глубокого транса.
Принять такую помощь не значит признать свое невежество или некомпетентность. 
Наоборот, это значит честно признать, что глубокий гипноз — это совместное дело,
 в котором основную работу выполняет испытуемый, а врач старается побудить его 
к тому, чтобы приложить необходимые усилия. Это значит признать, что никому не 
дано подлинное понимание особенностей восприятия и поведения другого человека. 
Такой подход лучше всего действует на умных и очень заинтересованных людей, 
хотя эффективен и в других случаях. Он создает атмосферу доверия, уверенности и 
чувство активного участия в общем деле. Более того, он рассеивает ложные 
представления о таинственной силе гипнотерапевта и способствует установлению 
правильных отношений между гипнотиком и врачом. К счастью, автор понял это в 
самом начале своей деятельности и впоследствии не раз убеждался, что такой 
подход неизменно облегчает индукцию гипноза любой стадии и помогает добиться 
самого сложного гипнотического поведения у испытуемого.
В литературе часто пишут о сопротивлении испытуемого и о том, как преодолеть 
или обойти его. Как показывает опыт автора, лучший способ преодолеть это 
противодействие — направить его на создание гипнотического состояния. Этого 
можно достигнуть словесным внушением. Внушение должно быть составлено таким 
образом, чтобы ответное поведение, каким бы оно ни было — положительным, 
негативным или вовсе не проявленным, — воспринималось как желательное. 
Гипнотику, который никак не реагирует на внушение поднять руку, можно, к 
примеру, сказать следующее: “Вскоре ваша правая, а может быть, левая рука 
начнет подниматься или наоборот, давить вниз. А то и вовсе не будет двигаться. 
Мы подождем и будем наблюдать, что именно произойдет. Может быть, сначала у вас 
пошевелится большой палец, или вы почувствуете что-то в мизинце. Но дело не в 
том, поднимется ли ваша рука или, напротив, будет давить вниз, или вовсе 
останется неподвижной. Значение имеет лишь ваша способность ощущать, что 
происходит с рукой”.
Такое внушение охватывает и поднятие руки, и тяжесть в ней, и отсутствие 
движения — любое из этих действий является правильной ответной реакцией. 
Выходит, мы создали ситуацию, в которой противодействие гипнотика носит 
конструктивный характер сотрудничества. Нельзя сопротивляться гипнозу, если 
тебя ему не подвергают. Понимая это, врач должен создать такие условия, в 
которых возможность проявить противодействие является ожидаемой и само 
противодействие сконцентрировано на том, что не является важным. Гипнотику, у 
которого противодействие выражается в том, что рука у него не поднимается, 
можно внушить, что правую руку он поднимает, а левую нет. Противодействие тогда 
выразится в том, что он поступит наоборот. В результате гипнотик обнаружит, что 
реагирует на внушение и испытывает при этом удовлетворение. В большинстве 
случаев, когда мы прибегали к подобному внушению, лишь немногие испытуемые 
замечали, что оказались в подстроенной ситуации, позволившей сыграть на их 
противоречии. Один пишущий о гипнозе автор, не вникнув в суть данного метода, 
провел такой опыт. Желая продемонстрировать, что испытуемые не смогут устоять 
против его внушения, он предложил им сопротивляться при наведении транса. 
Испытуемые стали сознательно демонстрировать, что охотно отзываются на внушения,
 чтобы доказать, что они не могут перед ним устоять. Автор опубликовал это 
исследование в полном неведении о подлинном смысле происшедшего.
Каким бы ни было поведение гипнотика, оно должно быть принято как таковое и 
направлено на развитие соответствующих гипнотических действий. Любая попытка 
“исправить” или изменить поведение испытуемого или заставить его делать то, в 
чем он не заинтересован, мешает наведению транса, а глубокого гипноза в 
особенности. Если у пациента, который хотел, чтобы его погрузили в состояние 
транса, вдруг возникает сопротивление, это свидетельствует о противоречии, 
которое может быть с успехом использовано в целях как пациента, так и врача. 
Подход, в котором признаются интересы гипнотика и особенности его поведения, не 
является, как поспешили отметить некоторые авторы, “неортодоксальным методом”, 
построенным на “врачебной интуиции”. Наоборот, он исходит из простого признания 
существующих условий и глубокого уважения к испытуемому как к активной личности.

Каждый последующий шаг в индукции транса следует делать, только если гипнотик 
остался доволен предыдущим. Удовольствие может быть вызвано самой гипнотической 
ситуацией или вытекать из жизненного опыта гипнотика. Вполне возможно, что даже 
на участие в эксперименте в качестве испытуемого он решился после сильного 
внутреннего колебания. Сидеть удобно и расслабленно в кресле, отключившись от 
тревог внешнего мира, — это истинное удовольствие. В том, что рука, в ответ на 
требование поднять ее, не поднимается, страшного ничего нет. Сидеть и не 
двигать руками — само по себе удовольствие. Желание сидеть, не шевелясь, в то 
время как врач изо всех сил старается внушить тебе явные бессмыслицы, — это еще 
одно удовольствие. Каждое из этих удовольствий является формой поведения, 
которую можно рассматривать как первый успешный шаг в развитии состояния транса.

Вот пример. Молодая женщина, доктор психологии, весьма скептически относившаяся 
к гипнозу, бросила автору вызов. Она предложила ему продемонстрировать на ней 
его “хитрые фокусы” в присутствии других коллег, которые станут свидетелями его 
поражения. При этом она заявила, что если ей докажут существование такого 
явления, как гипноз, она примет участие в любой работе, которую задумает автор. 
Ее вызов и условия были приняты.
Испытуемой часто напоминали ее обещание в случае поражения принять участие в 
исследованиях, поскольку оно определяло ее поведение и в будущем могло быть 
использовано в состоянии гипноза. Затем был применен метод, от которого