Я вам расскажу об одном случае. Миссис Эриксон и я как-то были в Мехико.
 Мой коллега, зубной врач, пригласил нас к себе на обед. Он очень гордился 
своей женой, которая, как он нам признался, великолепно рисует. Жена, правда, 
не приняла столь высоких похвал и сказала, что просто делает любительские 
наброски, вот и все. Но дантист не мог унять своего восхищения и, несмотря на 
возражения жены, принес с полдюжины ее рисунков.
        Я их рассмотрел один за другим. Вокруг каждого рисунка художница 
сделала обрамление из причудливых завитушек. Я посмотрел на рисунок и так, и 
эдак, и вот так, и таким манером. (Эриксон поворачивает карточку с числами в 
разные стороны.) Меня озадачило то, что я разглядел.
        Я взял листок бумаги, проделал в нем дырочку размером в ноготь и 
наложил на виньетку. Дантист глянул в отверстие и увидел изображение 
миниатюрного лица. Я передвинул лист — и в отверстии появилось новое лицо. В 
этом орнаменте были скрыты сотни крохотных лиц.
        Если у человека хватило таланта запрятать сотни миниатюрных лиц в узор 
обрамления так, что их не заметил ни зритель, ни сам художник, тогда это должен 
быть действительно хороший художник. Сейчас жена моего коллеги — очень 
известная художница в Мехико и является директором городской картинной галереи.
        Когда смотрите на вещи, вглядывайтесь в них. Когда слушаете пациента, 
вслушивайтесь внимательно и попытайтесь понять его рассказ с иной точки зрения. 
Если вы просто выслушали пациента, целиком до вас его история не дошла. 
Переверните ее и прочитайте: “масло” и “ад”.
        Думаю, до завтра вам хватит пищи для ума. Те, кто еще не был на Пике 
Скво, отправляйтесь туда. А те, кто не был в Ботаническом саду и Музее Херда, 
воспользуйтесь завтрашним утром. Сейчас 4 часа, а музей закрывается в 5, то же 
самое Ботанический сад и зоопарк. А Пик Скво открыт всегда. (Эриксон улыбается.
)
        Анна: Доктор Эриксон, я уезжаю завтра утром и хочу вас от всей души 
поблагодарить.
        Эриксон: Значит, я тебя больше не увижу, потому что завтра я встану без 
четверти двенадцать, не раньше.
        Что касается платы за занятия, я не оговорил четко свои условия. 
Гонорар у меня гибкий. Обычно я предлагаю ученикам заплатить по своим 
возможностям. Как правило, я беру 40 долларов в час. У меня просто не хватит 
совести запросить такую сумму с каждого из вас. Вы знаете, сколько часов 
продолжались занятия, и можете сложить в зависимости от того, кто сколько 
занятий посетил. Ну, а кто считает себя богатеем, может оставить чек побольше. 
Сколько бы я ни получил, в мои планы входит прожить подольше. (Смех.)
        А теперь, пожалуй, надо проводить это невинное создание в мой дом и 
показать ей волшебного духа. (Эриксон указывает на Сару, та смеется.)
        Зигфрид: Займемся дезинсекцией?
        Эриксон: Сделай одолжение. (Зигфрид снимает микрофоны.)
        А мы с этим невинным созданием пойдем ко мне, и я покажу ей лампу 
Алладина. С самым настоящим духом.
        Сара: С настоящим духом? Звучит заманчиво.
        Джефф: Доктор Эриксон, вы мужаете, а не стареете.
        Эриксон: Скажи еще раз!
       ЧЕТВЕРГ
        
        (Сегодня к группе присоединились еще пять человек. Всего присутствуют 
одиннадцать человек. Эриксон обводит глазами присутствующих.)
        Эриксон: Кто-нибудь из вас знает, как избирался на святейший трон Папа 
Иоанн Павел?
        Кристина: Как и все другие, конклавом.
        Эриксон: Нет. Кардиналы не смогли прийти к согласию, они устроили 
перерыв и проголосовали8. (Эриксон смеется.)
        Зигфрид (Сидя в зеленом кресле): Большинство американских шуток связаны 
с особенностями языка, они редко до меня доходят.
        Эриксон (Помолчав): Вот еще одна американская шутка. Одна дама заметила 
на железнодорожной станции бесхвостого кота и спросила у дежурного: “Мэнкс?” 
“Нет, — ответил он, — без двух два до двух двух”.
        Даже большинство американцев не схватывают, в чем здесь соль. (Смех.) 
Коты английской породы из Мэнкса все короткохвостые. Ответ дежурного “Нет, без 
двух два до двух двух” означал, что кот лишился хвоста, попав под поезд, 
который прибыл без двух минут два и отравился в две минуты третьего. (Эриксон 
смеется.)
        Зигфрид: Я понял отдельные слова. (Общий смех.)
        Эриксон: Среди вас есть австралийцы? Один новозеландец сказал мне, что 
австралийцы не знают разницы между буйволом и бизоном. Кто знает, почему?
        Насчет буйвола австралийцам все ясно, но (говорит с австралийским 
акцентом) вот бизон для них — это место, где моют руки9.
        (Эриксон собирает анкеты у новичков и, надев очки, читает их.) Вы 
словно сговорились. На этой неделе каждый (Эриксон в этом случае неточен) 
делает из своего возраста загадку, а отгадывать мне? Пишут только свой день 
рождения и возраст братьев и сестер. Вот, например... Кто у нас Бонни?
        Бонни: Я здесь.
        Эриксон: Ты напомнила мне о далеких славных годах, когда я преподавал в 
медицинском институте. Проставь дату, пожалуйста. А ты, Руфь, не возражаешь 
против даты?
        Руфь: Сегодняшней даты? (Эриксон возвращает ей листок для исправления.)