжимающего 
в когтях молнию. Этот штандарт всегда находился неподалеку от расположения 
главного командования – почти в центре легиона. Центурион, командовавший первой 
центурией или первой манипулой первой когорты, был обязан охранять штандарт 
легиона. Это была очень ответственная задача, и, таким образом, первая когорта 
обладала первенством по отношению к остальным.
Римская пехота делилась на тяжелую и легкую. Первая состояла из гастатов, 
принципов и триариев, вторая – из сагиттариев, велитов и фундиторов. Гастаты 
получили такое название потому, что обычно были вооружены гастами – длинными 
копьями и, как правило, находились на центральной линии, иными словами, позади 
первой. Но, поскольку все они были в основном молодыми людьми, рвущимися в бой, 
они впоследствии выдвигались на переднюю линию и отказывались от длинных копий. 
Обычное римское копье имело длину около 1,8 метра. Им были вооружены и офицеры, 
и солдаты. Принципами были люди средних лет. Такое название они имели потому, 
что первоначально сражались на первой линии, но впоследствии были отодвинуты на 
вторую. Один из них – входящий в первую когорту – нес знамя легиона в бою. 
Триариями были ветераны – старые солдаты, участвовавшие во многих сражениях. 
Они двигались в третьей линии. Их оружием были пилумы – короткие копья.
Защитная экипировка трех классов тяжелой пехоты была очень схожей. 
Продолговатый щит скутум, круглый баклер, головной убор из меди или железа, 
получивший название кассис, или из кожи – галеа. В более поздние времена оба 
термина стали применяться одинаково. Тело воина защищала лорика – кожаные латы. 
Впоследствии их начали изготовлять из меди. Пластинчатая лорика, сменившая 
первую модель, была очень тяжелой, и ее вес во времена императора Гальбы (68) 
всегда был предметом сетований легионеров. Первоначально латы триария 
изготавливались только из кожи. Ко времени Марка Аврелия (161–180) 
продолговатый меч уступил место круглому медному щиту, клипейсу, а триарии 
оделись в кирасу из железных чешуек. Клипейс, в свою очередь, сменился 
шестигранным щитом. Это произошло во времена Константина (306–337). В дни 
республики римские солдаты ходили с голыми ногами, как горцы, но во времена 
империи они были одеты в панталоны, доходящие до икр, обуты в калиги – 
своеобразные сандалии с шипами на подошве, – как на кроссовках современных 
бегунов. Император Калигула получил свое имя из-за ношения такой обуви. Римские 
офицеры носили алые плащи, отделанные пурпуром. Его надевали поверх туники или 
сагума – грубой шерстяной накидки, позаимствованной, как утверждают, у галлов.



Рис. 39.
Экипировка римского воина


Легкая пехота, называемая ферентарии или рорарии (летучие отряды), разделялась, 
как уже отмечалось, на три класса. Велиты, названные так из-за своей 
подвижности, появились во время Второй Пунической войны (218–201 до н. э.). У 
них не было доспехов – только шлем и круглый щит, парма, диаметром 0,9 метра, 
сделанный из дерева и обтянутый кожей. Каждый солдат имел семь дротиков. Дротик 
представлял собой деревянное древко длиной 0,9 метра и толщиной 2,5 сантиметра, 
на котором крепился стальной клинок длиной 15 сантиметров с настолько острым 
острием, что оно затуплялось при первом же ударе и не могло быть брошено 
обратно противником. Фундиторы, или пращевики, были родом с Балеарских островов,
 или ахейцами. Лучники (сагиттарии) были различных национальностей, хотя многие 
прибывали с Крита или из Аравии. Стрелы, которыми они пользовались, были не 
только острыми, но еще и оснащены крюками, расположенными как раз над острием, 
чтобы сделать удаление их из тела раненого чрезвычайно затруднительным. Все 
легкие пехотинцы носили галерум – шапку из сырой звериной шкуры вместо кожаного 
шлема галеа, чтобы сделать свой внешний вид еще более устрашающим.
Римская кавалерия, использовавшая удила и шпоры, но не имевшая ни стремян, ни 
седел, обычно носила собственную одежду, не стеснявшую движений. Седло вошло в 
употребление позже – во время правления императора Феодосия (379–395). Полибий, 
описывая кавалерию 150 года до н. э., утверждал, что доспехи всадников были 
аналогичны греческим. Они прежде не носили лат, только защищали бедра. Это, 
безусловно, добавляло им подвижности, но одновременно и увеличивало их 
уязвимость. Полибий отмечает, что их дротики были бесполезными, поскольку 
являлись слишком легкими и годились только для одного удара, а щиты – не 
слишком прочными. Он также пишет, что после покорения Греции в 147 году до н. э.
, римская кавалерия полностью отказалась от своей экипировки и приняла 
греческую.
Тяжелая кавалерия – катафрактарии (катафракты) – стала более поздней инновацией 
легиона, появившейся во время правления Константина Великого. Всадники, а также 
и их лошади были защищены доспехами. Воины носили нагрудники с полосками 
металла. Аммиан Марцеллин утверждает, что римские тяжелые кавалеристы были 
аналогичны персидским клибанариям. Вегеций не одобрял такой вид кавалерии. Он 
писал: «Катафрактарии, благодаря своей защитной экипировке, могут не опасаться 
ранений, но ее неудобство и большой вес делают их уязвимыми перед пленением». 
Иосиф Флавий так описал вооружение греческой кавалерии на службе Рима во время 
уничтожения Иерусалима: они имеют длинный меч на правом боку, длинный контус в 
руке, три или четыре дротика в колчане и тяжелое копье.
«Артиллерия» легиона состояла из катапульт и карробаллист. Карробаллиста – это 
баллиста на повозке, в которую впряжены мулы, установленная так, чтобы метать 
снаряды над головами тягловых животных. Каждая когорта была снабжена 
катапультой, установленной на легкой повозке, в которую впрягались быки, а 
каждая центурия имела одну карробаллисту с «расчетом» из одиннадцати человек. 
Всего легион имел 10 катапульт и 60 карробаллист. Численность большого легиона 
составляла примерно 7 тысяч человек. В этом он имел удивительное сходство с 
британской дивизией.
Чтобы поддержать дисциплину, центурион должен был следить за тем, чтобы вся 
экипировка пехоты содержалась в исправном состоянии, а декурион – командир 
декурии – надзирать за кавалерией, обеспечивая исправность оружия и хороший 
уход за лошадьми.
В городах отряды солдат использовались как городская стража под надзором 
префектов. У каждой когорты было два «опекуна». Таких воинов можно приравнять к 
современной военной полиции. Эти стражи, в основном освобожденные рабы, носили 
поверх туник три кожаных ремешка, перекрещивающихся спереди и сзади. Там, где 
ремни пересекались, висел колокольчик.
В течение первых двух столетий нашей эры характер римского народа и его армии 
изменился. Участились мятежи, карьеристы стремились любой ценой захватить 
«теплые» местечки. За период всего лишь шестьдесят лет не менее шестнадцати 
императоров и более тридцати потенциальных императоров стали жертвами насилия. 
Не обошлось и без внешней угрозы. Варвары стали смелее и сильнее. И все же в 
250 году легион все еще оставался мощным вооруженным пехотным формированием, 
главной опорой в сражении и надеждой командиров. Однако уже начали проявляться 
признаки заката. Некогда могущественная армия быстро становилась бледной тенью 
самой себя. В течение последующих двух веков легион практически исчез, уступив 
место коннику, отодвинувшему своего пехотного коллегу на задний план. И в дни 
правления императора Валенса горожане уже успели забыть слово «легион». Военная 
эффективность прежних лет, основанная на силе и гибкости, основательности и 
легкости в управлении, больше не отвечала требованиям времени и была обречена 
на полное исчезновение. Меч и пилум отступили перед копьем и луком. Римский 
солдат V века уже не был закованным в броню легионером, бросавшим открытый 
вызов своим врагам и сдерживавшим натиск орд варваров. Старая военная 
организация Цезаря начала давать сбои еще в III веке; в IV она видоизменилась и 
ослабла до полной неузнаваемости, а к концу V века прекратила свое 
существование.
Замена легиона кавалерией и легкой пехотой, тяжелого копья луком и легким 
копьем произошла в основном в результате неприятностей на границе. Новые враги 
Рима являлись по большей части прирожденными всадниками, приученными к седлу с 
младенчества. Это были легкие и очень подвижные кочевники, а не огромные 
неповоротливые массы людей в пехотных формированиях. Характер тактики изменился.
 На смену массовой битве прочно удерживаемых позиций пришла маневренная война 
на открытой местности. Чтобы справиться с ситуацией, римское военное 
командование в 120–210 годах создало систему пограничной обороны по периметру 
территории империи, насколько возможно используя естественный рельеф – горы, 
холмы, реки и т. д. На открытых участках местности они строили стены или копали 
рвы и возводили форты, которые нередко разделяли сотни километров. В них 
располагались легионеры. Если основные лагеря находились друг от друга на 
слишком большом расстоянии, между ними строились промежуточные лагеря, меньших 
размеров, где располагались вспомогательные отряды, патрулирующие незащищенную 
территорию. Это уже была политика отчаяния, утрата инициативы. Основное 
внимание стало уделяться не нападению, а защите. Такая стратегическая концепция 
стабилизировала ситуацию примерно на сто лет. Правда, у нее имелся серьезный 
недостаток. Не было сильного центрального резерва, откуда можно было бы срочно 
послать войска на охрану участка границы, над которым нависла угроза. Дело в 
том, что внутренние провинции, расположенные за обороняемой линией, были лишены 
войск, и новые легионы, из-за нежелания горожан в них вступать, было слишком 
трудно собрать. Поэтому, чтобы предотвратить вторжение, войска для отражения 
нападения приходилось перебрасывать с другого участка границы, что было 
чрезвычайно опасным делом, тем более что враги находились со всех сторон и 
атаки можно было ожидать одновременно в нескольких местах. Пограничные линии – 
это хорошо, но не тогда, когда войск слишком мало для их защиты. Система 
действительно рухнула, когда последовало нападение внешних врагов одновременно 
с нескольких направлений.
В результате стремительного нашествия готов Рим был почти сокрушен. Но это был 
еще не конец. Клавдий, Аврелий, Пробий и Диоклетиан спасли положение, сумев 
отвоевать большинство потерянных провинций, и карта империи обрела прежние 
очертания. Диоклетиану потребовалось двадцать лет упорного труда, чтобы 
восстановить подобие общественного порядка и внутреннюю мощь. Наложив огромные 
налоги, он наполнил имперскую казну и укрепил границы римского мира. Он 
ликвидировал различие между легионерами, гражданами Рима и не являвшимися 
таковыми. Он создал имперскую стражу и большое число новых подразделений, 
являвшихся «колониальными». Они были сформированы в большой резерв имперской 
армии, который мог быть отправлен на нужный участок границы, не подвергая 
опасности другие.
Константин тоже произвел много изменений, имея в виду восстановить непобедимую 
римскую армию прошлого. Это восстановление, выглядевшее весьма внушительно на 
словах, в действительности оказалось пустым звуком. Скрываясь за красивым 
фасадом, внутренние конфликты, анархия, бездеятельность, привычка к роскоши 
коварно подрывали могущество страны, разрушали моральный дух армии. Легион 
медленно, но верно умирал, его место постепенно занимала кавалерия, пока первый 
не прекратил свое существование как военное формирование. Упадок и разрушение 
некогда могущественной Римской империи может служить напоминанием о том, что в 
этом мире все преходяще. В 400 году дни тяжелой пехоты на юге Европы уже были 
сочтены. Она перестала существовать как определяющий фактор в сражении. В 410 
году произошла роковая битва, решившая судьбу старой Римской империи; 24 
августа Аларих и союзные с ним племена варваров пошли на Рим, разграбили город 
и стерли с лица земли все следы непобедимой римской армии.

ВИЗАНТИЯ

Византийцы по своей природе не были воинственными людьми. Видное место в 
Византии занимали купцы, инженеры и художники, которые войне предпочитали мир. 
Погоня за воинской славой была чужда им. Правда, византийцы понимали, что в 
мире, в котором они живут, солдат является необходимым членом общества, и в 
качестве такового он занимал в нем определенное место, но никогда не 
пользовался славой и почетом, как его западные коллеги. Целью дипломатии было 
избежать кровопролития любой ценой, и профессия дипломата считалась ничуть не 
менее важной, чем воинская. Однако власти Византии, конечно, понимали, что 
незащищенное положение государства в неспокойном уголке Востока требует 
содержания сильной армии и флота, способных обеспечить безопасность граждан. 
Поэтому византийская армия, если и не была равной по мощи римской, все же 
являлась достаточно эффективной и боеспособной. Служба в вооруженных силах 
изначально была обязательной, и ветераны награждались земельными участками в 
Малой Азии.
Может показаться странным, но военное искусство всегда являлось в Византии 
предметом тщательного изучения; в разное время она дала миру видных 
исследователей в этой области. И это в то время, когда европейцы почти 
поголовно считали, что военный успех определяется умением грубо и жестко 
драться. Молодой представитель франкской знати считал свое военное обучение 
завершенным, если он умел сидеть в седле и более или менее правильно обращаться 
с оружием. Его византийский собрат в дополнение к этому изучал теорию. Поэтому 
он становился более чем достойным противником. Византийцы с незапамятных времен 
увлекались инженерным делом. Полученные таким образом знания использовались в 
военном искусстве. Тем самым Византия обеспечила для себя техническую 
инициативу, которая верой и правдой служила ей много лет.
Старая легионная система исчезла около 380 года. Ее сменила федерати – легкая 
кавалерия, созданная Феодосием I (379–395). Она состояла из полков варваров или 
даже целых племен, которые служили у римлян под командованием своих 
предводителей. Эта новация поначалу не была успешной, потому что варвары 
признавали только свои законы. Император Лев I (457–474) умел их сдерживать, и 
к началу следующего века федерати оказались под контролем. При Феодосии I армия 
была разделена на две части: одна – фемы, состоявшие из местных жителей, 
набранных на основе частичной занятости, они размещались в своем регионе; 
другая – мобильная экспедиционная сила наемников, способная очень быстро занять 
позиции. Лучшие воины были выходцами из Иллирии, Исаврии и Фракии; наемниками 
были гунны, герулы и позднее лангобарды. Последние служили конными разведчиками,
 но были менее надежными, чем регулярная кавалерия, состоявшая из федерати и 
кавалларии (тяжелые кавалеристы). Первые имели очень легкую защитную экипировку 
и были вооружены в основном луками. Последние носили шапки, увенчанные 
небольшим хохолком (кисточкой), длинную кольчугу, латные рукавицы и сапоги. Все 
они ездили верхом в седле с большими металлическими стременами. Тяжелый 
кавалерист имел легкое полотняное сюрко, которое можно было набросить поверх 
доспехов в жаркую погоду, и большое шерстяное пальто для холодных и дождливых 
дней. Каждый отряд-банда, состоявший из трех-четырех сотен человек, имел свой 
цвет для кисточек, подвесок на копье и сюрко. Таким образом, в армии, можно 
сказать, существовала форма. Лук кавалериста доказал свою смертоносность в бою. 
Его появление придавало гибкость и подвижность доселе неповоротливым 
формированиям и играло решающую роль в достижении успеха. Снова и снова град 
стрел обращал противника в бегство раньше, чем он успевал укрепить свои позиции.
 В дополнение к регулярной армии некоторые военачальники содержали собственные 
полки, которые были вооружены луками и мечами, хорошо обучены и преданы своим 
хозяевам. Говорят, что в личной армии Велисария насчитывалось 7 тысяч человек.
Мощь армии Восточной Римской империи в 580–912 годах целиком зависела от 
тяжелой кавалерии. Пехота в ней играла второстепенную роль, связанную с защитой 
границ и выполнением разных гарнизонных обязанностей. Она также разделялась на 
легкую и тяжелую. Легкие пехотинцы были вооружены луками, хотя некоторые 
предпочитали дротики. Лучник имел с собой сорок стрел и маленький круглый 
баклер, висящий на спине. Тяжелый пехотинец был одет в остроконечный шлем с 
кисточкой, кольчугу, латные рукавицы и ножные латы. Он имел большой круглый щит,
 копье, меч и боевой топор с клинком на одной стороне и шипом на другой. Как и 
у кавалеристов, цвет кисточки на шлеме был одинаковым для всего отряда.
После отторжения арабами в VII веке Сирии и Палестины вся оборонительная 
система была снова изменена. Именно тогда получила развитие идея размещения 
постоянных сил вдоль границ Малой Азии. Фактически это было повторением 
пограничной оборонительной политики Рима во II веке, иначе говоря, инициатива 
была утрачена. Завоевание этой области сельджуками в XI веке сокрушило 
введенную систему. После этого был учрежден чрезвычайный сбор вместо личной 
службы. Такая политика пагубно повлияла и на численность, и на моральный дух 
наземных сил в такой степени, что со временем стране пришлось полагаться только 
на наемные войска.
И за кавалерией, и за пехотой следовал большой обоз. Отдельная повозка везла 
продовольствие и стрелы для каждых шестнадцати человек. Еще на одну повозку 
были погружены прочие припасы, кухонная утварь и инструменты для строительства 
земляных укреплений. Вьючная лошадь везла неприкосновенный запас для восьми или 
десяти человек. С авангардом следовал инженерный корпус. Было и санитарное 
подразделение, состоявшее из аптекаря, хирурга и шести – восьми санитаров. У 
санитаров имелся большой запас воды и лошади для транспортировки раненых. 
Тактика кавалерии была сложнее, чем пехотная. Следуя боевой тактике имперской 
кавалерии, строй должен был быть разделен на:

а) переднюю линию:
3
/
8
всего войска;


б) линию поддержки;
1
/
3
всего войска;


в) небольшой резерв за линией поддержки: около
1
/
10
всего войска;


г) фланговое охранение для защиты основных сил или для поворота флангов 
противника:
1
/
5
всего войска.

