выполняют ваши внушения и с большим вдохновением, чего нельзя сказать о моих 
пациентах. (Смех.) Мне кажется, что во многих случаях им вовсе не хочется 
делать то, что им велено.
        Эриксон: Вот и мои домашние спрашивают: “Почему твои пациенты выполняют 
все эти идиотские задания, которые ты им даешь?” Я им отвечаю: “Я говорю с ними 
очень серьезно. И они понимают, что я действительно верю в то, что говорю. Я 
предельно искренен. У меня нет ни капли сомнения, что они выполнят мои указания.
 У меня даже такой мысли не мелькает: “Неужели они будут делать такую чушь?” 
Нет, я знаю, они все сделают”.
        Как-то ко мне пришла женщина и попросила принять ее мужа и помочь ему 
бросить курить с помощью гипноза. Ее муж, адвокат по профессии, зарабатывал 35.
000 долларов в год. Перед самым замужеством жена получила в наследство четверть 
миллиона долларов. На эти деньги они купили дом. Она оплачивала налоги и 
коммунальные услуги. На свои деньги покупала продукты. Оплачивала свой 
подоходный налог и налоги мужа и представления не имела, на что же он тратит 
свои 35.000 в год.
        Все это я узнал из беседы с мужем. Я понял, что он ни за что не бросит 
курить. Я ему так и сказал в конце нашей часовой беседы и попросил разрешения 
пригласить в кабинет его жену и сообщить ей, что он прирожденный неудачник. 
Может, она перестанет тогда его пилить насчет курения.
        Адвокат согласился, чтобы я позвал его жену и в его присутствии сказал, 
что он прирожденный неудачник и не стоит его попусту пилить. Я счел себя вправе 
так поступить. Ведь адвокат должен знать значение обычных английских слов. Он 
должен уметь ими пользоваться.
        Пригласив жену в кабинет, я сказал ей: “Мне очень жаль вам это говорить,
 но ваш муж — прирожденный неудачник. Мне кажется, нет смысла пилить и донимать 
его. Он не хочет бросить курение и не бросит”.
        Через два дня влетает она ко мне в кабинет без предварительной записи. 
А по щекам слезы текут прямо ручьями. “Я заливаюсь слезами, как только мне надо 
идти к врачу. От моих слез на полу уже лужа образовалась, как сейчас. А завтра 
мне вести детей к педиатру. Я же вся обревусь по пути туда и обратно. Можно мне 
как-нибудь помочь?” “Да, слезы — это детское занятие. И часто вы плачете?” — 
спросил я. “Как только принимаюсь за какое-нибудь дело. Я окончила колледж с 
дипломом учителя. Так вот, когда я получила работу в школе, я ревела целую 
неделю. Вскоре из школы пришлось уйти, уж слишком много я плакала”.
        “Понятно. Завтра вам надо вести детей к педиатру. И вы намерены плакать 
всю дорогу туда и обратно. Я считаю, что рев — это занятие для детей, стало 
быть, надо заменить его другим детским занятием, но менее заметным. Достаньте 
соленый огурец вот такого размера (Эриксон показывает) и поглаживайте его всю 
дорогу к врачу и обратно”.
        Через день жена адвоката является ко мне страшно злая, но без слез. 
“Почему вы не сказали, чтобы я поглаживала огурец, когда буду в кабинете?” 
(Эриксон улыбается.) “Это ваша вина, не моя. Вот вам новое задание. Сегодня в 
полдень вы взберетесь на Пик Скво, а завтра придете ко мне и отчитаетесь”.
        Женщина явилась на следующий день и сообщила: “Полезла я на Пик Скво и, 
хотите верьте, хотите нет, заблудилась у самой верхушки. Лазила я, лазила среди 
каких-то валунов и острых камней, пока не выбралась на вершину. И, знаете, меня 
охватило чувство радости от личного достижения, свершения чего-то важного. 
Завтра я опять полезу на пик и уже не собьюсь с тропинки, а потом приду к вам и 
доложу. Я все думала, спускаясь, как я ухитрилась сбиться с тропинки. Ее просто 
невозможно потерять”.
        На следующий день она рассказала о своем успешном подъеме на пик и о 
той радости свершения, которая вновь охватила ее.
        Прошло какое-то время и снова жена адвоката неожиданно пришла ко мне. 
“Мне кажется, мой муж женат скорее на своей матери, чем на мне. Он ничего не 
может делать по дому — ни кран починить, ни мелочь какую исправить. Зато стоит 
его матери позвонить ему в час ночи, как он тут же одевается и мчится через 
весь город, чтобы починить у нее кран или повесить картину. Но сделать то же 
самое дома он не может. Мне приходится вызывать водопроводчика, или столяра, 
или браться за дело самой”.
        “Конечно, ваш муж должен быть вашим мужем, а не мужем своей матери”, — 
согласился я.
        “Я не люблю свою свекровь, — заявила жена адвоката. — Она может без 
предупреждения заявиться после обеда, часа в четыре, да еще и привести с собой 
гостей, а я должна немедленно приготовить изысканный обед. Мне приходится 
иногда срочно бежать в магазин за необходимыми продуктами. И я готовлю 
прекрасный обед для нее и ее гостей. Но когда я сажусь с ними за стол, мне 
тошно и не хочется рот открывать”.
        “Согласен, что со стороны вашей свекрови не очень-то любезно заявляться 
к вам в четыре часа дня и требовать обеда. Когда она появится в следующий раз, 
вы приготовьте обед, но за стол не садитесь. Сошлитесь на то, что у вас срочная 
встреча вечером. Неважно, куда вы пойдете, хоть погулять, хоть в кино. И не 
возвращайтесь домой раньше 11 часов вечера”.
        Клиентка пришла через несколько дней. “Моя свекровь с мужем и еще одним 
гостем заявилась в четыре часа и потребовала приготовить роскошный обед. Я 
последовала вашему совету, обед приготовила — пальчики оближешь. Когда пришла 
пора садиться за стол, я сказала, что у меня на вечер назначена важная встреча, 
и ушла. Вернувшись в 11 часов, я увидела, как моя свекровь и муж устроили свою 
любимую забаву. Они напоили гостя до скотского состояния, и весь ковер в 
столовой был испачкан рвотой. Мне пришлось за ним убирать”.