Роберт сел. Джерри закрыл дверь. “Джерри, — приказал я, — войди в 
глубокий транс”. Джерри вошел, и я продемонстрировал ряд гипнотических явлений. 
Работать с Джерри было замечательно.
        Я оставил Джерри в трансе и обратился к профессору: “Теперь ты войдешь 
в транс. Когда Джерри вошел в транс, он знал, что ты не спишь. Так вот, в 
состоянии транса сохраняй видимость бодрствования. Ты будешь разговаривать с 
Робертом и со мной, но не будешь ни видеть, ни слышать Джерри”. Профессор сразу 
же вошел в транс.
        Я разбудил Джерри и затеял обычный разговор. По ходу беседы я спрашивал 
о чем-то профессора, тот отвечал. Затем профессор обратился к Роберту, а Джерри 
повернулся с каким-то вопросом к профессору. “Послушай, Роберт”, — профессор, 
не ответив, обратился к Роберту, затем ко мне. Джерри растерянно смотрел, 
озадаченный такой неучтивостью. Он еще раз попытался о чем-то спросить 
профессора, но тот, не обращая на него внимания, продолжал беседовать с 
Робертом. Тут глаза у Джерри расширились, он улыбнулся и обратился ко мне: “Вы 
ввели его в транс, пока я сам был в трансе?” “Верно”, — ответил я.
        Затем я вновь вернул Джерри в состояние транса и разбудил профессора. Я 
разбудил Джерри, внушив ему амнезию в отношении второго транса, так что он 
пребывал в убеждении, что профессор все еще в трансе и поэтому очень удивился, 
когда тот к нему обратился.
        Роберт совсем запутался, а я манипулировал с Джерри и профессором, 
демонстрируя все новые и новые явления гипноза. Все это чрезвычайно 
заинтересовало Роберта, и вся его враждебность ко мне улетучилась.
        Наконец, я сказал: “Спокойной ночи, Роберт, увидимся завтра в 6 часов 
вечера”. Профессору я сказал, что ему больше не надо приходить. Он свое дело 
сделал. А Джерри я попросил являться каждый вечер.
        Когда на следующий вечер Роберт пришел ко мне, я ему сказал: “Прошлым 
вечером я показал тебе, что такое гипноз. Сегодня я введу тебя в легкий транс. 
Транс может быть легким, средним и глубоким. Когда ты будешь в трансе, я 
попрошу тебя делать то же самое, что делали Джерри и профессор”. “Буду 
стараться изо всех сил”, — ответил Роберт.
        Погрузив Роберта в транс, я напомнил ему, как вчера Джерри в состоянии 
транса автоматически рисовал, и писал, и выполнял различные постгипнотические 
внушения. “Когда ты проснешься, твоя правая рука потянется к письменному столу, 
сама возьмет карандаш и ты нарисуешь картинку. Ты этого даже не заметишь, 
поскольку будешь увлечен беседой с Джерри”.
        Проснувшись, Роберт разговорился с Джерри. Они так увлеклись беседой, 
что Роберт не заметил, как его правая рука взяла карандаш и нарисовала 
человечка в лежавшем под рукой блокноте. Рисунок был детский: кружочек вместо 
головы, затем палочка-шея, прямая линия вместо туловища, прямые палочки для рук 
и ног, заканчивающиеся кружочками. А внизу написано: “Отец”. К моему удивлению, 
Роберт машинально вырвал листок из блокнота, смял его в комок и сунул с таким 
же отсутствующим видом в карман куртки. Мы с Джерри разговаривали, а сами тем 
временем наблюдали за происходившим периферическим зрением.
        Роберт явился на следующий вечер, но, войдя в кабинет, покраснел. Мы с 
Джерри заметили это. “Как тебе спалось прошлой ночью, Роберт?” — спросил я. 
“Отлично. Хорошо спалось”, — ответил Роберт. “А ночью ничего неожиданного не 
произошло?” — спросил я.
        “Нет”, — ответил Роберт и снова покраснел. “Роберт, мне кажется, ты 
говоришь неправду. Вчера ночью произошло что-то необычное?” — повторил я. “Ну 
хорошо, — сдался Роберт, — вчера, когда я ложился спать, я обнаружил в кармане 
скомканный лист бумаги. Ума не приложу, как он туда попал, только не я его туда 
положил. Выкинул его в корзинку”. И снова покраснел. “Роберт, я полагаю, ты мне 
врешь. Что ты сделал с этим комком?” “Я расправил его”, — ответил Роберт. “И 
что ты там увидел?” — “Детский рисунок человечка, а внизу печатными буквами 
было выведено “Отец’”. Я снова спросил: “Что ты сделал с листком?” — “Бросил в 
корзинку”. Роберт опять покраснел. “Роберт, скажи мне правду”, — настаивал я. — 
Что ты сделал с этим листком бумаги?” Роберт решил больше не упираться. “Ладно, 
говорить, так говорить. Я бросил его в унитаз, помочился на него и спустил 
воду”. — “Спасибо тебе, Роберт, что сказал правду”. Джерри и Роберт хорошо 
поладили, и у них всегда находилось, о чем поговорить. Они поболтали и в этот 
вечер, затем я отпустил Роберта, а Джерри задержался, и я поделился с ним 
своими предположениями в отношении дальнейших событий.
        Джерри был очень способный студент. На следующий вечер, поздоровавшись, 
они с Робертом тут же затеяли оживленную беседу. Говорили о чем угодно, кроме 
проблемы Роберта.
        В первый же вечер Роберт рассказал мне о своей проблеме. Сколько он 
себя помнил, ему всегда приходилось искать укромное местечко, чтобы помочиться. 
Когда и почему это началось, он не знает. Учеба в училище была для него сущим 
адом. Ему всегда приходилось нарушать режим и искать уединения после отбоя, 
потому что днем он не мог пользоваться общей уборной из боязни, что кто-нибудь 
может войти. Он изучил все уборные в училище с точки зрения их занятости по 
времени и установил, что три из них бывают наверняка свободны в час, два и три 
часа ночи. Ему приходилось тайком выскальзывать из общей спальни и пробираться 
в один из этих туалетов и так же тайком возвращаться. К счастью, его ни разу не 
застукали.
        “Была еще одна пытка во время учебы в училище. Для поддержания 
добрососедских отношений горожане по пятницам приглашали нас к себе домой на 
выходные. Обычно нас разбирали в пятницу вечером. Приедешь в дом, а хозяйка без 
конца потчует то кофе, то чаем с молоком, легкими напитками, вином и сидром. И