Бандой командовал комес, или трибун. Несколько банд образовывали мойру (мерию) 
или бригаду, которой командовал мериарх, или дукс. В кавалерии бригада 
именовалась друнгом, а ее командир – друнгарием. Две и более бригады 
образовывали турму – дивизию. Размеры и личный состав этих подразделений 
тщательно скрывались, чтобы ввести в заблуждение неприятеля. Компоновка банд 
после объявления войны была задачей главнокомандующего.
Несомненно, сильная армия была жизненно важна для Византии, но и флот играл в 
ней весьма существенную роль. Византия, до 700 года фактически господствовавшая 
на Средиземноморье, вела активную торговлю и являлась крупнейшим перевалочным 
пунктом между Востоком и Западом – позиция, которую тысячелетием раньше занимал 
Карфаген. В дни величия империи, когда Средиземное море являлось «римским 
озером», нужды в большом флоте не было. Византия имела возможность сдерживать 
активность черноморских пиратов довольно-таки небольшими силами. Даже когда 
готы опустошили Южную Европу, ограниченного числа судов было достаточно, чтобы 
блокировать побережье. И только когда в Северную Африку пришли вандалы и 
собрали огромный флот, стала очевидной недостаточность флота Восточной империи. 
Однако на предостережение почти не обращали внимания до тех пор, пока быстро 
растущее морское могущество арабов не стало для византийцев прямой и явной 
угрозой. Поэтому, когда создавались фемы, было предусмотрено создание и двух 
военно-морских фем с адмиралами вместо генералов. Они стали называться 
кивирреоты и располагались на южном побережье Малой Азии и Эгейского моря, на 
островах и части западного побережья той же области. Каждой фемой командовал 
друнгарий, а друнгарии подчинялись стратигу Карабисиани. Военным кораблем, 
наиболее распространенным у византийцев, был дромон, бирема, вмещающая от 100 
до 300 человек. Кроме того, они имели быстроходные биремы, называемые 
памфилийскими, и некоторое количество небольших одноярусных галер. Корабли были 
вооружены боевыми таранами и специальными сифонами для выбрасывания греческого 
огня. Вообще огнеметное оборудование было основным типом вооружения морских 
судов и принесло византийцам много славных побед.
Могущественная морская организация со временем приобрела огромное политическое 
влияние и даже свергла пару императоров. Гражданские власти, обеспокоенные 
таким положением, предпринимали всяческие усилия, направленные на ограничение 
военно-морского могущества и сокращение числа кораблей. Этот шаг в то время 
представлялся безопасным, поскольку господство арабов на море, как казалось, 
шло на убыль. И все же мера была крайне несвоевременной, и прибрежному 
государству пришлось за нее очень дорого заплатить. Со временем господство 
арабов на море снова окрепло. Около 825 года они завоевали Сицилию и Крит. Это 
до некоторой степени поколебало мощь Византии, и она лишилась еще части 
владений на юге Средиземноморья, сохранив свое могущество лишь на севере.
После этого военно-морские силы Византии были реорганизованы и значительно 
укреплены. В 961 году был отвоеван Крит. Господству арабов на море пришел конец.
 Положение в Восточной империи стабилизировалось, торговля снова начала 
расширяться, и Константин VII имел все основания заявить, что он является 
властелином волн от Малой Азии до Геркулесовых столпов. Угроза была устранена, 
и численность византийского флота снова сократилась. Частично тому виной был 
страх перед политическим влиянием флота, частично – недостаток средств, но 
главным образом настоятельные требования государственных мужей, заявлявших, что 
содержание большого флота в условиях отсутствия арабской угрозы является 
разбазариванием общественных средств.
В XI веке неустойчивость центрального правительства стала очевидной, а 
недостаток финансов поставил во главу угла вопрос о строгой экономии. Флот еще 
более сократился, армия деградировала, на горизонте появилась зловещая тень 
окончательного разгрома. Но прошло еще четыре века конфликтов и постепенного 
упадка, прежде чем гибель настигла умирающую империю. Так окончило свои дни 
небольшое греческое государство, созданное в Византии в 657 году до н. э., 
воссозданное 11 мая 333 года Константином Великим как Константинополь и со 
временем ставшее одним из величайших оплотов цивилизации в Средние века. Оно 
уступило не арабам, а туркам – своим былым наемникам. В судьбоносный день 29 
мая 1453 года великое христианское государство, резиденция православной церкви, 
рухнуло под натиском войск, шагавших под знаменем полумесяца.

АРАВИЯ

Арабская империя, строго говоря, империей не являлась. Империей обычно называют 
государство, которое, покорив силой оружия окружающие территории, развивается и 
превращается в большое процветающее сообщество разных народов, управляемых из 
столицы государства. Однако арабы не были государством. Они являлись 
конфедерацией воинственных племен, движимых общей религией, начавших свои 
набеги под знаменем Магомета. Начав в Медине, дети пророка пересекли границы и, 
словно волна, прокатились по большей части цивилизованного мира. Небольшой 
поток, возникший в начале VII века, быстро превратился в стремительное 
наводнение, затоплявшее одну страну за другой. К середине IX века арабы 
контролировали территорию от Центральной Азии до побережья Атлантики. Арабам не 
удалось подчинить себе только Византию, которая оставалась одна в окружении 
мира магометан. Зато они покорили Персию, Афганистан, части Центральной Азии и 
Индии, Египет, Сирию, Ближний Восток, побережье Северной Африки и Испанию. 
Масштаб экспансии за столь короткое время не может не впечатлить. Затем поток 
замедлил свое течение и стал ослабевать. Начался процесс упадка. Зависть, 
анархия и предательство царили в оккупационных войсках, наемники бунтовали, и 
арабское солнце над обширными владениями стало клониться к закату. Наследие 
эпохи арабских завоеваний – труды ученых, астрономов, врачей, архитекторов, 
работы деятелей искусств – имело большое влияние в Средние века. Скорее торнадо,
 чем планомерно укрепляемое государство, арабы исчезли так же быстро, как и 
появились. К 1000 году с ними было покончено. Войска арабов не имели общей 
формы военной организации и потому в настоящей главе не рассматривались.



Глава 10
РИТМ СТРАТЕГИИ

Страны, граничившие с Восточным Средиземноморьем и имевшие в своих армиях в 
основном пехотинцев, вооруженных короткими мечами, копьями и щитами, на 
протяжении всего бронзового века господствовали на полях сражений. Правда, они 
имели небольшую конницу и совсем мало колесниц, но это не слишком влияло на 
роль массовых пехотных формирований, которые являлись передовой частью атаки и 
ядром обороны. Пример тому – мощная египетская фаланга. Колесо, без которого не 
могла появиться колесница, было изобретено в том же веке неким неизвестным 
гением, которому пришла в голову идея отрубать толстые диски от ствола дерева, 
тем самым положив начало колесному транспорту. Со временем другие люди 
поработали над усовершенствованием деревянного диска и создали открытое колесо, 
состоящее из обода, спиц и ступицы. Это изобретение значительно увеличило 
возможности колеса, снизив его вес и повысив подвижность. Последнее было 
особенно ценно в колеснице – первом колесном транспорте на войне.
Хетты, люди неизвестного происхождения, завоевавшие к 2000 году до н. э. 
большую часть Азии, приняли колесо и максимально его усовершенствовали. Они 
поняли преимущества, которые оно может дать в военном деле, и решили повысить 
свою боевую мощь, создав, вместо массовых пехотных формирований, используемых 
другими странами, большое количество колесниц, поместив на них лучников. В 1350 
году до н. э. хетты покорили Египет, доказав, что лучники на колесницах могут 
решить исход сражения.
Колесница с лучником на ней в течение 900 лет оставалась решающим фактором 
победы. Так продолжалось до 479 года до н. э., когда колесничий и его напарник 
были низвержены в битве при Платее. 111 тысяч греков под командованием Павсания 
одолели 300 тысяч персов, которыми командовал Мардоний. Персидское войско 
обратилось в бегство, оставив на поле боя 200 тысяч мертвых тел, в том числе и 
своего командующего. Греческая фаланга, усовершенствованная Филиппом V 
Македонским, вновь обрела корону еще на 300 лет. Ее господству положили конец 
римские легионы под предводительством Муммия, когда в 146 году до н. э. Рим 
аннексировал Грецию. После ухода со сцены Греции и ее фаланги самой известной в 
мире боевой единицей стал римский легион. Так за относительно короткий период 
были забыты лучник, копьеносец, колесница и фаланга. Четыре столетия римский 
легион был окружен нимбом славы, но тут над Европой появилось маленькое облачко 
и стало расти с воистину угрожающей скоростью. Начиная с 200 года на юг 
континента одна за другой хлынули орды варваров. Это были вандалы и готы.
Вандалы, выходцы из Скандинавии, в I веке н. э. осели в устье реки Одер и в 
следующем столетии захватили Силезию и Моравию. В III веке они раскололись на 
две группы – силинги и асдинги. Последние переняли искусство верховой езды от 
сарматов и обеспечивали себя многочисленными набегами. Они были энергичными 
людьми, и набеги стали их образом жизни. Когда в Европе появились гунны, обе 
ветви вандалов объединились и совместными усилиями напали на Галлию. Охваченные 
страстью к новым завоеваниям, они 31 декабря 406 года перешли по льду через 
Рейн в районе Майнца. После трех лет грабежей и разрушений в 409 году вторглись 
в Испанию, а двумя годами позже император Гонорий, заключив с ними пакт, 
признал их федерати римской армии. Жест оказался бесполезным, потому что в 419 
году они покинули Галицию и отправились на юг, захватив большую часть 
Иберийского полуострова, а в 425 году – римский флот. Подгоняемые амбициями, 
вандалы переправились через Гибралтарский пролив и утвердили свое господство в 
Северной Африке, то есть вторглись в римскую «житницу». В результате Риму 
пришлось повторно признать вандалов федерати и уступить им Нумидию. Не 
удовлетворенные этой взяткой вандалы отплыли в Италию и в 455 году осадили и 
разграбили Рим. После этого триумфа в рядах вандалов вспыхнули разногласия и 
ссоры. Страсти кипели примерно 100 лет, и в 553 году власть вандалов рухнула 
под натиском Велисария, который стремился сделать Северную Африку византийской 
провинцией. По сути, вандалы были скорее сухопутными пиратами и мародерами, чем 
солдатами, и их название в наши дни является синонимом разрушения и осквернения.

Готы, также пришедшие из Скандинавии, изначально обитали в шведской провинции 
Готланд. К началу II века они обосновались в нижнем течении Вистулы (Вислы). 
Оттуда они двинулись на Украину и в 214 году атаковали римлян к северу от Дуная.
 Затем они захватили Мёзию, Причерноморье, Босфор, Дарданеллы и Греческий 
архипелаг. К началу IV века в их владения входила большая часть современной 
России, Балканы и часть Турции. Готы были разделены на две группы: вестготов и 
остготов. Когда в 363 году в их обширные владения вторглись гунны, обе группы 
пошли разными путями.
Странствия готов слишком сложны, чтобы о них можно было поведать в нескольких 
строках. Скажем только, что вестготы – голодная орда из 70 тысяч душ после 
разгрома гуннами переправилась через Дунай и нашла убежище в Византии. Сначала 
Восточной Римской империи удавалось держать в узде этих кочевников, но в 378 
году давление стало слишком сильным, а император Валенс атаковал их, даже не 
дождавшись поддержки с запада. Результат оказался катастрофическим. В сражении 
при Адрианополе, которое состоялось 9 августа 378 года, кавалерия готов 
наголову разбила римскую пехоту, убив самого императора, многих старших 
офицеров и еще 40 тысяч человек. Сражение ощутимо подорвало могущество римского 
легиона и снова доказало, что тренированная, дисциплинированная и хорошо 
вооруженная кавалерия без особого труда одолеет пехоту на поле боя.
Сражение при Адрианополе еще не стало концом Римской империи, но оказалось 
лебединой песней легиона. С тех пор пехота стала играть второстепенную роль в 
армии. В основном ее сменила тяжелая кавалерия. Чтобы осуществить такую замену, 
римскому командованию пришлось опереться на вандалов и готов, как федерати, с 
далеко не всегда видимым успехом. Непокоренный союзник не слишком рвется 
служить своему хозяину. Готы ездили на сильных лошадях, из защитной экипировки 
имели длинные щиты, шлемы и кольчуги, были вооружены длинными копьями с 
железными наконечниками, булавами и длинными мечами, пригодными и для рубящих, 
и для колющих ударов. Они нагоняли своих противников и сбивали их с ног, а не 
пытались вывести их из строя с большого расстояния с помощью лука и стрел. Готы 
были великолепными наездниками, они использовали стремена, которые, как и 
многие другие факторы, помогали им добиваться успеха в бою.
3 октября 382 года вестготы были признаны федерати. Но они не были 
удовлетворены ролью второй скрипки в римском оркестре. Они чувствовали себя 
слишком сильными, чтобы подчиняться, потому продолжали наращивать свою силу и 
стремительным потоком понеслись по Европе. Они захватили Грецию, Италию и 
Испанию; в 476 году владения готов простирались от Гибралтара до Луары и от 
Атлантики до Альп. Аларик осадил Рим и 24 августа 410 года вошел в голодающий 
разрушенный город. Впервые за восемь столетий Вечный город оказался в руках 
неприятеля, который в течение трех дней занимался систематическими грабежами. 
Впоследствии, потерпев ряд поражений, вестготы ограничили свое королевство 
территорией Испании. Но и здесь оно медленно, но верно слабело и спустя два 
столетия попало в руки арабов, переправившихся через Гибралтарский пролив. 
После сражения при Кадисе, состоявшегося 19 июля 711 года, Испания перешла в 
руки мусульман, а готы расползлись по углам.
Остготы после поражения, нанесенного им гуннами, проводили в Восточной Европе 
политику, аналогичную политике своих дальних соплеменников на Западе. Они 
вторглись в Македонию, Фракию, заняли часть Балканского полуострова и осенью 
488 года двинулись в Италию. Став хозяевами этой страны, они некоторое время 
оставались у власти, но примерно с 493 года их могущество начало быстро убывать,
 их влияние перестало ощущаться, и к 562 году они исчезли, не оставив после 
себя и следа. Пленных распродали на невольничьих рынках, немногие уцелевшие 
ассимилировались с римским населением. Вестготы пережили своих восточных 
собратьев на 150 лет.
Готы наводнили Европу с севера, а в это время с юга над ней нависла другая 
угроза. Ее создавали племена легких кавалеристов азиатского происхождения, 
называемые гуннами. Они неслись по земле, подобно урагану, сметая все на своем 
пути. Гунны – народ турко-монгольского происхождения, по-видимому, может быть 
идентифицирован с народом хунну, который к началу II столетия н. э. дошел из 
Монголии до Великой Китайской стены и завоевал территорию между Аральским морем,
 северной частью Каспия и Южным Уралом. В IV веке эти племена создали 
марионеточное государство на севере Китая, которое рухнуло в 349 году. В 363 
году гунны переместились с берегов Каспия на запад. Аланы, селившиеся между 
Кавказом, Уралом и Доном, были сметены первым же их бешеным натиском. Спустя 
несколько лет гунны форсировали Дон и напали на остготов, сопротивление которых 
было сломлено приблизительно в 376 году н. э., а их отступление через Днестр 
заставило вестготов искать убежище в Византии. Впоследствии гунны оккупировали 
Украину, Румынию, а в 406 году – Венгрию.

К началу V века территория, занятая гуннами, уже простиралась от Восточных Альп 
до Урала. В течение следующих нескольких десятилетий, под влиянием подчиненных 
германских народов и их контактов с Римской империей, было провозглашено 
государство гуннов. Единство командования было обеспечено их вождем Аттилой. К 
448 году гунны начали вести оседлый образ жизни. Они отходили от кочевничества 
и селились в деревянных домах. Хотя грабежи оставались их основным занятием, 
все же цивилизация несколько повлияла на их образ жизни. Гунны даже стали 
поддерживать коммерческие отношения с Византийской империей, установили связи с 
властями Равенны
[13]
, всадники гуннов служили в римской армии. Хотя Римской империи пришлось дорого 
заплатить за это непростое перемирие, постоянно идя на вынужденные уступки, все 
же это дало некоторую передышку. В 447 году гунны разорвали свои отношения с 
римлянами и захватили Балканы – до Фермопил. Мир был восстановлен в 448 году. 
Византия откупилась большой суммой денег и уступила им провинции между Дунаем и 
Балканами. Потом Аттила, хорошо информированный своими лазутчиками о ситуации в 
соседних государствах, устремился на Запад.

Гунны – новый для Европы тип конников – были грозным противником, поскольку их 
было очень много, они быстро передвигались и осыпали врага дождем стрел, не 
позволяя ему даже приблизиться. В части тактики они были предшественниками 
Альп-Арслана (султана сельджуков), Чингисхана и Тамерлана. Гунны оказали 
заметное влияние на римскую армию: по их примеру римский кавалерист тоже 
вооружился луком. Так, к V веку местные силы империи напоминали парфянские в I 
веке: лучшие отряды были сформированы из кавалеристов в кольчуге, вооруженных 
копьями и луками, а также из конных лучников. Именно такая армия сражалась с 
федерати, вооруженными только копьями. Это были войска римских полководцев 
Аэция и Рицимера, с которыми гунны встретились на полях Шалона.
Весной 451 года гунны переправились через Рейн и опустошили северо-западную 
Галлию до самой Луары. Аэций с армией, состоявшей преимущественно из вестготов, 
остановил гуннов в окрестностях Орлеана и отбросил назад. 14 июня 451 года он 
разгромил их недалеко от Шалона. Проиграв сражение, гунны отступили и в 452 
году вторглись в Италию, где захватили Аквилею и двинулись на Павию. Римское 
правительство в Равенне поспешило начать переговоры, но неожиданная смерть 
Аттилы в 453 году прервала череду успехов гуннов и ускорила крах их империи. Ни 
один из сыновей Аттилы не мог сравниться по своим боевым качествам с отцом, и 
ни один из них не пользовался достаточным авторитетом для того, чтобы держать в 
узде беспокойные азиатские племена. Германские племена, подчинившиеся, но не 
разбитые, в 454 году поднялись и оттеснили гуннов обратно в нижнее течение 
Дуная и в Причерноморье. К востоку от Днепра они образовали два независимых 
государства: утригуры – между Днепром и Доном, а сабиры – между Доном, Кавказом 
и Каспийским морем. Первое, во главе которого стоял Денгизик – один из сыновей 
Аттилы, продолжало угрожать Фракии до самой смерти своего главы, последовавшей 
в 468 году. После этого гунны соблюдали недолгое спокойствие до 481 года, когда,
 получив подкрепление из Азии, стали угрожать Византийской империи. Теперь они 
назывались булгарами.
Готы и гунны были очень разными, и стратегия их в течение долгого времени 
основывалась на причудливом смешении готских и гуннских методов. Со временем 
доминирующей фигурой стал тяжеловооруженный всадник, постепенно превратившийся 
в феодального рыцаря, доспехи которого с течением времени становились все более 
неудобными и не слишком надежными. Новый урок был получен во время Крестовых 
походов, когда выяснилось, что у сарацин имеются легкие и очень эффективные 
кольчуги, лучшие мечи и более искусные лучники. В результате европейские 
оружейники укрепили рыцарские доспехи, одновременно увеличив их вес и ограничив 
подвижность рыцаря.

Последним великим вторжением с Востока, предшествовавшим изобретению пороха, 
стало нашествие Чингисхана и Золотой Орды. Родившийся в 1154 году Чингисхан был 
членом небольшого монгольского племени. В течение сорока лет он боролся за 
первенство и в конце концов стал единоличным властелином своего народа. 
Достигнув этой цели, он, будучи уже немолодым, обратил свой взор на другие 
государства. Доктор Эдвард Кенили в его «Книге Бога» (The Book of God) называет 
Чингисхана неким мессией, который в обличье разрушителя был призван очистить 
мир от зла. Правда это или нет, но Чингисхан знал дело разрушения не понаслышке.
 Поведение Кромвеля в Ирландии по сравнению с деяниями Чингисхана было 
увеселительной прогулкой. Хан покорил Маньчжурию, Северный Китай, Туркестан и 
большинство старых мусульманских владений вдоль Окса
[14]
. Промчавшись по Хиве, Бухаре, Самарканду и древнему Мерву, он оставлял после 
себя только безжизненные пустыни. Золотая Орда обрушилась на Персию, 
Месопотамию и Малую Азию, разрушая все на своем пути.

