самолет практически не пострадал и все пассажиры остались целы. В течение 
следующих пяти лет мне довелось летать из Феникса в Бостон, Нью-Йорк, Новый 
Орлеан, Даллас и во многие другие города. Но с каждым разом мне становилось в 
воздухе все страшнее и страшнее. Я дошла до того, что меня начинало всю трясти. 
(Эриксон показывает.) Я сидела в самолете с закрытыми глазами, не слышала, что 
говорит мне муж. Когда самолет приземлялся в месте назначения, у меня вся 
одежда была влажная от пота. Мне было так плохо, что, прежде чем приступить к 
работе, я ложилась в постель и часов восемь спала. Я стала ездить в 
командировки поездом, автобусом или на машине. У меня какая-то странная фобия. 
Я спокойно сажусь в самолет, спокойно держусь, пока самолет выруливает на 
полосу и разгоняется, но стоит ему оторваться от земли, меня начинает бить 
дрожь и я умираю от страха. Я абсолютно успокаиваютсь во время промежуточных 
посадок, стоит самолету коснуться земли”.
        Итак, стала я пользоваться машинами, автобусами и поездами. В конце 
концов ,моему боссу надоело, что я использовала на поездки свое отпускное время,
 и время на больничном листе, и дни за свой счет, чтобы уложиться в сроки. 
Сегодня утром он заявил: “Либо летишь в Даллас, либо теряешь работу”. Я люблю 
свою работу и не хочу ее потерять”.
        Я спросил: “А как вы хотите чтобы я вылечил вашу фобию?” “Гипнозом”, — 
ответила она. “Я не знаю, легко ли вы поддаетесь гипнозу. Мне надо вас 
проверить”.
        Она оказалась прекрасной пациенткой. Я ее разбудил и сказал: “Вы хорошо 
поддаетесь внушению. Мне нужно самому увидеть ваше состояние в полете. Я 
погружу вас в транс, и вы представите себя в реактивном лайнере на высоте 35.
000 футов”. Я просто ужаснулся, когда увидел, как ее колотит, и тут же велел ей 
представить, что самолет приземлился.
        “Прежде чем вам помочь, — начал я,— я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. 
Для своих лет вы весьма красивая женщина. А я — мужчина. И хотя я передвигаюсь 
в инвалидной коляске, вы не знаете, в какой мере я зависим от своей болезни. Я 
хочу, чтобы вы пообещали мне выполнить любую мою просьбу, будь она хорошая или 
плохая. И помните, что вы — привлекательная женщина, а я — мужчина и вы не 
знаете моих физических возможностей. Дайте мне безоговорочное обещание 
выполнить любую мою просьбу, хорошую или плохую”.
        Минут пять она раздумывала и, наконец, ответила: “О чем бы вы меня ни 
попросили и что бы вы со мной ни делали, хуже моей фобии ничего быть не может”. 
“Хорошо, — сказал я. — Сейчас я введу вас в транс, и вы повторите свое 
обещание”.
        Она немедленно повторила свое обещание под гипнозом. Я ее разбудил и 
сказал: “Вы дали мне безоговорочное обещание и наяву, и под гипнозом.
        Теперь я могу вылечить вас. Засните и представьте, что вы на высоте 35.
000 футов и летите со скоростью 650 миль в час”.
        Она страшно задрожала, согнулась и уткнула голову в колени. “А сейчас 
вообразите, что самолет опускается, и в тот момент, когда он коснется земли, 
все ваши страхи и фобии, тревоги и терзающие вас бесы соскользнут с вас на 
сидение”. Она все так и представила, проснулась — и вдруг с криком: “Они там! 
Они там!” (Эриксон показывает на зеленое кресло) — выскочила из кресла и 
отлетела к противоположной стене комнаты.
        Я позвал миссис Эриксон и сказал: “Бетти, сядь в это кресло”. (Эриксон 
показывает.) Но пацинтка стала ее умолять: “Пожалуйста, миссис Эриксон, не 
садитесь в это кресло”. Но миссис Эриксон направилась к креслу, и тогда 
пациентка буквально вцепилась в Бетти и не дала ей сесть. Я отпустил Бетти и 
повернулся к пациентке: “Лечение окончено. Счастливого полета в Даллас и 
обратно в Феникс. Позвоните мне из аэропорта и расскажите, как вам понравилось 
путешествие”.
        Когда она ушла, я попросил дочь сфотографировать кресло с передержкой, 
недодержкой и нормально. Каждый снимок я положил в отдельный конверт. На 
передержанном снимке я написал: “Место вечного упокоения ваших фобий, страхов, 
тревог и терзающих бесов, медленно опускающихся в забвение вечного мрака”. На 
недодержанной фотографии я сделал надпись: “Место вечного упокоения ваших 
страхов, полностью растворившихся в космическом пространстве”. А на третьей, 
нормальной, написал: “Место вечного упокоения ваших фобий, страхов и тревог”.
        Все три конверта я отправил моей пациентке. Она получила их в среду 
утром. В субботу раздался звонок и восторженным голосом она сообщила: “Это было 
великолепно. Просто чудо какое-то. Самое прекрасное путешествие в жизни!” “Не 
согласитесь ли вы, — попросил я, — рассказать ваш случай четырем моим студентам,
 которых я готовлю к докторской диссертации по философии?” “Конечно”, — 
ответила она. Я попросил ее прийти к восьми утра.
        Ровно в восемь она пришла ко мне со своим мужем. Пройдя как можно 
дальше от кресла, она уселась в другом конце комнаты. Минут через пять подошли 
мои ученики, и один из них хотел было сесть в зеленое кресло, но моя пациентка 
воскликнула: “Ради Бога, не садитесь в это кресло!”
        “Да я в нем не раз сидел, — возразил студент, — удобное кресло, почему 
бы и сейчас не сесть?” Но пациентка снова взмолилась: “Нет-нет, пожалуйста, ни 
в коем случае!” “Раз такое дело, посижу на полу, это для меня не впервой. Вас 
так устроит?” — ответил студент. “Да, я вам очень благодарна”.
        Затем она рассказала о своем случае и о полученных от меня фотографиях. 
“Я взяла эти фотографии с собой как талисман, на счастье. На первом отрезке 
пути до Эль Пасо я чувствовала себя спокойно и все ждала, когда же начнется моя 
воздушная трясучка. Остановка в Эль Пасо заняла двадцать минут. Выйдя из 
самолета, я добралась до аэропорта, нашла там укромное местечко и вошла в транс.