и мое отсутствие обидело их еще больше. Так что они явились ко мне, когда я 
лежал в постели, и заявили, что, если я не встану и не пойду драться с ними, 
меня зарежут прямо здесь и сейчас. Я посоветовал им идти в шатер позади моего 
жилища и выпить там по стаканчику вина, а я через минутку подойду. Тем временем 
я послал за товарищем, англичанином по имени Джозеф Борроу, он пришел, и мы 
вместе явились в шатер, где нас ждали. Я спросил: чего они хотят? Они ответили, 
что хотят драться перед расположением нашей армии и что взяли с собой фургон, 
чтобы увезти наши трупы. Хозяин шатра обыскал нас всех перед выходом на предмет 
огнестрельного оружия, нашел два пистолета у одного из голландцев и один — у 
второго, а у нас — ничего, и мы отправились на назначенное место перед 
расположением нашей армии. Голландцы разделись, мы тоже; они дали друг другу 
выпить, на просьбу дать и нам выпить мы получили отказ, после чего я сошелся со 
своим соперником, а мой товарищ — со своим. Бой продлился недолго — один из 
голландцев остался лежать на площадке, второго увезли в приготовленном для нас 
фургоне. Мы же вернулись я свой лагерь и притихли на день-другой».
«В 1712 году, пребывая в Дюнкерке, я был хозяином школы и неплохо зарабатывал 
себе на хлеб, но в конце концов я подхватил лихорадку, и полковник отослал меня 
в Англию с рекомендацией в Колледж Удачи. Через некоторое время я выздоровел, 
женился, открыл в Лондоне пивную и школу и жил счастливо. Тридцать семь раз я 
дрался на призовых боях в «Медвежьем саду».



Фальчион


«В 1726 году в Эдинбурге я подрался с одним чистеньким молодым человеком. Я 
нанес ему семь ран и сломал ему руку фальчионом по просьбе нескольких 
джентльменов и дворян. Теперь же, в возрасте шестидесяти трех лет, я решил 
больше никогда не драться и раскаиваюсь в своей былой жестокости».



Бой на фальчионах


Макбейн, должно быть, был не просто одним из крутых парней. Он служил герцогу 
Мальборо во всех его кампаниях в Нижних Землях, где принял участие в 
шестнадцати битвах и пятидесяти двух осадах, не считая бесчисленных стычек. 
Двадцать семь раз он был ранен, не считая того случая, когда подорвался на 
собственной ручной гранате. В отставку он ушел в возрасте сорока девяти лет, 
унося с собой на память две мушкетные пули в бедре и серебряную пластину в 
черепе. Это не стало для него помехой к тому, чтобы начать карьеру бойца в 
«Медвежьем саду» (где он провел, по собственному признанию, тридцать семь боев) 
в возрасте пятидесяти лет, когда большинство бойцов считают за лучшее уже 
заканчивать с активной деятельностью. Последний его подвиг, когда в возрасте 
шестидесяти трех лет он побил «чистенького молодого человека» в Эдинбурге, был 
восславлен в стихах:


В любом из открытых и тайных боев
Он непобедимо сражал всех врагов,
Но старость пришла, от войны на покой
Из дальних краев возвратился домой,
Закончить с боями решив наконец.
Но некий ирландец, спесивый наглец,
В ту пору шотландцев вдруг стал поносить.
С уходом от драк он решил погодить
И издалека на ирландца того
Взглянуть поспешил, чтоб не вышло чего.
Приехал и вызов принять поспешил,
Назвав день и место для пробы их сил.
Сошлись. И ирландец, свирепо рыча,
Метнулся вперед, словно мастер меча,
Но вскоре упал. Он поднялся, и вновь
Лилась на арену ирландская кровь —
То доблестный Бейн с бесстрашием льва
Противника шпагой своей разрывал.
Семь ран он нанес, оставаясь сам цел —
Так храбрый шотландец врага одолел.


«Титан со шпагой»
Так капитан Джон Годфри назвал Джеймса Фигга, знаменитого профессионала 
призовых боев. Но перед тем, как представить вам последнего, расскажем сперва 
немного о самом Годфри.
Этот джентльмен принадлежал к числу энтузиастов — любителей искусства 
фехтования, как и Джордж Сильвер, автор «Pallas Armata», сэр Уильям Хоуп из 
Бэлкоми, и другие, кто донес до нас в печатном виде современные им способы 
владения оружием. «Трактат о полезной науке защиты», написанный капитаном