В Европе татаро-монголы впервые появились в 1224 году, когда Чингисхану было 70 
лет. Одна из его армий пронеслась по южному побережью Каспийского моря и, 
разграбив Азербайджан и Грузию, достигла открытой территории, расположенной 
севернее Кавказа. Русские, собрав под своим командованием представителей разных 
народов, попытались дать отпор, но предприятие оказалось неудачным, и 
соплеменники хана одержали впечатляющую победу. Эта трагедия еще не была 
началом монгольского нашествия – это была увертюра перед пьесой, которой еще 
предстояло быть сыгранной. Чингисхан отозвал свою армию в Азию для похода на 
Китай, и прошло еще тринадцать лет, прежде чем началось настоящее нашествие на 
Европу. Между тем европейские государства вместо того, чтобы забыть о 
разногласиях, сомкнуть ряды и подготовиться к достойной встрече новой угрозы, 
продолжали мелкие стычки и междоусобицы. Мирная передышка, Божьей милостью 
дарованная Европе, не была использована с пользой. Удар был нанесен в 1237 году,
 через десять лет после смерти Чингисхана. На Европу пошел хан Батый – один из 
его внуков. Основная тяжесть удара пришлась на юг России. В 1240 году пал Киев, 
русские княжества уничтожались одно за другим.
5 апреля 1241 года в районе Лейгница монголов встретила армия, в которую 
входили войска из Пруссии и других стран. Исход сражения оказался гибельным для 
объединенных христианских сил. Татары, словно лавина, обрушились на Европу, 
оставляя за собой только дымящиеся руины и груды мертвых тел. В этой книге не 
будут подробно описаны татаро-монгольские завоевания в Европе. Скажу только, 
что, выйдя к Одеру и Драве, монголы неожиданно вернулись на русские территории, 
и в 1260 году, когда умер четвертый монгольский император Мангу-хан, принцы 
Золотой Орды уже были достаточно сильны, чтобы требовать независимости и 
получить ее. Они оставили в покое Европу, а Россия страдала под их гнетом до XV 
столетия.
Жестокие деяния вандалов, готов и гуннов были детскими забавами по сравнению с 
действиями татаро-монголов, чья страсть к уничтожению была поистине 
безграничной. Они вновь вторглись в Европу в начале XV века уже под 
предводительством Тамерлана, но, поскольку в это время уже появилось стрелковое 
оружие, в наши задачи не входит освещение этого периода.
Армии Чингисхана, как и римский легион, были организованы по десятичной системе.
 Над каждыми десятью всадниками стоял деканий, над десятью деканиями – 
центурион, над десятью центурионами – милленарий (тысяцкий). Командир десяти 
милленариев назывался томанбег. Армия, состоявшая из нескольких групп по 10 
тысяч человек, возглавлялась двумя или тремя генералами, из которых один 
осуществлял верховное командование. Дисциплина соблюдалась строжайшая, малейшее 
проявление трусости каралось смертью, независимо от ранга провинившегося.

Каждый всадник имел два-три лука, три колчана, топор и крепкую веревку для 
волочения повозок. Стрелы имели длину около 80 сантиметров и очень острые 
металлические наконечники, которые воины постоянно затачивали. Щиты были 
плетеными, но их носили немногие, поскольку столь громоздкий предмет создавал 
неудобства для конных лучников. Многие воины имели шлемы, верхняя часть которых 
была металлической, а нижняя – кожаной для защиты шеи и горла, кирасы из кожи, 
упрочненной битумом. Нижнюю часть тела защищали штаны из кожи или плотной 
материи –
cuissarts –
и кожаные полосы, закрепленные металлическими пряжками. Лошади были покрыты 
кожаными попонами, защищавшими их туловища до колен; лоб прикрывали 
металлические бляхи. Некоторые командиры имели чешуйчатые доспехи. Иными 
словами, воины Золотой Орды были совсем неплохо защищены на поле боя.

Когда татары готовились наступать, они высылали вперед специальный отряд конных 
разведчиков. Полученная информация немедленно доставлялась в штаб. Эти 
разведчики ничего не разрушали и не жгли, но из соображений безопасности 
убивали всех встречных. За передовым отрядом следовали главные силы, которые 
захватывали все, что могли взять, жгли все остальное и убивали все живое. Если 
возникала необходимость переправиться через реку, каждый воин складывал вещи в 
мешок, который крепко привязывал к хвосту своей лошади. Когда упаковка была 
завершена, воин заводил ведущую лошадь в воду. Когда первое животное 
оказывалось в реке, за ним следовали остальные вместе со своими хозяевами, 
часто сидевшими верхом на тюках. Таким образом, армия переправлялась на другой 
берег реки, не используя ни понтоны, ни лодки.
Когда обнаруживался противник, татарское воинство устремлялось навстречу и 
каждый лучник выпускал по три-четыре стрелы. Если противник после первого же 
натиска начинал отступать, татары мчались следом, чтобы завершить разгром. Если 
же противник держался, татары отступали и заманивали противника на заранее 
подготовленные позиции, где его ожидала засада. Если противник оказывался 
дальновидным и не шел туда, куда его вели, татары уходили, но затем, когда их и 
противника разделяло несколько дней пути, они снова устремлялись вперед, чтобы 
нести смерть и разрушения. Если и этот план оказывался невыполнимым, они 
отступали, стараясь, чтобы их и неуступчивого противника теперь разделяло 
десять– двенадцать дней пути, и отлеживались в укромном месте, ожидая, когда 
путь будет свободен.
Когда монголы принимали решение о продолжительной операции, женщины и все те, 
кто следовал в обозе, занимали позицию в тылу воюющих частей. В дополнение к 
этому на лошадей усаживали манекены, чтобы создать впечатление большого 
готового к бою резерва. На передовой сражались отряды, набранные в зависимых 
странах, усиленные несколькими татарскими подразделениями. Основные силы 
развертывались на флангах, оставаясь по возможности невидимыми для врага. Когда 
сражение начиналось, отборные части стремительно приближались и наносили удар с 
флангов. Эта военная хитрость должна была заставить противника поверить, что он 
атакован многократно превосходящими силами, имеющими резервы. Если же враг 
оказывал сильное сопротивление, татары размыкали свои ряды, позволяя противнику 
прорваться и уверовать в свою победу. Стоило ему рассредоточиться, татары вновь 
смыкали кольцо, обрушивались на противника и уничтожали его без жалости и 
сострадания.
Монгольский метод ведения осады был хорошо продуман. Подступив к враждебной 
крепости, монголы окружали ее, иногда даже сооружали вал, чтобы из крепости 
наверняка никто не ушел. Они использовали военные машины и сарацинский огонь. 
Если машины не помогали добиться цели, в ход шли другие методы, в числе которых 
были подкопы и «минирование». Когда обеспечивался доступ в крепость, один отряд 
начинал жечь дома, остальные атаковали гарнизон с тыла. Если все приемы 
оказывались тщетными, вокруг крепости возводилась стена, полностью ее 
окружавшая, и татары месяцами ждали, пока голод не заставлял защитников 
крепости сдаться. Во время блокады осажденным предлагались вполне милосердные 
условия. Если же их принимали, все обещания оказывались моментально забытыми, и 
обитатели крепости уничтожались.
Татары, безусловно, являлись безнравственными, недостойными доверия и склонными 
к предательству людьми, однако они были превосходными солдатами, 
благословленными – или проклятыми, как посмотреть, непревзойденными знатоками 
стратегии, тактики и искусства обмана. Если не принимать во внимание дикие 
обычаи этих народов, европейцам было чему у них поучиться, когда речь шла о 
военном искусстве.
Тяжеловооруженные рыцари и арбалетчики Европы позже встретили достойных 
соперников в лице английских лучников. Какое-то время казалось, что английские 
лучники обладают несомненным превосходством. Появление пластинчатых доспехов 
несколько выравняло положение. Оно оставалось статичным, пока шведы в середине 
XV столетия не возродили фалангу. Развернув массы людей, вооруженных 5,
5-метровыми пиками и следующих в тесном строю, они снова вернули пехоте ведущую 
роль в сражении. Принятые шведами меры некоторое время казались успешными, пока 
их не затмила легкая испанская пехота в кирасах, морионах, с мечами и легкими 
щитами. Да и стрелковое оружие быстро набирало силу, а фаланга являлась для 
него великолепной мишенью. Но к этому времени артиллерия стала играть более 
заметную роль в войне. Пушка и стрелковое оружие быстро заняли доминирующее 
положение на поле боя.



Глава 11
«ОФИЦИАЛЬНОЕ ОБЛАЧЕНИЕ» ВОЙНЫ

Ассоциация между цветом и войной существовала во все времена, во всяком случае 
до начала XX века, когда война утратила внешний блеск, поскольку все страны 
приняли невзрачные темные цвета для военной форменной одежды. Еще 100 лет назад 
солдаты сражались облаченными в полную парадную форму, и для художника, если, 
конечно, ему удалось бы хорошо спрятаться, бой показался бы великолепным 
зрелищем. В Британии полная форма требовалась в трех случаях: церковные парады, 
маневры и сражения, причем первые два, несомненно, являлись развлечением для 
публики. В британской армии королевская конная артиллерия, королевская 
кавалерия, линейная кавалерия, гвардия, шотландские полки и гренадеры внесли 
существенный вклад в зрелищность войны и сделали военное противостояние 
напоминающим смотр в Гайд-парке. В Средние века затейливо украшенные конские 
доспехи, расписанные гербами щиты и яркие кресты крестоносцев вносили в 
искусство боя элемент цирка. Война всегда была кровавым делом, но мрачной она 
стала только после смерти королевы Виктории, когда закатилось солнце 
многокрасочной армейской жизни. Когда романтическое рыцарство, разумеется 
изящно и соблюдая достоинство, вылетело в окно, в дверь вошел научный 
рационализм. Теперь искусство войны стало наукой и, как любая наука, оказалось 
лишенным эстетического очарования искусства.
Штандарт, появившийся на много веков раньше флага, за свою долгую историю 
претерпел ряд смысловых изменений. В Англии сегодняшнего дня это слово означает 
флаг, украшенный гербом Великобритании и Северной Ирландии. Он называется 
королевским штандартом и, являясь личной принадлежностью правителя, поднимается 
только в присутствии суверена. Первоначально штандарт не был флагом, хотя его 
могли путать с флагштоком. Это был шест, на котором несли некий объект, – 
совсем как тотемный шест. Он являлся внешним видимым знаком внутренней и 
духовной привлекательности организации или сообщества и может быть сравнен с 
ковчегом Завета. В военных делах он был знаком центрального командного пункта, 
гарантией того, что командующий все еще жив, местом сбора для отставших, 
убежищем для изнуренных, пристанищем для раненых, признаком того, что победа 
все еще может быть достигнута. Его можно было назвать святая святых полевой 
армии. Поэтому штандарт всегда тщательно охраняли отборные войска, единственной 
задачей которых было сохранить его любой ценой. Благодаря некому мистическому 
значению, приписываемому штандарту, захват его врагом мог привести в 
замешательство, посеять панику в войсках. Ведь солдаты тогда не знали, где 
собираться, и поневоле начинали беспокоиться, что их командир убит или захвачен 
в плен, а находившиеся в тылу и не знавшие, что происходит на передовых 
позициях, могли усомниться, нужно ли идти в наступление. Иными словами, 
исчезновение штандарта всегда было для армии катастрофой.
Первое свидетельство существования штандарта мы находим на примитивной глиняной 
посуде додинастического Египта, относимой примерно к 4000 году до н. э. На этой 
посуде мы видим изображение корабля (такие корабли плавали по Нилу) с двумя 
помещениями посередине, а в конце кормового помещения виден высокий шест с 
эмблемой. Считается, что изображение на эмблеме символизирует либо порт 
регистрации корабля, либо район, в котором живет его владелец. На всех 
изображенных штандартах в верхней их части имеются длинные узкие ленты, 
закрепленные на шесте. Эти штандарты со временем стали штандартами номов 
египетских армий.
Штандарты разных древних народов различались предметами, их составляющими.
Штандартом египтян был орел, лишенный оперения.

У греков не было национальных знамен, но у них имелись инсигнии, знаки, 
называемые семейа –
semeia.
Афинским знаком была сова на верхушке шеста – в честь покровительницы города 
Афины. Знаком Коринфа был крылатый конь пегас. Мессенским знаком стала буква 
«М», лакедемонянским – буква «L», а фиванским – сфинкс в память о монстре, 
загадку которого разгадал Эдип.

Штандартом персов при царе Кире был золотой орел, расправивший крылья. Фартук 
кузнеца стал их штандартом в 800 году до н. э. Считается, что это фартук 
некоего Кавы, не подчинившегося злому царю.
У иудеев было четыре штандарта (в честь четырех сыновей Иакова): лев Иуды, бык 
Эфраима, херувим Дана и человеческая голова Рувима.
Военный штандарт римлян, о котором уже говорилось в главе 9, состоял из 
посеребренного копья с поперечиной на верхушке, на которой иногда помещалось 
небольшое квадратное знамя – вексиллум. С концов поперечины, независимо от того,
 находилось на ней квадратное знамя или нет, свисали ленты с серебряными 
листьями плюща на концах. Ниже располагалось несколько дисков, которые обычно 
считались знаками боевого отличия, пожалованные легиону, которому принадлежало 
знамя (сигнум). Ниже находился полумесяц, помещенный туда как амулет против 
неудач. На сигнумах преторианской стражи короны и медальоны с портретами 
императорской семьи заменили диски легионных штандартов. Эти сигнумы 
использовались как знамена кампании, содействующие тактическому передвижению 
войск легиона. Главным штандартом легиона, соответствующим полковому цвету, был 
орел – аквила. Во II веке до н. э. было пять легионных эмблем: орел, волк, 
минотавр, лошадь и дикий кабан. Из них самое высокое положение занимал орел. К 
концу века установился обычай брать в бой только орла, остальные штандарты 
оставались в лагере. Во время своего второго консульства Гай Марий (103 до н. э.
) предписал всем римским легионам носить орла и упразднил остальные эмблемы.
Штандартом Августа был земной шар – символ мирового господства.
Штандартом Константина Великого был лабарум. Носившие лабарум назывались 
лабариферы. Он был из пурпурной ткани, с золотой бахромой и развертывался, 
только когда сам император выезжал к войскам. Штандарт был украшен священной 
монограммой «ХР».

Вегеций говорит о шести типах римской военной символики: орел –
aquila,
дракон –
draco,
вексиллум –
vexillum,
фламмула –
flammula,
туфа –
tufa
и пинна –
pinna.
Дракон был захвачен у парфян после смерти Траяна. Он представлял собой фигурку 
дракона с открытой серебряной пастью, установленную на копье. Корпус был сделан 
из цветного шелка, и, когда ветер дул в открытую пасть, тело чудовища 
надувалось. Фламмула – это длинный вымпел, разрезанный посредине, чтобы 
образовалось две ленты. Туфа – гребень для шлема, а пинна – боковой плюмаж на 
шлеме воина.

Штандартом пророка Магомета было святое зеленое знамя. Когда Магомет в 632 году,
 накануне завоевания Сирии, умирал в Медине, к нему пришли старшие офицеры, 
чтобы услышать последние указания великого пророка. Аиша, охранявшая покой 
умирающего, сорвала зеленый занавес, закрывавший одну из частей комнаты, 
бросила его офицерам и приказала сохранить его как знамя ислама. Это знамя 
развевалось над стенами Вены в 1683 году, но его разворачивали только в случае 
крайней необходимости. В бой его несли впереди войска, чтобы все могли его 
видеть.

У турок два знамени – одно из зеленого, другое из красного шелка. Первое, 
называемое небесным знаменем, является более важным. Это очень большой зеленый 
шелковый флаг, который, как утверждают, был дан пророку архангелом Гавриилом. 
Оно завернуто в четыре слоя зеленой тафеты
[15]
и хранится в футляре из зеленой ткани. Золотая рука, увенчивающая 3,7-метровый 
шест, держит копию Корана. Это знамя хранится вместе с остальными так 
называемыми реликвиями пророка.

Штандартом англосаксов являлась белая лошадь.
Штандартом древних датчан был флаг с бахромой с изображением ворона. Часто 
устанавливался на подставке с колесами.
Эмблемой франков был тигр или волк на шесте. Оказавшись под властью римлян, они 
приняли римского орла.
Штандартом галлов были лев, буйвол или медведь на шесте. В сражении с 
сарацинами возле Акры, состоявшемся в конце августа 1191 года, был поднят флаг 
Ричарда I с изображением льва. Он был помещен на очень длинном шесте, 
прикрепленном к массивной платформе, окованной железом и установленной на 
четырех колесах. Было сделано все, чтобы оградить его от разрушения мечом, 
топором или огнем. Отборные солдаты охраняли его от посягательств врага. Колеса 
были необходимы для облегчения его перемещения, чтобы с таким штандартом можно 
было наступать или отступать, в зависимости от ситуации на поле боя, и не дать 
противнику захватить святыню.
Подобная машина имелась и у англичан, которые под предводительством Стивена 
сражались с шотландцами 22 августа 1138 года в Норталлертоне. Победу одержала 
английская армия. Машина содержала дароносицу, в которой находилась священная 
облатка и три флага – святого Кутберта из Дурхама, святого Иоанна из Беверли и 
святого Уилфрида из Рипона. Именно это сооружение дало сражению название Битва 
штандартов.
Таким образом, подвижные штандарты, несущие эмблемы, знаки или флаги, были 
известны уже в Средние века.
Символика и оружие имеют один общий источник – поле боя. Можно сказать, что и 
то и другое родилось по необходимости из военного конфликта. Символика 
определяется собранием законов и правил, которые регламентируют использование и 
внешний вид различных атрибутов военной экипировки. Иначе говоря, это часть 
геральдики, имеющая дополнительные функции, в числе которых объявления, 
церемонии и вопросы родословной.
Символика может гордиться своим древнейшим происхождением. Ее корни теряются в 
песках времени. Она эволюционировала в течение многих веков от первых систем 
тотемов, знаков и эмблем, а не возникла в определенный исторический период. Ни 
один конкретный индивидуум не может считаться ее создателем – она «просто 
выросла». Считается, что главным образом крестоносцы способствовали созданию 
свода доктрин символики. В ранних формах доспехов можно было видеть часть лица 
рыцаря, достаточную, чтобы его узнать. Когда же во время Крестового похода 1190 
года рыцари поголовно перешли на ношение потхельма, следовало что-то сделать, 
чтобы узнать, что за человек полностью скрыт доспехами. Ведь рыцарь на поле боя 
не просто стал неузнаваемым: невозможно было определить даже его национальность.
 Появилась необходимость в введении неких отличительных знаков, позволяющих не 
только идентифицировать конкретного рыцаря, но и страну, за которую он 
сражается. Отсюда кресты на шлемах и эмблемы на щитах, впоследствии ставшие 
гербами рыцарей. Поскольку все военные лидеры при феодализме были 
землевладельцами, они представляли аристократию своих стран. И гербы, 
полученные ими на поле боя, вместе с поместьями переходили к их наследникам, 
став наследственными. Датой зарождения современной символики можно считать 
середину XII века, когда появилась практика наносить на щиты и знамена некие 
геральдические знаки.
На печати Филиппа Фландрского (1161) изображен фламандский лев. Эмблемой 
Филиппа-Августа Французского стало поле, покрытое белыми лилиями. Флаг 
тамплиеров был в верхней части черным – тем самым они посылали проклятие своим 
врагам, а в нижней – белым, чтобы дать утешение друзьям. Госпитальеры предпочли 
красное знамя с белым крестом. Но еще раньше их отдельные короли уже имели свои 
символы. У Гарольда это был красный дракон. Вильгельм Завоеватель имел более 
сложный символ.

