[358]
, ныне, к несчастью, утерянные, возвышали их в дни Геродота до гордого 
положения «господ Азии».



Между барельефами Хорсабада (дворец Саргона II) и Персеполя та же разница, что 
и между скульптурами раннего Египта и тех времен упадка, которые Макробий 
назвал «тиранией Птолемеев»
[359]
. Рисунок менее чист, формы — тяжелее, анатомические подробности отсутствуют 
или показаны очень приблизительно. В целом это неумелое подражание 
превосходящим моделям.



Геродот, описывая армию Ксеркса (Хшхерше — Ахасуеруса
[360]
) в 480 году до н. э., насчитывает в ней сорок пять народов, из которых только 
шесть (в том числе Colchians и каспийцы) были вооружены мечами. Длинными 
прямыми кинжалами были вооружены пактийцы, пафлагонцы, фракийцы и сагартианцы, 
которые говорили на персидском языке, а по одежде представляли из себя 
наполовину персов, наполовину пактийцев (афганцев?)
[361]
. Кочевники-сагартианцы (?) были вооружены коротким клинком и арканами, 
сплетенными из ремней: это выдает в них скотоводов
[362]
. В главе 3 снова упоминается «персидский меч, именуемый акинак». Как и римский 
кинжал пугио или современный couteau-de-chasse, он был прямым, а не изогнутым, 
как пытается нас убедить Иосиф Флавий. Персидские воины имели при себе только 
«кинжалы на поясе вдоль правого бедра». Камбиз умер от раны, нанесенной в 
правый бок, а Валерий Флакк описывает парфянина как



Insignis manicis, insignis acinace dextro.




(«…и с блестящим акинаком справа»)



Юлий Поллукс утверждает, что это персидский маленький меч, крепившийся к бедру, 
а Иосиф Флавий сравнивает его с сикой. Любимым оружием персов был лук, хотя 
Дарий и говорит о мече как о средстве возмездия.
Индийцы, столь прославлявшие впоследствии свои мечи, в 480 г. до н. э. были 
варварами, одетыми в хлопчатые одежды и вооруженными лишь луками с 
тростниковыми стрелами. Из двадцати народов, у которых набралось тысяча двести 
семь трирем, длинные сабли были у египтян, «очень напоминающие египетские» 
сабли — у киликийцев, кинжалы и кривые фальчионы — у ликийцев, а у карийцев — 
кинжалы и «enses falcati», которые греки, очевидно, не использовали.


Изображения персидского акинака в изобилии встречаются в скульптурах Чехель 
Мунар (Дворца сорока колонн) в Персеполе. Очевидно, их было два вида. На 
рисунке Портера (пластина 37) изображена рукоять, похожая на эфес современного 
оружия, торчащая из ножен, висящих на правом боку воина; Аммиан Марцеллин (XIV, 
4) и все классики настаивают на этой странной для меченосцев особенности
[363]
. Другой вид (пластина 41) — это меч, обычно носимый на передних узлах ремня, 
имеет изогнутую ручку и волнистое лезвие по типу малайского криса. В других 
местах (пластины 53 и 54) человек протыкает живот ревущему чудовищу обычным 
кинжалом «ханьяр». Путешественник сделал вывод о том, что это небольшое прочное 
оружие с широким лезвием и окованными железом ножнами, которые, видимо, 
привязывались к правому бедру, и является типичным персидским мечом того 
времени, который классики описывают как очень короткий. Прямым наследником 
этого оружия, ныне устаревшего в Персии, является афганский «чарай», 
родственник египетского меча-тесака.


Согласно Квинту Курцию, «пояс Дария был золотым, а на нем был подвешен ятаган 
царя, ножны которого представляли из себя цельную жемчужину». Практика 
инкрустирования клинков и рукоятей, все еще популярная в Персии, может 
объяснить сведения Геродота (IX, 80) о том, что среди трофеев, взятых греками в 
Платее, были «акинаки с орнаментом из золота». Акинаки Мардония долгое время 
хранились в качестве трофеев в храме Афины — Парфеноне в афинском Акрополе. С 
другой стороны, как это делалось везде, золотые клинки давались honoris causa 
(в знак особых заслуг). Так, в «Илиаде» (XVIII, 597) мы встречаем описание того,