Барби и заставить ее кардинально изменить свое эмоциональное отношение к матери.
 Потому что, пока мать не научилась по-настоящему держать язык за зубами, 
беседа с Барби была безнадежным делом.
        Лечение сводилось к тому, что я рассказывал Барби короткие истории, 
иносказательные или держащие слушателя в постоянном напряжении, загадочные и 
скучные тоже. О чем я только ей ни рассказывал. Однажды я рассказал Барби, что 
моя мать родилась в шикарной избе. Барби выросла в богатой семье, поэтому ей не 
приходилось слышать из первых рук о ком-нибудь, кто родился в шикарной избе. 
(Обращается к группе.) Хоть вы все университеты пооканчивали, а небось не 
знаете, что такое шикарная изба.
        Шикарная изба — это четырехстенка из неотесанных бревен и с дощатым 
полом. Я печально поведал Барби, что я тоже родился в избе. В самой заурядной 
избе, в шахтерском поселке в горах Сьерра-Невада. Три стены были бревенчатые, а 
четвертая была отвесным склоном горы, а пол земляной.
        Я рассказал, как моя мать держала постоялый двор, потому что шахтерский 
состав все время менялся. Мать приехала в этот поселок из Висконсина. Отец был 
одним из совладельцев шахты, и он предложил матери переехать из Висконсина в 
Неваду и взять на себя постоялый двор. Мать узнала, что главное, за что она 
отвечает, это продуктовые запасы: соль, перец, корица, пищевая сода, мука, 
запас сушеных яблок, солонина, соленое сало — все, что понадобится на полгода, 
потому что торговец приезжал со своим громадным фургоном, который тянули 20 
мулов, всего два раза в год. Когда содержишь постоялый двор, нельзя, чтобы 
запасы кончились раньше срока.
        (Обращается к группе.) Представляете, как трудно рассчитать даже любому 
из вас, если вы сами готовите, сколько продуктов потребуется хотя бы на неделю. 
На Барби это произвело глубокое впечатление, потому что еще до болезни мать 
учила ее кухонным премудростям. История ее весьма заинтересовала.
        Затем я рассказал ей еще одну быль о своей матери. Они с отцом прожили 
в браке 73 года и, когда отец умер, мать побыла вдовой всего три часа, но для 
нее это показалось слишком долго и она последовала за отцом. Эта история 
повергла Барби в глубочайшие раздумья, потому что трудно представить женщину, 
бывшую 73 года замужем за одним и тем же человеком и ставшую вдовой всего на 
три часа.
        Я рассказал Барби следующую историю:
        В шахтерской бригаде, где мой отец был мастером, работал один шахтер по 
прозвищу Паскуда Сойер. В те времена каждый носил с собой шестизарядный 
револьвер. Паскуда Сойер любил убивать из засады и после удачного выстрела 
делал насечку на рукоятке. Его никак не могли уличить в преступлении, потому 
что никогда не было свидетелей... Находили только мертвое тело.
        Однажды в понедельник утром Паскуда Сойер заявился на работу пьяным. 
Отец сказал ему: “Пьяному тебе в шахте делать нечего. Иди домой и проспись”. 
Сойер попытался выхватить револьвер, но отец его опередил. “Сойер, — сказал 
отец, — ты слишком пьян, чтобы выяснять отношения на револьверах”. Тогда Сойер 
предложил отцу объясниться на кулаках. Отец ответил: “Ты так напился, что со 
своими собственными кулаками не управишься. Уходи и проспись. Если еще раз 
явишься пьяным, считай себя уволенным”.
        В следующий понедельник Сойер опять явился пьяным. Все шахтеры 
собрались вокруг, выжидая, как поступит отец. “Сойер, — сказал отец, — в 
прошлый понедельник я тебя предупредил: если снова напьешься, уволю. Иди к 
учетчику, получи деньги и чеши отсюда”. (Кристине.) “Чесать” значит убираться 
ко всем чертям (смеется), и чем дальше, тем лучше.
        Сойер опять схватился за револьвер, но отец сказал: “Ты слишком пьян, 
чтобы стреляться со мной. И слишком пьян, чтобы драться. Иди получи свой 
заработок и чеши”.
        Шахта находилась далеко в стороне от нашего дома, где оставалась моя 
мать с двумя сестрами, одна старше меня, другая — младше. Сойер долго бродил в 
горах, пока добрался до нашего дома. Кто лазил по горам, знает, что это дело 
нелегкое. За это время Сойер изрядно протрезвел. Поэтому, когда он спросил у 
матери: “Миссис Эриксон, где можно найти вашего мужа сегодня в шесть вечера?” — 
она, ничего не подозревая, ответила: “Альберт хотел заехать в Каньон Дэвиса по 
какому-то делу и к шести вернется домой”. “К шести ты будешь вдовой”, — буркнул 
Сойер.
        Мать вбежала в дом и схватила ружье, чтобы разделаться с Сойером. Но 
когда она выскочила на крыльцо, ей стало не по себе, Сойера не было видно, но 
он мог спрятаться за любым крупным валуном и легко подстрелить ее, а с какой 
стороны — неизвестно. Она вернулась в дом и повесила ружье на место.
        К шести часам мать разогрела обед и оставила его на плите, чтобы не 
остыл. Вот и шесть часов, половина седьмого, без четверти семь, семь часов, 
половина восьмого, пятнадцать минут девятого, половина девятого, тридцать пять 
девятого, без двадцати девять, без пятнадцати, без десяти, без пяти, девять 
часов. Через несколько минут вошел отец. Мать поставила на стол горячую еду и 
спросила: “Почему ты опоздал, Альберт?” “Я заблудился и попал в Каньон Флоренс, 
а уж оттуда домой”, — объяснил отец. Мать разрыдалась и сказала: “Я так рада, 
что ты заблудился”.
        “Женщина, — удивился отец, — с чего это ты рада, что я заблудился? И 
плачешь почему?” Тогда мать рассказала отцу о Паскуде Сойере. “Поставь-ка 
шамовку обратно на плиту, чтобы не остыла”, — велел он матери, а сам взял свой 
револьвер и в потемках отправился в Каньон Дэвиса, чтобы разобраться с Паскудой 
Сойером. Не прошло и нескольких минут, как отец вернулся со смущенным 
выражением на лице. “Ну и дурак же я. Так он меня там и ждет. Да он уж, верно,