ТУРНИРЫ

В завершение этой главы следует упомянуть о двух военных институтах, игравших 
большую роль в жизни Англии и других европейских стран вплоть до конца XVI века.
 Это не были сражения в прямом смысле этого слова, хотя иногда и несли своим 
участникам смерть. Это были своеобразные игры или состязания, которые, 
несомненно, способствовали улучшению индивидуальной подготовки рыцарей.
Турнир – зрелищное мероприятие, которое по его эмоциональному воздействию можно 
сравнить с торжественным гимном или фестивалем военных оркестров. Его 
современный потомок – ежегодный королевский турнир в Эрлз-Корт. Обычай 
проведения военных игр в мирное время, имевший целью приучить солдат к суровым 
военным будням, восходит к далекому прошлому. Подобные зрелища не были 
необычными и для Рима. Со временем обычай стал всеобщим и широко 
распространился у народов, появившихся после падения Римской империи на западе. 
Франция была основным приверженцем распространения рыцарских турниров в странах 
Европы. Средневековые турниры занимали место сегодняшних популярных спортивных 
зрелищ – футбольных матчей, соревнований по бегу, плаванию и т. д. Участники 
турниров должны были пройти такое же серьезное обучение и так же строго 
соблюдать дисциплину, как атлеты, соревнующиеся в Олимпийских играх. Это было 
популярное зрелище, удовлетворявшее желание представителей аристократии 
помериться силами и дававшее возможность всем людям, далеким от военного дела, 
заглянуть в неведомый им мир. Турнир приносил весьма неплохой доход его 
организатору и, помимо всего прочего, полностью отвечал потребности 
средневековых горожан в зрелищах.
Рыцарский турнир был состязанием между командами или из разных частей страны, 
или из разных стран. Правила были строгими, в программу входил определенный 
набор военных упражнений, для которых иногда требовалось сооружение декораций. 
Сражение, которое проводилось с применением боевой экипировки, было 
товарищеским, хотя и довольно жестоким. В результате нередко происходили 
несчастные случаи, участники гибли или оставались покалеченными. По этой 
причине во время правления Генриха II и Стивена турниры в Англии были запрещены.
 Впоследствии они были восстановлены, но с более строгими правилами. 
Современному читателю может показаться странным, что некогда разрешались 
военные соревнования, в которых участников могли ранить или убить. Но рыцарские 
турниры были ничуть не опаснее, например, автогонок, где нередки аварии, в 
которых гонщики калечатся и гибнут.

РЫЦАРСКИЕ ПОЕДИНКИ

Рыцарский поединок – это сражение только между двумя рыцарями, вооруженными 
копьями. Один участник вызывает другого на бой за какой-либо приз. Правила были 
строгими, и непременным условием считалось соблюдение этикета. Победитель в 
поединке обычно определялся по очкам. Например, сломать копье о тело соперника 
ниже шлема – одно очко, над грудью – два очка, выбить из седла – три очка и т.
 д. Очки терялись, например, если удар приходился на седло. Копье должно было 
быть расщеплено более чем в 30 сантиметрах от наконечника. В турнирах тоже, 
особенно в групповой схватке (меле), некоторые действия облагались штрафами. К 
таковым относилось, например, ранение лошади. Современный аналог поединка – 
профессиональный бокс. Следует только добавить, что призовой фонд в 
международных соревнованиях нашего времени намного превышает вознаграждение 
участников поединка прошлого.
У организаторов военных поединков всегда имелись богатые «спонсоры». Большое 
внимание уделялось внешнему оформлению мероприятия – обеспечивалась красочность 
и пышность зрелища. Атмосфера, особенно на турнирах, царила приподнятая.



Глава 12
ИСКУССТВО ОБМАНА

Обман так же стар, как само время, и, хотя Шекспир утверждает, что люди всегда 
были обманщиками, вовсе не им принадлежит первенство в этом вопросе. 
Признанными мастерами обмана являются насекомые. Возможно, самый совершенный 
пример мимикрии животных – насекомое палочник. Двигаясь вверх по лестнице 
эволюции, мы находим мотылька, внешние крылья которого прекрасно гармонируют с 
корой дерева, на которое он садится, камбалу, которую невозможно заметить на 
песчаном дне. Следует упомянуть и хамелеона, меняющего цвет в зависимости от 
окружающей среды, тигра, полоски которого позволяют ему сливаться с пейзажем 
своего ореола обитания и незаметно подкрадываться к добыче. Можно привести еще 
много примеров маскировки животных в природе. Это и «надевание» белой шубки 
песцом, и аналогичная трансформация белой куропатки, в результате чего они 
становятся практически незаметными на белом снегу. А чего стоит мимическое 
представление птицы-мамы, волочащей якобы сломанное крыло, чтобы увести злодеев 
подальше от своего гнезда?

В военном деле практикуют два вида обмана: маскировку, причем не только людей, 
но и орудий, самолетов, кораблей и т. д., и
ruses de guerre –
военные хитрости, то есть операции тактического и политико-стратегического 
характера, направленные на дезориентацию командования противника. Обе формы 
обмана получили большое развитие, особенно в последние годы, и часто требуют 
немалого опыта, больших затрат труда и средств. До появления пороха в личной 
маскировке особой нужды не было. Когда противоборствующие армии стоят на 
расстоянии нескольких сотен метров друг против друга, словно на смотре, нет 
смысла пытаться одурачить врага – следует произвести на него впечатление своей 
силой и численностью, грубо говоря, запугать. Фальшивых орудий, кораблей или 
военных машин не было. Во-первых, потому, что орудия еще не были изобретены, а 
во-вторых, потому, что корабли и военные машины, несложные в постройке, было 
целесообразнее строить настоящие, чем макет, не имеющий ни тактической, ни 
оперативной ценности. Конечно, во время древних осад наверняка были случаи, 
когда у крепостных стен появлялись макеты военных машин, которые должны были 
убедить защитников крепости, что противник вооружен намного лучше, чем в 
действительности, но вопрос, насколько такие трюки бывали полезными, остается 
открытым. В условиях ограниченной численности армии не могли себе позволить 
ставить людей у бесполезных макетов. Поэтому до появления на театре военных 
действий пороха можно говорить только о военных хитростях.

Когда международное право еще не было известно, в войне все средства считались 
хорошими, а хитрости и уловки поощрялись командованием. В отсутствие подзорных 
труб, камер и биноклей обзор был ограничен несколькими сотнями метров, и 
тактические передвижения на поле произвести было несложно. На расстоянии 
километра женщину на лошади легко спутать с конным воином. В главе 10 
говорилось о том, как татары вводили в заблуждение своих противников. Некоторые 
из хитростей, использовавшиеся при осадах, описаны в главе 3. Я не стану 
продолжать перечисление подобных примеров, чтобы не наскучить читателю, тем 
более что все они были более или менее однотипными и являлись плодами труда 
инженеров, возомнивших себя спасителями. Да и, в любом случае, когда речь идет 
об операциях далекого прошлого, почти невозможно с уверенностью сказать, какие 
действия были чисто тактическими, а какие – военными хитростями.
В этой связи достоин упоминания Дуврский замок. Это сказочное нагромождение 
фортификационных сооружений на юго-восточном побережье имеет целую сеть 
подземных ходов, ведущих из одной части замка в другую, а также из центральной 
части замка за его стены. В одном из последних ходов имелся коридор, ведущий 
через замкнутое пространство круглой формы, с переворачивающимся полом, под 
которым располагалась подземная темница. Дно ее было утыкано торчащими гвоздями 
и острыми шипами. Во время атаки осаждающие, попав в этот коридор, падали вниз 
и умирали от ран.
Другим весьма неприятным средством устрашения служил калтроп – кусок металла с 
четырьмя острыми шипами, расположенными таким образом, чтобы три из них всегда 
оставались на земле, а четвертый торчал вверх. Они в изобилии разбрасывались 
там, где ожидался проход врага, особенно конных частей. Такие препятствия 
затрудняли движение, калеча лошадей.
История Макбета, рассказанная Шекспиром, хорошо известна. В соответствии с ней 
видение сообщило королю, что он не будет уничтожен, пока Бирнамский лес не 
явится в Дунсинан. Макбет посмеялся над пророчеством, отвергая даже саму идею о 
перемещающемся лесе. Позже, когда по ходу пьесы к Макбету является гонец и 
сообщает, что лес уже на пути в Дунсинан, король называет его лжецом. Разгадка 
этого мнимого передвижения заключалась в том, что Малколм приказал своим 
сторонникам подобраться к Дунсинану, прячась под сломаными ветвями. Когда, 
оказавшись у цели, сторонники Малколма сбросили свой камуфляж, началась резня, 
в которой Макбет в буквальном смысле лишился головы.
История имеет другую версию событий, согласно которой Макбет убил Дункана в 
сражении при Элгине в 1039 году, а вовсе не в его замке в Инвернессе, как 
утверждает Шекспир. Макбет совершил нападение, поскольку имел больше прав на 
трон, который узурпировал Дункан. Макбет был справедливым и мудрым королем, но 
сторонникам Малколма удалось его свергнуть, и в 1056 году он был убит. Таким 
образом, к рассказу Шекспира, взятому у Боэция, следует относиться критически. 
Мы же привели его как один из первых примеров тактической маскировки.

Фронтин
[16]
в своих «Стратагемах» пишет, что Клисфен – тиран Сикиона – блокировал акведук, 
снабжавший водой город Крису. Через некоторое время, когда горожане поняли, 
насколько мучительна жажда, он восстановил водоснабжение, но добавил в воду 
ядовитое растение, вызвавшее у горожан жесточайшую диарею. После этого он без 
труда взял город.

Военная хитрость, вошедшая в историю как наиболее эффективный и впечатляющий 
пример обмана противника, – это троянский конь. Ему предшествовали следующие 
события.
Леда, супруга Тиндарея, царя старой Спарты на реке Евфрат, имела удивительно 
красивую дочь Елену. Считается, что ее настоящим отцом был Зевс. Когда Елена 
подросла и достигла брачного возраста, многочисленные женихи пришли к 
соглашению, что будут уважать ее выбор и что все отвергнутые защитят права ее 
избранника, кем бы он ни был. В свое время Елена вышла замуж за Менелая, юного 
брата Агамемнона, царя Микен. А тем временем Парис, сын царя Трои Приама, 
заручился благосклонностью Афродиты и с радостью принял ее дар – быть 
неотразимым для женщин. Он посетил Спарту и в отсутствие Менелая склонил Елену 
бежать с ним в Трою, оставив единственного ее ребенка – дочь Гермиону. Верные 
своей клятве бывшие претенденты на руку прекрасной Елены собрались под 
командованием Агамемнона, чтобы защитить честь Менелая. К Приаму были 
направлены послы, потребовавшие возвращения Елены, но получили отказ. Мирное 
решение оказалось невозможным. Пришлось начинать войну.
Спустя десять лет греки достигли стен Трои и в течение следующего десятилетия 
вели осаду города с морской стороны. Результата долго не было, поскольку 
наземное сообщение троянцев продолжало действовать. Однако, несмотря на помощь 
союзников, Троя в конце концов пала, благодаря военной хитрости. Агамемнон, 
сделав вид, что отводит свои войска, оставил на берегу огромного деревянного 
коня, построенного Эпеем. Внутри прятались лучшие воины Агамемнона. Троянцы, 
решив, что греки отказались от осады, пробили городскую стену и втащили коня, 
которого считали подношением своей покровительнице Афине. Когда конь оказался 
внутри Трои, воины выбрались из него и вместе с вернувшимися отрядами греков 
взяли город. При этом обе стороны понесли тяжелые потери, в том числе и среди 
главных участников этой драмы. Троя погибла 12 июня 1184 года до н. э.
Такова легенда, рассказанная Гомером. Представляется в высшей степени 
маловероятным, что подобный эпизод имел место в действительности, хотя, с 
другой стороны, любой миф имеет реальную основу. И древние греки вполне могли 
пойти на какую-нибудь хитроумную уловку, чтобы устранить конкурентов в торговле.
 В любом случае эта история широко известна и является иллюстрацией успешного 
применения военной хитрости.



Глава 13
ВОЕННЫЕ КОРАБЛИ

Когда некий человек палеолита впервые решил отправиться в путешествие по 
местной реке, он или выбрал подходящее дерево и обтесал его, чтобы за него 
можно было держаться, или связал несколько веток и сделал плот, на который 
можно было сесть. Тем самым он внес неоценимый вклад в историю, став первым 
мореплавателем, а его весьма ненадежное плавательное средство явилось 
прототипом современных кораблей. Сотни тысяч лет не происходило никаких 
изменений, и лодка, если такой термин можно применить к описанному плавсредству,
 использовалась как средство местного сообщения. Судно, то есть аппарат, 
способный плавать по океанам, появился значительно позже – в конце эпохи 
неолита. Он использовался по большей части для перевозки различных грузов.
Причин появления боевого корабля, то есть судна, приспособленного для военных 
целей, было две: необходимость защиты океанской торговли и необходимость 
перевозки войск. Даже когда военные корабли распространились повсеместно, они 
не считались инструментом политики, и идеи государства с укоренившимися 
морскими традициями попросту не существовало. В Древнем Риме не могло быть 
адмирала – старого просоленного морского волка. Такая фигура была чуждой 
умозрению римлян. Адмирал, командующий боевым флотом в одной кампании, вполне 
мог стать командиром кавалерии в другой. В те времена функции лидера в военной 
кампании были одинаковыми, где бы она ни проводилась – на суше или на море. 
Несколько более прогрессивными являлись взгляды морских государств – Карфагена 
и Византии, но это было несущественно, и в Византийской империи военно-морской 
флот всегда занимал второстепенное положение. Понятие о независимом 
военно-морском флоте, верном правителю и имеющем собственный дисциплинарный 
кодекс, долго оставалось чуждым обыденным представлениям людей. Человек считал 
себя сухопутным обитателем и поднимался на борт корабля, только чтобы добраться 
до места назначения, которого невозможно достичь другим способом. Такая точка 
зрения просуществовала до IX века н. э.
Самые древние художественные изображения лодок, некоторым из которых более 
шести тысяч лет, дошли до нас из додинастического Египта. Эти лодки, приводимые 
в движение веслами (без упора, как на современных каноэ), были сделаны из 
папируса и имели мачты впереди. Они сновали по Нилу, перевозили товары и 
продовольствие и являлись речными плавсредствами. Для управления такими лодками 
требовался немалый опыт, поскольку они были очень хрупкими. Все они имели 
небольшую осадку и высоко поднятый нос, чтобы облегчить причаливание к берегу. 
После восшествия на престол Менеса, который традиционно считается 
родоначальником первой династии фараонов, судостроение стало более 
упорядоченным; в качестве материала стало использоваться дерево, то есть 
материал гораздо прочнее папируса. В Египте было очень мало собственной 
древесины, пригодной для судостроения. Там росли в основном акации и сикоморы, 
не подходящие для этого, поскольку доски из них получались короткие и непрочные.
 Для постройки крупных судов древесину приходилось ввозить. И примерно к 3000 
году до н. э. египтяне стали выходить в Средиземное море. Речные же лодки 
продолжали строить из местной древесины. Суда к этому времени стали заметно 
лучше и удобнее – усовершенствовалась их конструкция, изменилась форма весла. 
Парусное оснащение, скорее всего, было сродни современному спинакеру 
(добавочному треугольному парусу), позволяющему судну быстро плыть по ветру.
Рамзес III (1198–1163 до н. э.), второй царь новой династии, был последним 
великим фараоном Египта – образованным и энергичным правителем. Ему постоянно 
угрожали критяне, филистимляне и другие народности Средиземноморья. Нападение, 
когда оно наконец произошло, было осуществлено одновременно с суши и с моря, но 
встретило упорное сопротивление. Войско Рамзеса добилось внушительного успеха, 
уничтожив 12 500 воинов противника и взяв тысячу пленных. Однако мир оказался 
недолгим. На двенадцатом году правления Рамзеса Египет снова подвергся атаке 
тех же противников. Одержав еще одну победу – и на суше, и на море, египтяне 
сумели добиться более длительного мира.
Рамзес III создал первый в истории военно-морской флот; его великие сражения 
отображены на гробнице в Мединет-Абу. Его корабли стали намного совершеннее 
всех своих предшественников – несомненно, египтяне многому научились у своих 
соседей-мореплавателей. Все суда того времени имели высокий надводный борт, 
защищающий гребцов. Имелись ли на кораблях Рамзеса шпангоуты – вопрос открытый, 
но в общем метод их постройки был весьма прогрессивным. Такелаж был новым, 
появились марсы, и паруса можно было убирать не опуская реи, что очень удобно 
для военных кораблей. После смерти Рамзеса в Египте начался упадок, от которого 
великое государство так и не оправилось. Случайные вспышки еще иногда освещали 
сцену, но свет становился все более тусклым. Письмена на стене были отчетливо 
видны, и в исходе можно было не сомневаться. Египет, властелин Нильской долины, 
перешел в другие руки, и государство, как мировая держава, перестало 
существовать.
Дорийцы – воинственный народ, живший на территории Древней Греции, пришли с 
севера на берега Эгейского моря примерно в 3000 году до н. э. Это были сильные, 
дисциплинированные люди, чьи завоевания и последующее обращение с покоренными 
народами напоминали манеру норманнов. Их военные корабли – легкие постройки с 
небольшой осадкой – были, скорее всего, большими каноэ, сходными с современными 
долблеными лодками жителей некоторых южных островов. Какими именно они были, 
можно только догадываться, но велика вероятность наличия на них крепкого 
острого тарана, встроенного в прочный подвижный корпус. Они были оборудованы 
выносными уключинами, чтобы облегчить труд двадцати четырех гребцов – основной 
движущей силы. Размеры, вероятно, были следующими: длина – 20 метров, ширина – 
1,2 метра.
Финикийцы были большими любителями морских путешествий, к тому же приверженными 
делу морской торговли. Их суда бороздили известные им моря в поисках новых 
торговых партнеров и добирались даже до Британии! Финикийцы, будучи опытными 
купцами, понимали, что торговлю необходимо защищать от происков пиратов. Для 
этой цели они строили военные корабли, получившие название биремы, – галеры с 
пятьюдесятью гребцами, сидящими на двух скамьях. Судя по изображениям на 
ассирийских барельефах, руки внешнего ряда гребцов находились в плоскости, 
расположенной снаружи опор верхней палубы, а сам корпус был продлен, чтобы 
вместить весла. Корпус, очевидно, был выдолблен из большого ствола, иначе 
говоря, принадлежал к классу каноэ. Отсюда можно предположить, что выносные 
уключины, то есть опоры для весел, были дощатыми. Гребцы внешнего ряда сидели 
на банках, выступающих из корпуса в выносные части. Таким образом, сохранялся 
узкий, легко движимый корпус, могла быть установлена палуба, по которой 
перемещались солдаты, не нарушая равновесия корабля, поддерживалась большая 
скорость и ударная сила тарана, а устройством выносных частей достигалось 
дополнительное водоизмещение, и вероятность опрокидывания сводилась к минимуму.
К 850 году до н. э. команды галер стали лучше организованными, да и сами галеры 
сильно изменились, приобретя узкую носовую и кормовую палубы. Там находились 
солдаты – сегодня мы назвали бы их морскими пехотинцами – лучники, пращевики, 
метатели дротиков и др. Эти люди не были членами «команды» галеры. На корабле 
устанавливался таран – бронзовый или из очень твердого дерева – единственно 
возможное корабельное орудие тех дней. Гребцов, в отличие от преступников и 
рабов, служивших на средневековых галерах, содержали в хороших условиях и 
хорошо кормили, поскольку от их мускульной силы зависела маневренность галеры. 
При наличии возможности всегда поднимались паруса, чтобы сберечь силы гребцов.
Одно из первых известных морских сражений произошло в 535 году до н. э. 
в районе Корсики между карфагенянами и фокейцами – приморской народностью, 
жившей в Ионии (Малая Азия). Город Фокея был крупным торговым центром, одно 
время занимавшим доминирующее положение среди других городов Западного 
Средиземноморья. Фокейцы образовывали колонии, одна из которых находилась на 
Корсике и называлась Алалия. После нападения персов под водительством Кира на 
их родной город фокейцы решили эмигрировать сначала в Хиос, а потом в Алалию, 
основанную ими же пятьюдесятью годами ранее. Они имели в своем распоряжении 
длинные корабли, приводимые в движение пятьюдесятью гребцами, которые они 
переняли у карфагенян. Фокейцы первыми из греков использовали корабли такого 
типа. Пять лет они оставались на Корсике, где успели вселить страх в окружающих 
постоянными набегами и актами пиратства. В конце концов карфагеняне и этруски 
бросили фокейцам вызов. Морское сражение 535 года до н. э., проходившее в 
Сардинском море, было длительным и упорным. Фокейцы сумели отбить атаку своих 
врагов, но понесли такие тяжелые потери, что оставили Корсику и последовали в 
Регий (Италия). Через некоторое время они обосновались в Велии (Лукания) и со 
временем превратили ее в процветающий город.
Греческие биремы V века до н. э. были удивительно изящными кораблями. Они имели 
шпангоуты – этот метод постройки корпуса был введен коринфянами, чтобы 
вытеснить долбленые корпуса. Легкость и маневренность таких кораблей была 
настолько велика, что, как утверждают, их можно было причалить к берегу кормой 
вперед. Киль был хребтом корабля и был усилен штормовым мостиком, который шел 
по середине корабля в нос и корму. Из изображений на вазах того времени видно, 
что носовая мачта находилась в передней части мостика, таран мог не являться 
частью конструкции, а ее дополнением, которое можно было снять после успешной 
операции, не вызвавшей повреждений корпуса. Концы киля, планширов, релингов, 
листов обшивки выносных частей были стянуты вместе в корме. Корабль имел длину 
около 24,4 метра и ширину 3 метра. Команда состояла из 25 гребцов с каждой 
стороны. Биремы имели мачты, поскольку их ширина в средней части позволяла 
плавать под парусом с минимальным риском. Парус крепился на тонкой рее, его 
можно было рифовать и убирать с помощью гитовов. Мачту, вероятно, опускали, 
когда галера шла на веслах против ветра. Этот тип греческих кораблей 
существенно усовершенствовался в следующем столетии. Сиденья для гребцов стали 
более удобными. Были ликвидированы проходы между мостиками, вместо них 
появилась сплошная палуба. Бирема IV века имела длину около 20 метров и ширину 
2,4 метра; на ней находилось 52 гребца.
Греческая трирема была более неповоротливым кораблем, хуже слушалась руля. 
Триремы явились причиной бесконечных конфликтов между мировыми морскими 
державами. Споры за и против этих неуправляемых кораблей были долгими и 
упорными. Судя по всему, триремы впервые появились в VII веке до н. э. Они 
имели три «ряда» гребцов. Два гребца сидели рядом на верхней банке, третий 
находился в таком положении, что мог протянуть руки вперед между двумя гребцами,
 находящимися впереди. Весло третьего гребца было продето в весельный порт, а 
верхние весла опирались на выносные уключины, обшитые досками сверху и снизу. 
Изогнутые опоры поддерживали боевой мостик, вероятно оставляя расположенный 
ниже его уровня проход в середине. Когда нападение было неминуемым, солдаты 
находились в этом проходе, как в укрытии, а гребцов частично защищали щиты 
воинов, развешанные на открытых местах между опорами. Таран был частью корпуса, 
в действительности являясь передней частью киля, должным образом усиленной и 
имеющей острый конец. Три ряда гребцов, называемые, считая снизу вверх, 
таланиты, зевгиты и траниты, имели нелегкую задачу, но тяжелее всех приходилось 
транитам, которые располагались выше всех над водой. Трирема, пусть даже 
тяжелая и неповоротливая, была грозным кораблем, двигавшимся, при совместном 
усилии 170 гребцов, со скоростью 7–8 узлов. Командовали кораблем пять офицеров 
и три младших офицера; кроме того, имелись наблюдатели и келейсты, отбивавшие с 
помощью гонга или барабана ритм гребцам. Корабль был оборудован большим 
рейковым парусом.
Трирема была не самым большим кораблем, бороздившим древние моря. Существовали 
еще квадриремы и квинкверемы. Эти гигантские корабли строили жившие у моря 
греки Сиракуз. В составе флота карфагенян тоже были квинкверемы. Как и 
подразумевают их названия, эти корабли имели по четыре и пять рядов весел с 
каждого борта. Последние перевозили 420 человек – 120 солдат и 300 гребцов и 
других членов команды.
Можно провести следующие параллели между древним и современным флотом:
квинкверема – линкор;
квадрирема – тяжелый крейсер;
трирема – крейсер;
бирема – фрегат;
унирема – эсминец.
Римские корабли были примерно такими же, как и греческие – биремы, триремы и т.
 д. Существовали и более крупные корабли, такие как септиремы, и даже еще 
больше. К моменту установления империи корабли имели сплошную палубу, открытую 
только в носовой части – для вентиляции внутренних помещений. Башня-надстройка 
была командным пунктом. Эти корабли имели два паруса – грот и небольшой фок – в 
дополнение к гребцам. Остатки двух гигантских римских кораблей, один из которых 
военный, были обнаружены в озере Неми (Италия). Их размеры не могут не 
удивлять: один имел длину около 72 метров и ширину 33,5 метра, другой – длину 
73 метра и ширину 33,5 метра. Зачем понадобились такие колоссы? Кто их заказал 
и кто построил? Почему они находились на озере? Все это, очевидно, навсегда 
останется тайной. Найденные при раскопках артефакты были помещены в итальянский 
музей, который, к несчастью, был уничтожен во время Второй мировой войны.
Византия имела мощный флот. Самым распространенным кораблем в империи был 
дромон – бирема с двумя или тремя мачтами и легкими треугольными парусами. На 
таком корабле могло находиться от 100 до 300 человек. Кроме того, у византийцев 
имелись более быстроходные биремы, называемые памфилийскими, и некоторое 
количество галер с одним рядом весел. Византии приходилось содержать большой 
военно-морской флот, способный защитить империю и ее заморскую торговлю. Со 
временем у византийцев появилась тенденция при строительстве кораблей 
жертвовать водоизмещением ради скорости. Древние кораблестроители поняли, что 
быстрота и маневренность являются чрезвычайно ценными факторами для обеспечения 
тактического успеха. Самым страшным оружием византийских кораблей был греческий 
огонь. Эту жидкость, помещенную в цилиндрические емкости, забрасывали на 
корабли неприятеля с помощью мехов через бронзовый огнемет, расположенный в 
носовой части дромона рядом с тараном. Воспламеняющуюся при ударе смесь можно 
было погасить только уксусом. Поскольку корабли были деревянными, результат 
легко представить. «Тарань и зажигай!» – таким вполне мог быть девиз 
византийского флота. Не приходится сомневаться, что именно наличие грозного 
оружия было причиной такого длительного господства Византии на море.
Интересно отметить, что византийская военно-морская стратегия имеет вполне 
современное звучание. Как и сегодняшние морские державы, она отказалась от 
крупных боевых кораблей в пользу более легких и быстроходных, чтобы достичь 
максимальной мобильности и обеспечить себе инициативу.
Скандинавы были известными мореплавателями и кораблестроителями задолго до того,
 как викинги стали грозой северных морей. Их корабли напоминали египетские тем, 
что нос и корма были идентичными, украшенными резными головами. В дополнение к 
своим торговым судам, викинги имели военные корабли, называемые длинными 
кораблями, – грозные противники в открытом море. Это были изящные, грациозные 
корабли с высоким носом и кормой, обычно украшенные позолоченными головами 
драконов и змей. Они строились из дуба, как и их современные аналоги, но имели 
значительно большие размеры. Вообще-то говоря, размеры кораблей были разными, 
но наиболее крупные достигали длины 55 метров, при этом форштевень и 
ахтерштевень возвышались над водой почти на добрых 5 метров.
На кораблях помещалось 68 гребцов, не считая воинов. Корабли викингов, 
найденные при раскопках в Гокстаде и Озеберге (Скандинавия), а также в 
Саттон-Ху (Англия), где корабль оказался в идеальном состоянии, не имели скамей 
для гребцов. Очевидно, они были съемными. Для весел имелись весельные порты. 
Подбор команды корабля викингов производился с большой тщательностью. 
Учитывались такие личные качества, как упорство и храбрость. Обычно выбор падал 
на молодых людей благородного происхождения, имевших безукоризненную репутацию. 
В центральной части корабля находился парус.
Иллюстрации с гобеленов Байе показывают, что норманнские суда были почти такими 
же. Несомненно, норвежцы, осевшие в Северной Франции, принесли с собой свою 
судостроительную технику.
Первый английский флот построил Альфред Великий. Его корабли, созданные по 
образцу викингов, были длиннее, выше, прочнее и быстроходнее, чем у датчан. 
Создание флота – большая заслуга Альфреда.
Военные корабли XII века явились развитием более ранних типов. Более 
эффективным стало парусное вооружение, таран был поднят над водой. Вплоть до 
XIV века дальнейшие изменения были небольшими. Византийские корабли также имели 
два ряда скамей для гребцов. Верхние весла опирались на выносные уключины, 
нижние – на весельные порты. Якорь представлял собой большой крюк и в таком 
виде просуществовал до XVIII века. Английские военные корабли XIII века 
освободились от весел и полагались только на паруса, за исключением случаев 
полного штиля, когда использовались тяжелые длинные весла. Они устанавливались 
на двух надстройках – каслях. Начали появляться марсовые площадки. 
Представляется очевидным, что конструкция военных кораблей, плававших в 
северных широтах, отличалась от конструкции средиземноморских кораблей.



Рис. 40.
Военный корабль XII в.


Какую роль играли военные корабли в рассматриваемый период истории? В течение 
большей его части войны на море, как таковой, вообще не было. Случавшиеся 
инциденты были столкновениями между отдельными галерами. Любое торговое судно 
считалось справедливой добычей. Бери его на абордаж, уничтожай команду, 
захватывай груз и беги, пока никто не видит. Военно-морских флотов в прямом 
понимании этого термина не было. Просто иногда галера нападала на галеру. Обе 
стороны, при благоприятных условиях, грабили купеческие суда и совершали набеги 
на портовые города. Ключевым понятием было пиратство.



Рис. 41.
Военный корабль XV в. Вальтурий писал: «Когда все готово для плавания, до того, 
как врагу брошен вызов, тем, кому предстоит участвовать в сражении, следует 
потренироваться в порту и научиться поворачивать румпель, готовить абордажные 
крюки, точить боевые топоры и косы. Солдаты должны научиться твердо стоять на 
палубе и удерживать равновесие. То, чему они научатся в учебном бою, не 
испугает их в бою настоящем»





Рис. 42.
Военный корабль XVI в.


Первой страной, познавшей, что такое настоящее морское сражение, был Египет. 
Бой у Корсики между карфагенянами и финикийцами мог быть уже вторым. Сражения 
за превосходство на море были редкими. В первых морских боях не было никаких 
общих стратегических планов. Галеры противоборствующих сторон бились друг 
против друга, и та сторона, которая лишилась большего количества кораблей, 
считалась проигравшей. Отсутствие сигнальной системы не позволяло осуществлять 
руководство боем. Первые совместные военные действия на море появились уже в 
греко-римский период. Их удачно дополняли византийцы, имевшие некоторые понятия,
 хотя и весьма смутные, о морском бое.
Честь начала настоящей морской войны в современном ее понимании приписывается 
Альфреду Великому и викингам. Последние перед сражением с участием множества 
длинных кораблей связывали носы кораблей вместе, чтобы образовать непрерывный 
заслон, противостоящий врагу. Когда бой начинался, на кораблях поднимались 
знамена, слышались звуки рога, летели стрелы и дротики. Затем следовало 
столкновение вражеских кораблей, сопровождаемое грохотом ломающегося дерева, и 
начиналась кровавая рукопашная схватка. Так велась война на море до тех пор, 
пока появление артиллерии и торпед не увеличило расстояние между противниками, 
полностью изменив ее характер.



Глава 14
ВЕЛИКИЙ РАЗДЕЛ

В истории войн есть времена, когда на поле боя появляется новый, неожиданный 
фактор. Это не просто изменение в обычном вооружении или организации, а новая 
концепция, способная революционизировать военное искусство и полностью изменить 
общепринятые методы ведения боевых действий. Первоначальный эффект его 
появления может быть очень слабым, он даже может долгое время вообще не влиять 
на положение вещей. Но только если зерно посеяно, урожай рано или поздно 
созреет. Чем более ранним было изобретение, тем больше времени ему требовалось 
на то, чтобы созреть. В Средние века ничто не завоевывало свои позиции 
медленнее, чем пушка. Первоначально маломощная и неэффективная, она была 
отвергнута военными умами того времени, как бесполезная обуза. И все же она 
пережила сложный «подростковый» период и по прошествии многих лет стала оружием,
 обладающим обширными возможностями. Ее появление заставило военных мужей 
пройти через некий турникет, через который нет обратного пути. Таковым стала 
битва 1346 года при Креси.
Долгие годы не утихали споры: применял Эдуард III в этом сражении пушки или нет.
 Аргументы за и против этой возможности были блестяще обобщены подполковником А.
 Берном в статье «Пушки при Креси». Первоначально считалось, что в этом 
сражении Эдуард использовал пушки и именно благодаря этому новому устрашающему 
оружию, так же как и мастерству английских лучников, англичане одержали 
убедительную победу. Впоследствии появились сомнения, и идея об использовании 
пушек в те далекие дни была забыта. Лично мне представляется важным для 
настоящего обзора урегулировать этот спорный вопрос. Ведь если в Креси 
действительно использовались пушки, это равносильно утверждению, что в тот 
период уже появилась полевая артиллерия. Это был бы первый подлинный пример 
такого использования пушек. До этого времени пушки упоминались только в осадных 
операциях и для защиты городов и замков. Подробности сражения хорошо известны, 
и я не предполагаю останавливаться на них в настоящей главе. Но прежде чем 
делать какие-либо выводы, мне бы хотелось сказать несколько слов об общем 
положении с вооружением в Англии, поскольку это проливает свет на то, 
действительно ли англичане имели в Креси пушки.
Из документов известно, что в 1333–1334 годах порох уже использовался в Англии 
для военных целей. Хранитель Королевского арсенала Роберт Милденхолл также 
проливает свет на состояние артиллерии в этой стране. 1 февраля 1345 года 
Эдуард III приказал своему хранителю арсенала отремонтировать и отправить за 
море все пушки и снаряды для использования в намеченном подходе. Из этого мало 
что получилось, но подготовка была проведена и оказалась нелишней для будущей 
кампании в Креси. 1 октября того же года Милденхоллу было поручено построить 
сто рибальд для похода короля в Нормандию. Эти устройства представляли собой 
группы маленьких бомбард, в которых пушки могли стрелять либо одновременно, 
либо последовательно друг за другом. Небольшие бочонки, составленные вместе и 
поставленные на одну повозку с двумя или четырьмя колесами, выпускали стрелы. 
По документам казначейства, в период между 10 октября 1345 года и 13 марта 1346 
года Милденхоллу было выдано 124 фунта 18 шиллингов 4 пенса в восьми разных 
суммах для уплаты за эти пушки. Если предположить, что счет не был закрыт до 
доставки товара, есть все основания считать, что рибальды были произведены до 
начала кампании в Креси. Кроме того, существуют документальные свидетельства 
того, что работа была выполнена в лондонском Тауэре оружейниками короны. 
Работами по дереву занимался королевский плотник Ричард из Сент-Олбанса, а по 
металлу – королевский кузнец Уолтер.
4 марта 1346 года Эдуард III приказал отремонтировать и отправить некоторые 
пушки, находившиеся в Тауэре под надзором клерка Томаса Роллестона. Последний – 
подчиненный Милденхолла – явно был ответствен за артиллерию для экспедиции 1346 
года. В королевском указе было сказано: «Орудия с ядрами должны быть 
отремонтированы и отправлены на корабли вместе с порохом для них. 10 орудий с 
держателями, 5 бочонков пороха, 6 свинцовых чушек, 100 больших свинцовых ядер 
для тех же орудий».

В марте 1346 года «порох для машин» действительно производился в Тауэре. В 
соответствии с приказом от 10 мая того же года Роллестон получил 278 
килограммов селитры и 270 килограммов мягкой серы для «работ короля по 
использованию его орудий». Остальные компоненты были заказаны через три дня. 
Производство, несомненно, шло быстро, поскольку в период между 10 мая 1346 года 
и 15 сентября 1347 года не менее 1122 килограммов селитры и 506,5 килограмма 
серы были выделены из Королевского арсенала на нужды Роллестона и изготовителей 
пороха. Эти вещества были получены через Уильяма из Стейнса, лондонского 
гражданина и королевского аптекаря. Имеются записи о получении примерно в это 
же время Роллестоном денежных средств для военных целей. Все это указывает, что 
главной целью Роллестона и его коллег была поставка артиллерии для осады Кале, 
осады, завершившейся падением города в августе 1346 года. Роль бомбард на 
завершающем этапе осады описана в «Хрониках» Фруассара.
Другие архивные записи дают следующую информацию:
1 февраля 1345 г. – орудия со стрелами и ядрами отремонтированы и погружены на 
корабль.
1 сентября 1346 г. – все машины и пушки в Тауэре должны быть отправлены; ядра, 
дула, селитра, порох, орудия.
1–2 сентября 1346 г. – 10 орудий с держателями, два из которых большие, 5 
бочонков селитры, серы и других порошков для указанных орудий. 73 больших 
свинцовых ядра, 31 маленькое ядро, 6 свинцовых болванок для тех же орудий 
отправлены в Кале.
25 ноября 1346 г. – 229 килограммов селитры и 94,5 килограмма серы куплено.
15 сентября 1347 г. – 616 килограммов селитры и 142 килограмма серы куплено.
Отсюда можно сделать вывод, что первые заказы, а именно датированные 1 февраля 
1345 года, 4 марта 1346 года и 10 мая 1346 года, были подготовительными для 
оснащения экспедиции во Францию и предшествующими отплытию, состоявшемуся в 
июле. Поэтому прежде, чем Эдуард покинул родные берега, он отправил в Нормандию 
десять орудий и десять больших свинцовых ядер, а также полбочки пороха для 
каждого орудия. К этому прилагалось шесть свинцовых болванок для изготовления 
дополнительных снарядов. В мае было куплено еще некоторое количество 
ингредиентов пороха. Что-то могло находиться и в Креси. Эдуард взял с собой в 
экспедицию очень небольшой штат техников, а именно: шесть инженеров, шесть 
артиллеристов и шесть оружейников, каждый из которых получал плату в размере 6 
пенсов в день. Это опять-таки предполагает наличие легких переносных пушек.
12 июля 1346 года Эдуард III высадился в Ла-Гог, Нормандия. Опустошил 
окрестности и, двинувшись в северном направлении, занял позицию в районе Креси. 
Английская армия, как и французская, была разделена на три части. Началу 
сражения предшествовали активные передвижения войск. Обе стороны были хорошо 
оснащены, хотя французская армия в основном состояла из необученных крестьян. 
Надежды французов были связаны с наемными генуэзскими арбалетчиками, 
считавшимися одними из лучших лучников Европы. Однако они совершили долгий и 
очень утомительный пеший переход и, прибыв в Креси, отказались открыть огонь. 
Это привело в ярость французского командующего, который пригрозил наемникам 
смертью. За несколько часов до начала сражения разразилась сильная гроза, и 
генуэзцы заявили, что влага испортила тетиву арбалетов. После дождя засияло 
яркое солнце, которое слепило глаза арбалетчикам, мешая вести огонь. Английским 
лучникам повезло – им солнце светило в спину. Военные действия начались 26 
августа 1346 года – ближе к вечеру. Много высокородных французов, среди которых 
был даже король Богемии, погибли. Французы понесли тяжелые потери, но некоторые 
историки завысили реальные цифры. Своим поражением Франция по большей части 
обязана отступничеству генуэзских наемников.
Те, кто отрицает присутствие пушек в Креси, основывают свои утверждения на 
отсутствии какого-либо упоминания об артиллерии в «Хрониках» Фруассара, так же 
как и в трудах английских историков того времени. Они считают, что, если бы в 
Креси применялась артиллерия, Фруассар, всегда очень точно описывавший события, 
не упустил бы столь важный факт. Для них это является решающим аргументом. 
Кстати, в более позднем издании этого труда, названном Амьенским изданием, 
увидевшем свет в 1839 году, Фруассар пишет: «И англичане, оставаясь на месте, 
дали залп из пушек, которые у них были, чтобы помешать генуэзцам».
Позднее Фруассар составил краткую версию «Хроник» – Chroniques Abr?g?es, – в 
которой было сказано: «Англичане имели с собой две бомбарды, и они сделали два 
или три выстрела по генуэзцам, которые пришли в большое волнение, услышав 
грохот».
Существует несколько возможных объяснений, почему Фруассар опустил эти ссылки в 
первых изданиях, но они никак не связаны с вопросами, освещаемыми в этой книге.
Между прочим, Фруассар не единственный европейский писатель, интересовавшийся 
сражением при Креси. Знаменитый флорентийский историк Джованни Виллани, который 
был известен своей скрупулезностью и вниманием к деталям, утверждает, что 
Эдуард III во время битвы при Креси «имел среди своих лучников бомбарды, 
которые с помощью огня выбрасывали небольшие железные шары с целью напугать и 
уничтожить лошадей. Они производили такой шум и сотрясение, что казались громом 
небесным. Ими было убито много солдат и лошадей».
Он также пишет: «Английские пушки выбрасывали железные шары посредством 
огня…Они производили шум, похожий на гром, и вызывали большие потери среди 
людей и лошадей…Генуэзцы находились под постоянным обстрелом лучников и орудий. 
В конце сражения вся долина покрылась телами убитых стрелами и ядрами».
Виллани умер от чумы, свирепствовавшей во Флоренции в 1348 году, то есть был 
современником событий в Креси и писал о них, когда подробности еще не успели 
забыться. Муратори опубликовал хроники, под названием Historie Pistolesi 
Dall'anno МССС al MCCCXLVIII. В предисловии он пишет: «Автор этого труда нам 
неизвестен. Он повествует о происшедшем, в первую очередь в Тоскане, в годах с 
1300 по 1348. Нет никаких сомнений, что он жил именно в это время, и, возможно, 
та же эпидемия чумы, которая унесла Виллани и еще 80 тысяч жизней, уничтожила и 
автора этих хроник. Его история еще более подробна, чем хроники Виллани».
Муратори, несомненно, высоко ценил точность Historie Pistolesi. В этом труде 
встречается такое предложение: «Английские рыцари, взявшие с собой принца 
Уэльского и много бомбард, пошли в атаку на французов».
Рапэн также утверждает, что англичане впервые использовали пушки при Креси, при 
этом ссылаясь на Мезерея. Франсуа де Мезерей пишет: «Также следует указать на 
то, что англичане в тот памятный день имели четыре или пять артиллерийских 
орудий. Не приходится сомневаться, что это был первый случай появления на наших 
полях сражений этих устрашающих орудий».
В «Хрониках Сен-Дени» («Большие французские хроники») присутствует следующий 
отрывок: «Король и все люди, которых он собрал, отправились навстречу 
англичанам, и эти англичане выстрелили из трех пушек, в результате чего 
генуэзские лучники, находившиеся в первых рядах, показали врагу свои спины и 
покинули нас».
Таковы письменные свидетельства применения англичанами в Креси артиллерии.
В разные времена на протяжении последнего столетия на поле этого сражения 
находили небольшие пушечные ядра из железа или камня весом около полукилограмма.
 Эти находки, сами по себе не являющиеся убедительным свидетельством, вместе с 
приведенными выше цитатами, полагаю, все же доказывают, что Эдуард III в Креси 
испытал на неудачливых генуэзских лучниках эффект артиллерии и не мог не 
остаться довольным.
Вероятнее всего, в сражении участвовало не более полудюжины пушек небольшого 
калибра, которые вели огонь прямой наводкой, то есть служили в основном 
машинами для метания ядер. Их эффект был скорее психологическим, чем физическим,
 потому что в XIV веке исход сражения нередко определялся страхом перед 
неведомым и неожиданным.
Что ж, у каждого века своя Хиросима.



Глава 15
ПОРОХ И ПУШКИ

На протяжении своей долгой истории человечеству иногда приходилось испытывать 
серьезные потрясения. Одним из них стало изобретение в XIII веке пороха, 
позволившее высвободить из недр природы взрывчатую силу и вызвавшее сенсацию в 
философских кругах. Конечно, средний человек того времени не имел представления 
о широчайших возможностях, несомых этим открытием, а эксперименты 
немногочисленных алхимиков, предшествующие появлению этого чуда, не взволновали 
средневековое общество. Но все же его влияние на человеческое сообщество вообще 
и на военное искусство в частности было глубоким и впечатляющим. Появление 
пороха изменило баланс сил, повлияло на судьбы народов, раздвинуло границы 
военного дела и способствовало его превращению в науку. Следующим событием, 
соизмеримым с изобретением пороха 700 лет назад, стало высвобождение атомной и 
термоядерной энергии, имевшее место в конце Второй мировой войны. В далеком 
прошлом появилось незамысловатое взрывчатое вещество, а в наши дни с цепи 
сорвалось целое семейство чудовищ Франкенштейна, на которых и смотреть-то без 
ужаса нельзя.
Взрывчатые вещества (ВВ) классифицируются следующим образом:
инициирующие;
метательные;
бризантные.
Для метания тел – пуль и снарядов – энергию создают метательные взрывчатые 
вещества.
Взрывчатым можно назвать вещество, которое при соответствующей инициации 
способно оказать неожиданное и интенсивное воздействие на окружающую среду. 
Термин «взрыв» используется в современной фразеологии в некоторой степени 
свободно. Взрывчатое вещество или взрывается в полном смысле слова, или 
детонирует. Если возможен только первый вариант, оно относится к метательным 
взрывчатым веществам. Если же взрывчатое вещество детонирует, оно является 
членом семейства бризантных веществ и используется при минировании или для 
наполнения оболочек снарядов. Собственно взрыв есть процесс окисления, то есть 
быстрого насыщения кислородом, который берется из окружающей среды. Иными 
словами, нет принципиального различия между взрывом пороха и появлением 
ржавчины на железном гвозде. Дело только в скорости процесса. С другой стороны, 
детонация есть волновое движение порядка 4–5 тысяч метров в секунду через некую 
массу, сродни движению звуковой волны по воздуху или ударной волны по 
металлической балке. Таким образом, бризантное вещество должно содержать 
нестабильные химические группы с внутренним запасом кислорода, который может 
быть высвобожден при сотрясении. Метательные взрывчатые вещества более 
стабильные соединения, которые при условии отсутствия искр или огня являются 
относительно безопасными.
Основными свойствами метательного ВВ являются следующие:
1) легко контролируемая скорость горения;
2) отсутствие дыма и продуктов сгорания;
3) отсутствие вспышки;
4) легкое воспламенение;
5) отсутствие эрозийного эффекта в канале ствола орудия;
6) стабильность при хранении;
7) небольшой объем.
Эти характеристики являются фундаментальными, и все проблемы ранней артиллерии 
были связаны, во-первых, с неспособностью это оценить, а во-вторых, с 
невозможностью их обеспечить.
Когда два определенных вещества вступают в химическую реакцию, происходит взрыв,
 сопровождающийся высвобождением энергии; об этом неиспользованном источнике 
энергии, должно быть, ни на минуту не забывали алхимики, шепчущие свои 
магические формулы, склоняясь над пробирками. Однако пока некий средневековый 
философ в своей неустанной погоне за неведомым не наткнулся на подходящую смесь,
 мечта оставалась нереализованной. Порох был первым открытым взрывчатым 
веществом. В этом не может быть никаких сомнений – факт подтверждается 
множеством документов. Споры ведутся только вокруг авторства этого открытия. 
Полезный в самых разных областях, только он использовался в качестве 
метательного ВВ в орудиях на протяжении первых пяти веков существования 
артиллерии. Он занимал это место до появления в середине XIX столетия 
бездымного пороха.

Являясь, по сути, обычной простой смесью, это вещество стало причиной появления 
огромного количества всевозможной литературы и принесло людям великое множество 
смертей и страшные разрушения. Его происхождение – тайна, надежно скрытая 
временем; его изобретение приписывали поочередно китайцам, арабам и другим 
мусульманским народностям Востока, так же как и европейцам. Среди путаницы имен 
возможных изобретателей пороха выделяется одно – Роджера Бэкона, которого можно 
смело назвать отцом английского пороха. Китайцы и византийцы, греки, арабы и 
индусы – все они были знакомы со смесями, расходуемыми при возгорании, которые 
они более или менее успешно применяли в войнах Средневековья. Китайцы 
определенно знали селитру – основной компонент пороха. Они называли ее 
«китайским снегом» –
Chinese snow –
и использовали в начале нашей эры для изготовления фейерверков и ракет. Тем не 
менее знакомство с этим природным ресурсом не обязательно подразумевает знание 
ВВ, хотя всем перечисленным народностям в тот или иной момент приписывалась 
роль изобретателя пороха. Современные ученые считают, что все подобные горючие 
композиции являются скорее зажигательными, чем взрывчатыми смесями, а порох, 
как таковой, был изготовлен только в XIII веке. Наиболее вероятной датой его 
появления считается период 1240–1249 годов.


Роджер Бэкон был выдающейся личностью, обогнавшей свое время. Как и Леонардо да 
Винчи, он был интеллектуальным гигантом, по иронии судьбы родившимся в век 
мракобесия. Он появился на свет в зажиточной семье в Ильчестере, Сомерсетшир, в 
1214 году. Учился Бэкон в Оксфорде у Гроссетеста, там же получил степень 
магистра, в 1233 году принял монашество, а через год или два после этого 
поступил в Парижский университет. В те времена Париж был центром научной мысли, 
и способности Бэкона в физике, математике и алхимии снискали ему прозвище 
«доктор Мирабилис»
[17]
. Он вернулся в Англию и в 1250 году в Оксфорде вступил в орден францисканцев. 
Но только его лекции вызвали такую бурю негодования среди завистливых и 
невежественных «братьев», что в 1257 году Бонавентура, генерал ордена, отправил 
его на десять лет под надзор ордена в Париж.

Папа Климент IV, которому понравилась эрудиция ученого монаха, поручил ему 
подготовить монографию о господствующих направлениях науки, что тот 
незамедлительно выполнил. В результате вмешательства папы Бэкон обрел свободу и 
в 1268 году снова вернулся в Оксфорд. Через десять лет он опять попал в тюрьму 
единственно за то, что его взгляды отличались от общепринятых. Его освобождение 
под разными предлогами откладывалось до 1292 года. Бэкон умер в Оксфорде в 1294 
году.
Наиболее важной из работ Бэкона о порохе является «Эпистола» (Epistlae de 
Secretis Operibus artis et Naturae et Nullitate Magiae), посвященная парижскому 
епископу Гильому Овернскому, умершему в 1249 году. Если посвящение считать 
доказанным, значит, автор был знаком с порохом до этой даты. Первоначальный 
текст, скорее всего, утрачен навсегда, но существует две частичных копии 
манускрипта, одна находится в библиотеке Бодлея, другая – в Британском музее. 
Основная тема рассуждений автора – нападки на магию. В первых главах автор 
приводит аргументы, по его мнению доказывающие, что наука может создать больше 
чудес, чем черная магия. Это научная диссертация достаточно высокого, учитывая 
время, уровня. В конце Бэкон пишет о том, что он, несомненно, считает самой 
чудесной из всех истин, но – или из соображений личной безопасности, или чтобы 
скрыть опасные знания от невежд – он прибег к шифру, который поставил в тупик 
весь ученый мир, и только английский военный историк подполковник Хайм 
(1840–1929) в конце концов нашел ключ и доказал, что кажущееся нагромождение 
явной чепухи на самом деле является не чем иным, как маскировкой рецепта Бэкона 
для приготовления пороха и для описания его разрушительных свойств.
Порох – смесь селитры, угля и серы. Пропорции отдельных компонентов время от 
времени менялись. В самом начале они смешивались на глаз – количество каждого 
зависело только от фантазии изготовителя. Такая небрежность в то время, когда 
науке баллистике еще только предстояло появиться на свет, да и то в далеком 
будущем, вполне понятна. Главным критерием качества пороха в дни его 
младенчества являлась готовность взорваться при возгорании. Пока этот эффект 
гарантировался, изготовители и артиллеристы были удовлетворены, независимо от 
последствий. Роджер Бэкон предложил следующий рецепт: селитра – 41,2 процента, 
уголь – 29,4 процента, сера – 29,4 процента. Сегодня английский ружейный порох 
состоит из 75 процентов селитры, 15 процентов угля и 10 процентов серы. Эти 
пропорции были установлены в 1781 году Ричардом Уотсоном – доктором богословия 
и членом королевского общества – и выдерживаются до сих пор.
Самый ранний тип пороха, называемый дымным, состоял из отделяющихся друг от 
друга частиц. Его главным недостатком была способность абсорбировать влагу – 
благодаря гигроскопичности селитры. Другими недостатками были способность 
разделяться на составляющие при транспортировке, большое количество остатков 
после выстрела, необходимость в высшей степени тщательной набивки, свойство 
производить много взрывчатой пыли.
Применялись разные приемы для устранения этих недостатков. Уильям Боурн в 1578 
году в труде «Искусство ведения огня из больших артиллерийских орудий» (Arte of 
Shooting in Great Ordnance) предостерегал: «Если порох набит слишком сильно и 
пыж тоже, пройдет много времени, прежде чем пушка выстрелит…Если порох слишком 
свободен… ядро уйдет от цели. Поставьте головку прибойника ближе, но бейте не 
очень сильно».

Первые изготовители пороха добавляли камфару, нашатырь и растворенную в спирте 
смолу, чтобы предотвратить разделение. Изданный в XIV веке Германский кодекс (
Codex Germanicus
) рекомендовал: «Если вы хотите сделать хороший порох, возьмите 4 фунта селитры,
 1 фунт серы и 1 фунт угля, 1 унцию сальпатрики, 1 унцию нашатыря и
1
/
12
часть камфары. Все следует растолочь, добавить винный спирт и перемешать в нем, 
затем высушить на солнце. У вас получится очень мощный порох, 1 фунт которого 
заменит 3 фунта обычного. Он также хорошо хранится и со временем становится 
только лучше. Когда нет камфары, он сыпется и легко портится. Камфара уплотняет 
порох, усиливает и ускоряет его действие при добавлении».

Сальпатрика – смесь селитры, камфары и нашатыря, растворенная в винном спирте,
 – изготавливалась путем выскабливания сосуда после выпаривания жидкости. 
Считалось, что она дает больше «силы», обеспечивая доступ «воздуха».
Самым большим недостатком первых видов пороха было их свойство абсорбировать 
влагу. Часто, когда требовался порох, оказывалось, что он влажный и непригодный 
к употреблению. Это было серьезной проблемой, поскольку в результате в самый 
неподходящий момент можно было остаться без оружия. Приходилось прибегать к 
периодической просушке. Другой метод – хранить порох в вощеных полотняных 
мешках. Так поступали в Шотландии в 1459 году. Чтобы предотвратить расслоение и 
минимизировать риск преждевременного взрыва из-за опасной пыли, ингредиенты 
часто перевозились отдельно и смешивались уже на месте, когда возникала 
необходимость. Чтобы предотвратить загрязнение, Питер Уайтхорн рекомендовал 
заряды для определенных пушек содержать в «мешках из ткани или бумаги» – это 
были первые предки патронов. Одним словом, видно, что младенческие проблемы 
новорожденной артиллерии были серьезными, а для их устранения применялись 
случайные средства. Научные методы решения проблемы появились только в XVIII 
веке. Все применяемые время от времени «лекарства» были не более чем полумерами,
 призванными хотя бы временно ликвидировать недостатки дымного пороха.
Изготовители пороха видели решение в применении зернистого пороха, но его 
нельзя было использовать для пушек, пока оружейники не начнут отливать 
достаточно прочные пушки, способные выдержать дополнительное давление, которое 
вызывал новый вид пороха. Зернистый порох, состоящий из отдельных гранул, был 
известен с XV века. Его впервые использовали в Нюрнберге в 1450 году. Правда, 
большая мощность и запредельная цена стали преградой для его использования в 
первых артиллерийских орудиях, хотя в стрелковом оружии его применяли в Англии 
еще до 1560 года. Как сказано в манускрипте Ричарда Райта, датированном 1563 
годом, до середины XVI века в этой стране его применение следует рассматривать 
только в связи с ружьями.
Зернистый порох имел следующие преимущества перед дымным:
1) значительно меньше впитывал влагу;
2) после сгорания оставалось намного меньше остатков;
3) не слоился при перевозке;
4) требовал менее осторожной набивки;
5) благодаря размеру зерен и, следовательно, большей площади поверхности и 
большим промежуткам между зернами и наличию воздуха между ними он сгорал так 
быстро, что почти не давал дыма. Его мощность была на 33,3 процента больше, чем 
у дымного пороха;
6) производил намного меньше пыли.
Сравнительная сила дымного, бездымного и современного пороха может быть 
выражена следующим соотношением: 57:75:100.

Кто явился изобретателем пушки? На этот вопрос, вероятно, никогда не будет 
получен точный ответ. Ее первое появление описано туманно и неясно, как всегда 
происходило с писателями, когда они пытались изобразить явление, им непонятное. 
Их язык слишком неточен, а выражения столь загадочны, что часто представляется 
совершенно невозможным догадаться, что именно они хотят сказать. Пушка была 
предметом, находящимся за пределами их познаний, посему их неточность вполне 
извинительна – ведь они и представить себе не могли другого оружия, кроме 
военной машины и зажигательных смесей. И действительно, пушке пришлось 
дожидаться, пока во всех человеческих языках появятся новые слова, способные 
описать ее характеристики, а пока этого не произошло, невозможно было обойтись 
без неясностей и путаницы. Можно предположить, что пушку никогда не изобретали 
в строгом смысле этого слова. Она появилась в Европе в результате долгой череды 
опытов, проводимых средневековыми алхимиками. Взрывчатка, в противоположность 
зажигательным смесям, довольно долго эволюционировала, и можно предположить, 
что некий авантюрист, производя очередную серию опытов, случайно получил взрыв, 
вытолкнувший нечто из какого-либо сосуда. Любопытство – чувство вечное. Оно 
существовало в XIV веке – продолжает существовать и сегодня. Вслед за идеей 
последовали длительные эксперименты, и появилась новинка.
Нет никаких свидетельств, указывающих на то, что родиной пушки является Восток.
Начиная с XV века и до относительно недавнего времени изобретение пушки 
приписывали францисканскому монаху Бертольду Шварцу из Фрейбурга-в-Брейсгау. Об 
этой таинственной личности известно немногое, ученые спорят даже по поводу 
предполагаемых дат его рождения и смерти. Судя по старым летописям, Шварц не 
является его именем – ни светским, ни монашеским. В ранних документах его часто 
именовали «Бертольд черный» или «Черный Бертольд». Несомненно, это было 
прозвище, поскольку монах считался чернокнижником. Иными словами, он был 
алхимиком. Утверждают, что его настоящее имя – Константин Анклитцен. 
Предположительно, умер он в венецианской тюрьме в 1384 году. Документ 
Елизаветинской эпохи приписывает ему открытие детонирующего вещества и далее 
повествует, как случайный взрыв в процессе очередного опыта натолкнул алхимика 
на идею заключить силу взрыва в трубу со снарядом. Сегодня уже не считают, что 
именно Бертольд Шварц изобрел порох. Но подполковник Хайм и Роберт К. Клефан в 
свое время в это верили, и первый в своем «Происхождении артиллерии» склоняется 
к мысли, что немецкий монах примерно в 1313 году построил первую пушку. Второй 
же в книге «Ранняя артиллерия в Европе» пишет, что предположения некоторых 
авторов о том, что работы францисканского монаха в конечном счете привели к 
появлению миномета, вполне могли быть не лишенными основания.

Считается, что подтверждение факта изобретения Черным Бертольдом пушки 
содержится в муниципальной книге города Гента – De Memorial Boek Stat Gent. В 
ней после перечисления списка муниципальных чиновников за 1313 год содержится 
следующее уведомление: «В этом году использование
bussen
[18]
было впервые открыто монахом в Германии». В 1840 году муниципальные книги были 
тщательно изучены бельгийским антикварием П.А. Ленцем, который определил, что
bussen
были, во всяком случае в Средневековье, трубками, наполненными зажигательным 
составом, которые раскидывались среди вражеских войск. Поскольку таковые были 
известны задолго до упомянутой даты, оставалось предположить, что слово 
использовалось в альтернативном смысле – пушка, ружье (
buchse –
охотничье ружье). Вот только сам источник – муниципальная книга – 
представляется весьма подозрительным. Существует несколько ее копий, и, когда 
сэр Чарльз Оман в 1923 году исследовал архивы Гента, он обнаружил, что 
соответствующая запись внесена только в последние издания. В первых изданиях 
была только заметка на полях, сделанная неизвестной рукой, вероятнее всего в 
XVI веке. Он также заметил, что в самых ранних изданиях, в которых можно было 
найти эту запись, она была вставлена позже. Запись была сделана не в 1313, а в 
1393 году. Отсюда можно сделать вывод, что в ранних изданиях, благодаря 
небрежности неизвестного переписчика, появилась дата МСССХIII вместо МСССХСIII, 
тем самым поставив под сомнение достоверность записи. Ведь орудия были известны 
задолго до последней даты. Я употребил слово «небрежность», хотя ошибка могла 
быть и намеренной. Нельзя исключить, что некий немецкий переписчик захотел тем 
самым повысить престиж своей страны.

Таким образом, авторство Черного Бертольда представляется весьма сомнительным, 
а следовательно, взгляды Клефана и Хайма – ошибочными. Впоследствии первый в 
своей работе «Артиллерия XIV и XV столетий» полностью изменил свои взгляды, 
придя к выводу, что Шварц был вымышленной фигурой, навязанной потомкам 
немецкими чиновниками далекого прошлого с единственной целью – приписать 
авторство изобретения пороха и пушек своей стране.
Бертольда Шварца последовательно называли греком, датчанином, ютландцем, 
жителем Брансуика, Уэльса и Кельна. Эта быстро меняющая местожительство 
личность, если она вообще когда-то ступала по этой земле, может с таким же 
успехом считаться ранним воплощением образа графа Сен-Жермена.
Хотя его портрет есть в сборнике «Портреты и жизни замечательных людей», 
опубликованном в Париже в 1584 году, а в его честь во Фрейбурге поставлен 
памятник, остаются сомнения в том, что сей монах-алхимик существовал в 
действительности. Феликс Хеммерлин из Цюриха (1389–1464) и другие летописцы 
подробно освещали его деяния, но сведения о его рождении и смерти всякий раз 
при критическом анализе оказываются недостоверными. Как и Христиан Розенкрейц, 
он является антропоморфическим историческим миражем. Вертело отрицал его 
существование, так же как и Кохлер, а Р.Дж. Партингтон прямо заявил, что этот 
мистический философ есть не что иное, как воображаемая фигура. Он пишет: 
«Черный Бертольд – фигура легендарная, такая же, как Робин Гуд (или, к примеру, 
монах Тук). Он был создан только для того, чтобы создателем пороха и артиллерии 
считалась Германия. Для фрейбургского памятника, а тем более для указанной на 
нем даты – 1353 год нет никаких исторических оснований».
Оставив в покое призрак брата Шварца и запись 1313 года в книге Гента, давайте 
обратимся к другому событию – нападению на Мец в 1324 году, во время которого, 
как утверждают многие авторы, применялись пушки. В этой осаде защитники города 
использовали кулеврины, арбалеты и другие приспособления, а Уильям де Верей 
прибыл на берега Мозеля на барже с серпентинами и другими орудиями. Поскольку 
слов «серпентина» и «кулеврина» в те дни еще не существовало, доктор Партингтон 
делает вполне обоснованный вывод, что документы, содержащие эти свидетельства, 
также являются фальшивкой. Хроники Петера из Дуйсберга, дающие подробнейшую 
информацию о войнах против Пруссии в 1231–1326 годах, включая захваты замков, 
не упоминают о пушках, а в продолжении этих хроник (1326–1410) есть только одно 
упоминание о бомбарде.
Таким образом, любая ссылка на артиллерию в период до 1326 года является или 
намеренной фальсификацией, или ошибкой историка, неспособного отличить пушку от 
военной машины.
Таким образом, вопрос «Когда впервые появились пушки?» так и не решен. Точно 
известно лишь то, что первое изображение пушки является английским, а первое 
достоверное упоминание об этом оружии содержится в итальянском документе. 
Немецкая литература несколько отстает, несмотря на усилия многих тевтонских 
писателей доказать, что Германия является родиной не только пороха и пушек, но 
и других ничуть не менее «приятных» орудий войны.
Первое изображение орудия в Англии содержится в манускрипте Уолтера де 
Миллемета, датированном 1326 годом и подаренном оксфордской церкви в 1707 году 
Уильямом Карпендером из Стантона. Этот трактат касается обязанностей королей. 
Автор являлся пребендарием университетской церкви в Корнуолле и капелланом 
Эдуарда III. К сожалению, в тексте нет ссылки на изображенное оружие. Почему 
так – представляется не вполне понятным. Проповеди, несомненно, были 
подготовлены капелланом для своего короля, и, поскольку последний являлся 
храбрым солдатом, мастерски владел оружием и был настоящим лидером на поле 
сражения, изображение могло быть включено из уважения к нему.

Орудие, изображенное в манускрипте Миллемета, имеющее форму индийской дубинки 
или бутылки кьянти, могло быть сделано из кожи, железа или бронзы; для создания 
примитивных пушек использовались все три материала. Такую протопушку англичане 
называли
gonno,
итальянцы –
vaso
или
chioppo,
французы
– pot-de-per,
а латинские писатели –
sclopus.
Она стоит на «четвероногой» опоре. Артиллерист, одетый в бацинет, сюрко с 
рукавами длиной до колен поверх кольчужного хауберка, айлетты с изображением 
льва или дракона, держит в руках запальный стержень. Пушка стреляет стрелами, 
кворрелами, болтами – металлическими стержнями с острыми наконечниками и 
оперением из меди. На иллюстрации очень точно переданы краски. Орудие, 
наконечник и оперение снаряда позолоченные, как и шлем артиллериста. Верхняя 
часть опоры белая, а все четыре ноги – зеленые. Цвет лица артиллериста темный, 
черты четкие. Видимо, он неевропеец – предположительно, араб. Айлетты красные, 
как и запальное отверстие на орудии. Сюрко зеленого цвета, запальный стержень 
белый. Фон сцены – голубой с белыми пятнами. Придавалось ли какое-то значение 
цветам, или у художника был ограниченный набор красок, которые он использовал 
по своему усмотрению, – сказать невозможно. Тот факт, что наконечник и оперение 
стрелы и само орудие позолочены, подразумевает, что оно сделано из меди, а не 
из кожи или железа. Древко стрелы, несомненно, железное. Показано, как снаряд 
покидает дуло, – видимо, артиллерист поджег запал. Создается впечатление, что 
он движется поперек отверстия, а не через него. Вероятно, это из-за отсутствия 
перспективы. Если считать, что изображение выполнено в масштабе и артиллерист 
нормального роста, орудие имеет высоту около 76 сантиметров, а снаряд такую же 
длину. В любом случае наконечник стрелы высовывается при зарядке из дула.

Первое упоминание о пушках мы находим в итальянском документе 1326 года. Декрет,
 изданный флорентийским Советом 11 февраля того же года, назначал приоров, 
гонфалоньеров и двенадцать знатных людей, чтобы назвать двух чиновников, 
которым предстояло обеспечить производство железных пуль и металлических пушек 
для защиты замков и деревень, принадлежавших республике. В других документах 
того же года говорится об уплате Ринальдо ди Вилламанья, мастеру бомбард, 
определенных сумм за изготовление железных ядер и приготовление пороха.
Таким образом, год 1326 возвестил о рождении артиллерии, правда, пока еще она 
пребывала в зачаточном состоянии – в форме гротескного, больше похожего на вазу,
 чем на пушку, предмета. Жизнь примитивного прототипа современной пушки 
оказалась недолгой. Сомнительно, что нечто похожее производилось после 1350 
года. Ведь это было неудовлетворительное, очень неточное, опасное и бесполезное 
оружие, к тому же весьма холодно принятое солдатами, предпочитавшими более 
привычные военные машины. «Ваза» была для ее преемников примерно тем же, что 
контактная пружина для термоэлектронного клапана в радиопередаче.

Первые пушки из кованого железа, сменившие «вазы» (они же «горшки»), назывались 
бомбардами. Название произошло от слова
bombas,
означающего громкий жужжащий звук. Первоначально они были низкими и широкими, 
но позднее изменили форму.

Их изготавливали следующим образом: железные полосы оборачивали вокруг 
сердечника, через который проходил ряд колец, раскаленных добела. При 
охлаждении кольца сжимались, плотно стягивая вместе железные полосы. Обычно в 
одном или двух кольцах делали «глазки» для колец, которые использовались вместе 
с пеньковой веревкой, чтобы привязать пушку к примитивной опоре. Каморная часть 
в форме кувшина с коротким узким горлышком была съемной, ее конусообразный 
конец подходил к казеннику. Дело в том, что оружейники тех дней не умели 
изготавливать ствол без применения сердечника, следовательно, он должен был 
оставаться открытым с обеих сторон. Камора, содержащая заряд, держалась на 
месте с помощью клина в специальной расширяющейся части.
Вопреки распространенному мнению, первые пушки XIV века заряжались с казенной 
части. Поэтому есть все основания утверждать, что орудия, заряжающиеся с 
казенной части, появились еще до 1350 года. Должно было пройти пять сотен лет, 
прежде чем артиллерия, заряжающаяся с казенной части в том смысле, в каком мы 
понимаем это сегодня, стала реальностью. Миновало еще тридцать лет, и 
современные орудия, заряжающиеся с казенной части, получили повсеместное 
распространение.
Преимущества, которые давало заряжение с казенной части, должны были являться 
очевидными для ранних артиллеристов, которые одновременно являлись 
ремесленниками, изготовившими пушку. Поэтому с самого начала литейщики 
осуществляли эту идею на практике. Однако, как это часто случается, 
человеческое воображение и изобретательность обогнали его возможность 
производить, и именно это обстоятельство отсрочило развитие оружия, 
заряжающегося с казенной части. Как и многим другим средневековым проектам, 
этому для достижения своего зенита потребовалась половина тысячелетия.
Ранние изготовители пушек не могли избежать эффекта обтюрации, то есть 
предотвратить выход газов из тыловой части пушки. Такой выход из каморы должен 
был быть не только весьма значительным, но и изменяющимся от выстрела к 
выстрелу. И первые пушки были не только опасными, но и в высшей степени 
неточными. Вряд ли стоит удивляться, что пушки, появившись впервые, были 
встречены армиями Европы без энтузиазма. Даже штатский ремесленник, который 
делал и обслуживал эти адские машины, читал шепотом молитву и поручал свою душу 
Богу, прежде чем брал в руку запальный стержень, чтобы в первый раз поджечь 
заряд. В более поздних моделях пушек из кованого железа камора, хотя и ковалась 
отдельно, была твердо прикреплена к стволу, вероятно сваркой. Таким образом 
достигалась некая видимость обтюрации. Вообще-то говоря, обтюрация в XIV веке 
была terra incognita, и так продолжалось до начала Викторианской эпохи.
Литье, сменившее процесс изготовления на сердечнике, не создало новых проблем 
для изготовителей пушек, им пришлось только приспособить принципы, применяемые 
при литье колоколов, к новым задачам. И действительно, именно изготовители 
церковных колоколов часто становились производителями пушек, поскольку работа в 
принципе была идентичной. Сам процесс не был сложным. Сначала делали форму из 
глины, смешанной с некоторыми дополнительными ингредиентами. Внутренние размеры 
формы соответствовали внешним размерам отливаемой пушки. В форму вставлялся 
цилиндрический сердечник из того же материала, усиленный железным бруском, 
такой формы и размеров, чтобы соответствовать внутренним размерам ствола. Далее 
в форму заливался расплавленный металл и оставался в ней до охлаждения и 
затвердевания. Когда металл остывал, форму и сердечник разбивали и доставали 
отливку. Далее растачивали отверстия и шлифовали поверхности. Такой способ 
литья сделал необходимостью заряжение с дула.
В те времена еще не было понятия о стандартизации, и дизайн каждой пушки 
являлся плодом фантазии ее изготовителя. Конечно, существовали математические 
расчеты, которым должны были отвечать размеры и типы артиллерийских орудий. 
Например, каким бы ни было ядро – каменным или металлическим, существовала 
определенная связь между его весом и диаметром и калибром пушки. Так, например, 
сакер должен был иметь очень похожие каналы ствола и стрелять практически 
идентичными круглыми ядрами во всех странах. Но внутри определенных границ 
каждый ремесленник мог проявлять фантазию, а уж когда дело доходило до 
украшений, она оказывалась воистину безграничной. Артиллерия имеет 
универсальное применение, посему должна соответствовать определенному типу и 
отдельные пушки должны быть в большей или меньшей степени похожими друг на 
друга. Конечно, не обходилось без пушек-уродцев, отлитых для удовлетворения 
каприза какого-нибудь местного царька.

Первое упоминание о пушках в Англии мы находим в городских архивах Лондона. В 
записи сказано, что в зале Гилдхолла находится шесть инструментов из латуни, 
обычно называемых
gonnes,
и пять
roleres
для них. Также там находились шары из свинца для этих инструментов, весившие 
2110 килограммов, и 14,5 килограмма пороха для них же. Это оружие, несомненно, 
является теми самыми
gunnae,
о которых упоминал Чемберлен, произведенными в 1339 году. Из приведенного 
отрывка ясно, что они были сделаны из латуни, стреляли свинцовыми шарами и 
передвигались на роликах. Использование в оригинале слова
vocitata,
что означает «обычно называемый», свидетельствует о том, что к 1339 году пушки 
уже были сравнительно хорошо известны. Именно эти орудия, а также спрингалды, 
кворрелы и т. д. были подготовлены городскими властями против ожидаемого 
вторжения французов.

Судя по документальным свидетельствам, первые пушечные снаряды были оперенными 
стрелами или кворрелами, другими словами, снарядами, аналогичными используемым 
метательными машинами – баллистами. За ними последовали каменные ядра для 
больших пушек и бомбард и свинцовые шарики для пушек мелкого калибра. Железное 
ядро в XIV веке появлялось только периодически. Однако круглые ядра не 
вытеснили стрелы с оперением, и последние оставались частью экипировки вплоть 
до начала правления Елизаветы I.
Вероятно, следует еще раз подчеркнуть, что артиллерист XIV века был не солдатом,
 а гражданским ремесленником, изготовившим пушку и обслуживающим ее в действии. 
Обычный пехотинец того времени был не способен оценить простейшие технические 
детали, а таинства артиллерийского искусства были выше его понимания. К концу 
века стали заметны первые осторожные шаги по направлению к стандартизации. 
Пушки все еще производили «как бог на душу положит», согласно вкусам отдельных 
ремесленников, однако уже начала вырисовываться некая общая модель. 
Существовала тенденция делать более крупные орудия, хотя и небольшие пушки 
отливались при наличии заказа. Эта тенденция стала прямым следствием состояния 
военной мысли того времени, считавшей осаду величайшим подарком, дарованным 
талантливому командиру, а взятие городов более важным, чем поражение армий 
противника в поле. Дух сформировавшейся военной машины все еще затмевал саму 
идею артиллерии, ограничивал ее возможности и сдерживал развитие. Учитывая 
такое наследие прошлого, представлялось вполне естественным направить усилия 
ранней артиллерии в упомянутое русло. Когда устраивались мобильные сражения, 
орудия иногда играли незначительную роль, но в основном они использовались для 
беспорядочного метания снарядов в противника – как военные машины. Возможность 
их тактического использования не приходила в голову командирам того времени. На 
практике пушка всегда занимала подчиненное положение рядом с лучником и его 
луком, а непосредственная схватка оставалась делом конницы и пехоты. 
Мобильность, как дополнительное свойство артиллерии, была делом будущего, и 
орудия, участвовавшие в полевых операциях, были чрезвычайно неповоротливыми и 
медлительными в движении, что существенно ограничивало возможности их 
использования в поле. Средства транспортировки всегда отставали в развитии от 
самого оружия. Пока не были усовершенствованы первые, второе не имело 
возможности реализовать себя в полной мере. Отсюда ясно, почему опыт и смекалка 
изготовителей пушек ограничивались производством гигантских орудий для осадных 
операций – причем их применяли как осажденные, так и осаждающие. Средневековый 
ремесленник являлся бизнесменом и старался выпускать товар, имеющий спрос на 
рынке.
Появление артиллерии на мировой сцене внесло новый фактор в искусство войны и 
сделало доступными для полевых командиров новые формы нападения и защиты. Это 
событие в конце концов изменило весь ход сражения. Это было блестящее 
изобретение XIV века. Вначале появление артиллерии вызвало немного изменений на 
военной сцене, разве что она привлекала внимание своей новизной, шумом и дымом, 
поскольку период созревания был длительным, и развитие шло медленно. Можно 
сказать, что артиллерия страдала от «неизбежности постепенности». Поэтому в 
первые годы пушки не заняли подобающего им места в арсенале военных. Более того,
 их часто считали помехой, а не помощью в достижении победы, и в первое время 
их ценность определялась только способностью терроризировать суеверные умы, 
поскольку их эффективность была ниже, чем у военных машин. Двумя столетиями 
позже – в 1580 году – Монтень писал: «Помимо оглушительного грохота, к которому 
нам предстоит привыкнуть, я полагаю, это совершенно неэффективное оружие, и 
надеюсь, что рано или поздно мы от него откажемся».
На артиллерию чаще всего смотрели как на помеху: она была неповоротливой, 
слишком тяжелой для транспортировки, и, когда намечалось серьезное сражение, ее 
предпочитали оставлять позади. Вероятно, уместна аналогия, проведенная между 
артиллерией и военными машинами, механизацией и лошадью. Надвигалось нечто 
неведомое, злобное, угрожающее рыцарству и зрелищности сражений, следовательно, 
от этого следует держаться подальше. Такое отношение до некоторой степени 
поощрялось европейцами, жившими в век, когда стратегия и тактика определяют 
оружие, а не наоборот, как в наши дни. Помимо того, что примитивная пушка вовсе 
не была мощным смертоносным орудием, она была опасна для собственного 
орудийного расчета. Как уже отмечалось, первоначальный успех являлся чисто 
психологическим, потому что ущерб, который могла нанести пушка, был намного 
меньшим, чем при действиях баллисты или катапульты. Необходимо понимать, что 
пушка далекого прошлого была совершенно не похожа на свою современную 
родственницу. Это была довольно уродливая конструкция, маломощная, ненадежная и 
опасная, причем не так для врагов, как для своих же артиллеристов. Она так же 
похожа на современную пушку, как гомункулус на атлета. Это пародия на настоящее 
орудие, пародия, пришедшая из научных глубин.

Невозможно провести четкую прямую линию между небольшим личным оружием, 
работающим на том же принципе, позже названным стрелковым оружием, и пушкой XIV 
века. В современных записях обычно использовалась одна и та же номенклатура, 
чтобы определить оба класса огнестрельного оружия: некоторые пушки были 
настолько малы, что выстрел можно было произвести с плеча. Ружье XIV века, по 
сути, являлось миниатюрной пушкой. Поэтому различие между ручным оружием и 
маленькой пушкой в ранней европейской литературе не является отчетливым. Оба 
произошли от одного предка – примитивной пушки, и прошло еще два столетия, 
прежде чем ружье как личное оружие наконец вышло из тени. Вплоть до XVI века 
его считали разновидностью легкой артиллерии, некой ручной пушкой, которую 
обслуживает один или два человека – в зависимости от обстоятельств. Посему, 
встречая упоминание о
hangonne,
следует помнить, что этот термин не обязательно имеет значение, которое мы по 
привычке в него вкладываем. И текст часто приобретает двусмысленность, особенно 
это касается Англии, где длинный лук оставался во главе угла до прихода к 
власти королевы Елизаветы I. Вероятно, по этой причине многие писатели 
приписывают появлению настоящего ручного огнестрельного оружия более раннюю 
дату, чем определяется фактами. Например, в контракте, как утверждалось, 
составленном между Джоном Старингом и Хельмингом Легетом (позже его сочли 
подделкой), упоминается слово
sclopus.
Относится ли оно к настоящим ружьям? Латинское слово
sclopus
(
scopetus, scoptum
) в Италии 1331 года использовалось для обозначения маленькой бомбарды, 
обслуживаемой одним человеком. Такое оружие использовалось жителями Болоньи в 
1360 году при нападении на Касалечио. И снова возникает тот же самый вопрос: 
речь идет о легкой артиллерии или же о личном оружии пехотинца? В архивах 
Перуджи за 1364 год есть запись, согласно которой там изготовлялось в год 500
bombards.
Не правда ли, удивительное количество, если учесть то время? Или это ручные 
ружья? Слова имеют обыкновение с течением времени изменять свое значение. В 
одном из документов имеется запись о том, как некто Николас Хунтерком с отрядом 
из сорока человек, вооруженных большим количеством всевозможного оружия, напал 
на здание аббатства. Мистер Джон Хевитт замечает по этому поводу, что, когда 
некая банда неожиданно нападает на особняк аббатства, вряд ли в ее распоряжении 
имеется что-либо другое, кроме ружей. Возможно, он прав, но ничего в тексте на 
это не указывает, и нападающие вполне могли обзавестись парой легких пушек, 
чтобы обеспечить успех предприятия.

Первое достоверное упоминание о ружье в Англии, а если верить профессору Т.Ф. 
Тауту, оно же является первым письменным упоминанием о ручном оружии в Европе, 
датируется 7 ноября 1388 года. В документе сказано: «И для вышеупомянутого 
Джона рукой шерифа Нортумберлендского дана одна большая пушка, названная 
орудием, три маленькие пушки, названные ружьями, одна бронзовая форма для 
отливки ядер».
Это запись из архива Рэналфа де Хаттона, хранителя Королевского арсенала в 
1382–1396 годах.
Хотя пушки стали преемниками военных машин, их родство прямым не является. 
Принципы действия пушек и любых военных машин в корне различаются. Движущая 
сила, создаваемая пушкой, зависит от расширения газа, вызванного сгоранием 
некоего взрывчатого вещества, и не зависит от гравитационных и торсионных сил. 
Это своего рода временно закрытый сосуд, одна стенка которого слабее остальных 
и поддается давлению. Таким образом, орудие и его заряд составляют единую 
систему. Один ее компонент не может функционировать без другого. Идея пушки не 
нашла бы применения, не будь открыт порох.
Цель артиллерии – нанести наибольший урон врагу в кратчайший промежуток времени,
 и она достигается с успехом, прямо пропорциональным качеству стрельбы и 
удобству расположения батареи. Можно выразиться иначе: артиллерия должна 
обрушить максимальную огневую мощь на свою цель с минимальной задержкой.

Для средневекового артиллериста этот трюизм был бы бессмысленным. Даже если бы 
нечто подобное пришло в голову одному-двум наиболее просвещенным последователям 
святой Барбары
[19]
, его все равно не представлялось возможным претворить в жизнь. Воображение и 
предвидение – это одно, а достижение – совсем другое. Шум, дым и все 
характерные черты гранд-парада – таково представление наших предков об огневой 
мощи. По их мнению, чем великолепнее зрелище, чем лучше результат. Играть в 
супермена – было пределом мечтаний артиллериста прошлого. А почему бы и нет? 
Разве он не важный человек, поставленный особняком и выше всех своих товарищей 
на поле боя? Нельзя забывать, что даже в XVI веке артиллерийское ремесло 
считалось граничащим с чудом. Видимо, этим объясняется тот факт, что 
артиллеристы – самые большие богохульники в среде военных. Те, кто имел дело с 
дьявольскими веществами, воспринимались как приспешники Сатаны. Хотя более 
вероятно, что артиллеристы считали себя элитным корпусом и потому были менее 
дисциплинированными, чем пехотинцы. Корифеи английской литературы Эдмунд 
Спенсер и Уильям Шекспир оба писали о благоговейном страхе, вызываемом грохотом 
бомбард, не оставляя сомнений в их ужасающем эффекте. Таблицы стрельбы в те 
времена еще не были известны – их пока еще было невозможно составить. Но даже 
если бы некий средневековый артиллерист обладал знаниями о тактическом 
использовании артиллерии, он не мог бы применить их на практике. Ведь метод 
стрельбы был основан на случайности. Каждый артиллерист был капитаном своего 
корабля, который был его гордостью, и действовал изолированно от других. Не 
существовало даже понятия о корпоративных действиях, об использовании орудий в 
команде или в сотрудничестве с пехотой или кавалерией. Массового применения 
артиллерии под командованием одного независимого человека не было, да и не 
могло быть.

Артиллерийская тактика начала появляться только во второй половине XVII века. 
Тому было две причины: тактика окружения и неподходящее оборудование. Первая, 
владевшая военной мыслью на протяжении почти двух тысячелетий, может быть 
описана как пережиток эры военных машин. Искусство осады, возродившееся в 
Византии после падения Рима, распространилось в цивилизованные части 
континентальной Европы и на Ближний Восток. Это объясняет, почему военная 
машина и ее особая роль продолжали существовать в Европе и почему там строились 
окруженные стенами города. В Англии этого не было. После ухода римлян в 436 
году все следы военных машин исчезли. Поскольку саксонцы и датчане не были 
знакомы с этим грозным инструментом разрушения, их завоевания на острове не 
нарушали статус-кво. Это оружие вновь появилось в Англии благодаря норманнам, а 
с ним и укрепленные замки. Оборона основывалась на непреодолимости 
фортификационных сооружений, а не на мерах личной безопасности. В средневековых 
замках защитнику, спрятавшемуся за укреплениями, мало что угрожало. Если он все 
же получал ранение стрелой, камнем или болтом, то только по собственной 
неосторожности или благодаря невезению. Его самыми страшными противниками были 
голод и болезни, пережив которые он мог считать себя счастливым. С другой 
стороны, если замок сдавался, вот тогда начинались настоящие несчастья. Чтобы 
добиться своей цели, нападающий прибегал к использованию более мощных машин. 
Реакцией на это стало укрепление существующих фортификационных сооружений и 
строительство более мощных замков и укреплений. Столкнувшись с проблемой 
подавления таких центров сопротивления, командир нападающих стал использовать 
пушки, так же как когда-то его далекий предшественник приступил к использованию 
военных машин. Задача, по сути, была той же, изменились только средства 
переброски снарядов. Поэтому можно понять, почему тактика окружения так долго 
удерживала позиции и замедляла развитие пушек в течение первых трех столетий их 
существования.
Пригодность оборудования зависит главным образом от перевозки орудия. Пока не 
были усовершенствованы средства транспортировки и дороги не стали линиями связи,
 а не непролазными болотами (а для достижения некоторого прогресса в этой 
области потребовалось добрых три сотни лет), мобильность – необходимое условие 
успешного использования артиллерии в поле – ожидала своего часа. Первым 
человеком в Европе, по достоинству оценившим роль артиллерии в войне, был швед 
Густав Адольф. Он не только сделал шведскую армию более современной и 
просвещенной, но также понял, что мобильность – первоочередной фактор в 
эффективности артиллерии. В его время артиллерия, разделенная на осадную и 
полевую, была в высшей степени громоздкой и неуклюжей. Даже почти двухметровое 
полевое орудие весило полтонны и было установлено на тяжелый и неповоротливый 
лафет. Ею невозможно было пользоваться, не потратив много времени, усилий и 
терпения – то есть именно того, чего в горячке боя всегда не хватает. Густав 
Адольф, наделенный знаниями и чутьем, намного обогнал свое время, во всяком 
случае во всем, что касалось производства артиллерийских орудий. Его 
четырехфунтовая пушка была так удачно установлена, что ее могли обслуживать два 
человека, а перевозить – одна лошадь. Это было замечательное достижение. Орудие 
состояло из металлической трубы с витками проволоки, покрытой специально 
подготовленной кожей. Иными словами, шведский король предугадал способ 
производства, который стал широко применяться только в конце XIX века. Новое 
легкое оборудование дало шведам большие преимущества, которыми они не преминули 
воспользоваться в польской войне 1626 года. Идея, зародившаяся в уме Урагана 
Севера, с успехом была применена Мальборо в конце того же века.
Почему просветительские идеи и тактика шведского короля не были применены 
другими народами в это же время, остается загадкой. Да, шведские орудия были 
неудобными и громоздкими, а порох ненадежным, но это еще не повод цепляться за 
пережитки прошлого. Такую политику дальновидной никак не назовешь. Английские 
писатели того времени мало говорят о роли артиллерии в полевых сражениях. Они 
полагали, что вражеские пушки должны быть захвачены и устранены с дороги в 
самом начале боя, после чего сражение могло вестись по привычной схеме между 
конными и пешими воинами. Правда, они соглашались с тем, что пушки должны быть 
установлены на возвышении, потому что ядро летит вниз с большей скоростью, но 
при этом отмечают, что, если орудию придавался сильный угол наклона, ядра имели 
обыкновение выкатываться из дула.
В бою противоборствующие силы продолжали выстраиваться друг напротив друга, как 
игрушечные солдатики. Имеющиеся пушки были рассредоточены между пехотинцами. 
Схватке предшествовала артиллерийская дуэль, хотя при этом невозможно было не 
почувствовать, что она ведется как дань традиции, а не как средство, напрямую 
влияющее на исход боя. В любом случае такая дуэль часто прерывалась началом 
кавалерийской атаки, и пушки, оказавшиеся в гуще рукопашной схватки, бывали 
вынуждены замолкать. Артиллеристов обычно убивали, а орудия захватывали – не 
было средств для их спасения от атакующего противника и перевода на более 
выгодную позицию.
Однако военная мысль не стояла на месте. В Англии Кромвель и Мальборо ввели ряд 
новшеств, позволивших артиллерии играть более значительную роль в войне. Герцог 
стал первым артиллерийским командиром, лично отвечавшим за орудия, находящиеся 
под его началом. Он всячески развивал и совершенствовал этот метод и, 
использовав при Мальплаке большую батарею, наглядно продемонстрировал его 
преимущества. Все сражения с его участием показывают: герцог Мальборо был 
превосходным артиллеристом, настоящим мастером, владевшим всеми тонкостями 
этого искусства. По его опыту можно видеть, насколько в начале XVIII века 
улучшилось использование артиллерии на полях сражений. И это произошло во 
многом благодаря его гению. Лорд Уолсли считал, что герцог создал артиллерию 
как отдельный род войск и был первым командиром, понимающим ее важность. Герцог 
Мальборо может по праву считаться отцом тактического использования артиллерии.
Таким образом, артиллерии потребовалось 300 лет, чтобы пробудиться от 
сумеречной дремоты, хотя при своем пробуждении она была лишь бледной тенью 
своего будущего. В период, прошедший между правлением королевы Анны и серединой 
XIX века, артиллерийские орудия существенно усовершенствовались. Они стали 
пропорциональнее, легче и более меткими, хотя основной дизайн остался без 
изменений. После Крымской войны прогресс ускорился и стал постоянным. Появились 
современные методы заряжения и отката, нарезки и изготовления, а также новые 
устройства для наводки и независимые дальномеры. Все это, а также быстрое 
развитие военной науки поставило артиллерию на господствующее место, которое 
она занимает и сегодня.



Эпилог

Мой короткий обзор завершен. Какие же выводы можно сделать, памятуя, что мы 
подошли к исследуемой теме с современной точки зрения?
1. Человек, хотя и является разумным существом, сохранил основные инстинкты, 
свойственные поведению животных.
2. Человек приобретает моральные качества и боевой дух только под воздействием 
необходимости. Устрани эту необходимость – и человек станет ленивым, излишне 
терпимым, будет расточать жизненные силы впустую и его энергия постепенно 
превратится в инертность.
3. Человек не извлекает уроки из прошлого.
4. Удовлетворенность – похититель будущих возможностей.
5. Нации развиваются так же, как и люди: рождение, рост, реализация, пресыщение,
 упадок, смерть.
6. Военные организации содержат в себе семя собственного упадка.
7. Нападение – лучший способ защиты, а сохранение инициативы – основное условие 
победы.
8. Стратегия циклична.
9. Мир зависит от вооруженной мощи.
10. Оружие ограниченно по своей природе. Развитие может иметь место только в 
определенных границах.
11. Каждое оружие имеет свое «противоядие».
12. Победа обычно влечет за собой научные и архитектурные новшества.
13. Братство людей – все еще далекая цель.

Некоторые из этих выводов могут показаться пессимистичными, но изучение 
человеческих взаимоотношений в прошлом и настоящем доказывает, что они в 
основном верны. Разве человек когда-нибудь оценивал по достоинству уроки 
истории? Может ли он уверенно следовать новой дорогой или чаще привержен 
прошлым привычкам? Является ли он свободной личностью или всегда оказывается 
опутанным некой невидимой паутиной, заставляющей его совершать цикличные 
движения? Мы видим, что события римского мира, словно в зеркале, отражены в 
современной действительности. Аргументы те же, действия такие же, а значит, и 
результат легко предугадать. Это представляется неизбежным, поскольку у 
человека, очевидно, нет воли, чтобы отклониться от маршрута. Колесо судьбы 
двигается по спирали. Аналогичные условия повторяются в более высокой октаве, 
но реакция на них одинакова, и человек ведет себя как марионетка на веревочках. 
Соперничество между оружием и средствами защиты от него является бесконечным, 
но по мере продвижения человечества в неопределенное будущее ставки, становясь 
выше и опаснее, вынуждают человека превращаться в игрушку обстоятельств. 
Недавнее безрассудство человечества – создание систем противоракетной обороны – 
мероприятие, довольно долго ожидавшее своего часа. Исход очевиден. Далее, в 
свое время, последует система, направленная против системы противоракетной 
обороны. Процесс бесконечен и будет продолжаться до тех пор, пока мир не станет 
миром безумцев.

Агрессия – свойство, общее для людей и животных, – является основной 
эволюционной силой природы. Без нее не было бы ни развития, ни прогресса. 
Племенные организации, на каком бы уровне они ни находились, распадаются и 
исчезают, когда их члены лишаются агрессивности. Сражайся – и весь мир твой, 
уступай – и умрешь в забвении. Эта дилемма стоит перед людьми и сегодня. Если 
человечество, движимое территориальным императивом, продолжит вести себя 
агрессивно, оно вполне может сгинуть в термоядерном холокосте. Если же оно 
откажется от агрессии, то обречено на дряхление и вымирание. Это наш выбор 
Хобсона
[20]
, и единственный выход – преобразить человеческую агрессию в духовную 
неудовлетворенность, сконцентрировать ее на познании неведомого, что намного 
гуманнее и результативнее, чем борьба на взаимное уничтожение. Человечество уже 
обрело достаточно глубокие научные знания, чтобы справиться с этой высокой 
задачей. Проблему необходимо признать и в ближайшем будущем найти решение, 
иначе человечество попросту исчезнет с лица земли.

Человек всегда живет надеждой на лучшее будущее. Но прошлое не должно считаться 
чередой событий, о которых желательно поскорее забыть. Это неиссякаемый 
источник, питающий людские мысли и дела. Если правильно понять свое прошлое и 
тщательно проанализировать его, оно может указать путь к этому лучшему будущему,
 не скованному кандалами однообразного механического труда, а парящего на 
крыльях вдохновения. Ведь умение учиться на чужих ошибках есть начало мудрости.




Примечания



1


Легка дорога, ведущая в ад (
лат.
). (
Здесь и далее примеч. пер., кроме особо оговоренных случаев.
)




2


Джон Бромптон, монах из аббатства Жерве, в 1437 г. стал аббатом. Его хроники 
описывают события между 588 и 1198 гг. (
Примеч. авт.
)




3

Брутон Уильям ле (1170–1230) – французский хроникер.



4


Ram (
англ.
) – 1) таран, 2) баран.




5

Имеется в виду город Петра.



6


Автор посетил Мейден-Касл 4 марта 1940 г. В 2 часа ночи в Дорчестере неожиданно 
завыли сирены, возвещая о воздушном налете. Автор не мог не подумать, что, хотя 
много столетий назад люди чувствовали себя в безопасности с такими укреплениями,
 сейчас этого явно мало. И если немецкий самолет, пролетая над мощными 
земляными валами, неожиданно откроет пулеметный огонь, деваться некуда. Вскоре 
прозвучал отбой, а по возвращении в Дорчестер стало ясно, что тревога была 
учебной. (
Примеч. авт.
)




7


Поддельный замок (
лат.
).




8


В документе, датированном 11 августа 1688 г., некто сэр Мартин Бекман 
назначался инспектором фейерверков. Его должность была названа так: инспектор 
фейерверков для войны и для триумфа. (
Примеч. авт.
)




9


Теофраст – греческий философ, житель Эреса, Лесбос. Родился в 382 г. до н. э. 
Он был писателем, ботаником, минералогом, музыкантом, метеорологом и 
специалистом по естественной истории. (
Примеч. авт.
)




10


Bachelor (
англ.
) – холостяк.




11

Перевод А. Толстого.



12


Карфаген должен быть разрушен (
лат.
).




13

Равенна – с начала V в. – резиденция императора Западной Римской империи.



14

Окс – древнее название Амударьи.



15

Tафета – вид ткани.



16

Фронтин Секст Юлий – римлянин плебейского происхождения, в 70 г. ставший 
претором. Пятью годами позже он получил назначение в Британию, где ему доверили 
покорение селуров. В 74 и 97 гг. был консулом. Позднее занимался 
упорядочиванием и усовершенствованием системы водоснабжения Рима. Помимо других 
книг, написал труд о римских акведуках и о стратагемах, о которой говорится в 
тексте. Умер около 106 г.



17


Доктор чудесный (
лат.
).




18


Busse (
нем.
) – толчок, удар.




19

Святая Барбара (Варвара) – покровительница артиллерии.



20

Выбор Хобсона – это когда выбора нет вообще.