вовремя, чувствовал себя прекрасно, хорошо выполнил свою дневную работу, поехал 
на второй завтрак, а вечером поехал домой. То же самое и на следующий день. 
Потом в это утро я вспомнил, что у меня назначено свидание с вами в этот день. 
Я по-прежнему злился на это ваше упоминание о „полной бутылке", но все же я 
приобрел ее, чтобы положить в карман. Я немного выпил из другой бутылки, но 
забыл положить в карман полную бутылку. Я предполагаю, что вы поймете это как 
сопротивление или отрицание вашего авторитета. Я же говорю, что хотел, но забыл.
 Я был вовремя в своем офисе, занимался своей работой, но в обед ко мне 
заглянул мой старый приятель, и мы, обедая с ним, выпили бутылку пива. Потом я 
вернулся к работе и едва вспомнил о нашем свидании. Так что, кажется, вы 
действительно можете помочь мне, если начнете работать со мной, а не записывать 
каждое мое слово. Это отнимает много времени. Мне не требовалась выпивка 
сегодня утром, но не мог же я прийти к вам под каким-то фальшивым предлогом; 
поэтому я выпил одну порцию виски. Коктейль в обед — это нормально, но пить 
утром — ужасно. В какой-то степени я не считаю, что это так уж плохо, что вы 
отнимаете и свое и мое время, записывая все, что я говорю”.
Затем пациент и автор немного обсудили текущие события, и автор предложил 
пациенту такой неожиданный комментарий: “Ну, давайте посмотрим. Вы однажды были 
одним из редакторов крупной столичной газеты, а редакционные статьи должны 
формировать мнение масс. Скажите мне, мнение формируется в сознании человека 
или в его подсознании, и как вы сами определяете сознание и подсознание?”. Он 
ответил: “Вы не посещали 2,5 года психоаналитика, чистосердечно сотрудничая с 
ним, а потом еще не промывали свой мозг этими проклятыми транквилизаторами плюс 
психоанализом, ничему не научившись и многое потеряв. Все, что я могу сказать 
вам, будет обычным схематическим определением, а именно: ваш сознательный разум 
— передняя часть ума, а подсознательный — задняя часть. Но вы, вероятно, знаете 
об этом больше, чем я и доктор X.”. Я спросил его: “А вероятно ли, что 
когда-нибудь эти две половинки встретятся?”. Он ответил: “Странный вопрос, но я,
 кажется, понимаю, что вы имеете в виду. Я думаю, что подсознательный разум 
может рассказать сознательному разуму что-то, но не думаю, что сознательный 
разум может сказать что-нибудь подсознательному или он может знать, что есть в 
подсознательном. Я потратил уйму времени, пытаясь раскопать что-то в 
подсознательном вместе с доктором X., и ничего не добился; мне становилось все 
хуже”. Ему был задан другой вопрос: “Не обсудить ли нам как-нибудь вопрос о 
подсознательном разуме в сознательном разуме?”. Он ответил так:
“Ну, если вы собираетесь записывать все, что я говорю, и все, что говорите вы, 
а я удачно решу свои затруднения тем, что вы проводите все время, просто 
записывая мои жалобы так, как вы делали в прошлый раз... Между прочим, я вчера 
прекрасно провел вечер, играл в гольф с одним клиентом нашей фирмы, первая 
хорошая игра за много лет, и совсем не выпивал... Ну, давайте обсудим 
сознательный разум, политику, гипноз, все, что вам захочется”.
Автор спросил пациента, почему он так ответил. Он сказал: “Ну, это просто 
удивительно. Мне 52 года, а я ною и скулю, как маленький щенок, и у меня такое 
чувство, что я могу верить, ждать, как мальчишка, который твердо уверен, что 
самые смелые мечты пойти в цирк исполнятся. Звучит глупо, не так ли? Но у меня 
действительно такое ощущение, как у полного надежд счастливого малыша”.
Автор ответил на это вопросом: “Вы помните, в каком положении вы сидели в том 
кресле?” Он сразу же поставил ноги рядом, опустил руки на колени, закрыл глаза, 
медленно опустил голову, упорно кивая головой, и через несколько мгновений 
оказался в глубоком состоянии транса.
Оставшееся от часа время было потрачено на “объяснение того, как важно 
реорганизовать модели поведения на завтра, на следующий день, на следующую 
неделю, на следующий год; короче говоря, на будущее, чтобы удовлетворить 
потребности и назначение в жизни”. Все это объяснение велось в общих, довольно 
смутных выражениях, а фактически, это были осторожные постгипнотические 
внушения, предназначенные для удовлетворения его потребностей.
Он был выведен из состояния транса простым замечанием: “Да, именно так вы и 
сидели в прошлый раз”, — тем самым осуществлялась переориентация на время, 
которое предшествовало этому второму трансу. Когда он проснулся и открыл глаза, 
автор многозначительно взглянул на часы. Пациент снова был изумлен, когда понял,
 сколько прошло времени, попросил о другой встрече через три дня, но согласился 
подождать пять дней. По пути из кабинета он остановился, чтобы взглянуть на 
резные деревянные работы, и заметил, что он собирается, не откладывая, наняться 
резьбой по дереву, что очень любит это занятие, но давно откладывал.
Пять дней спустя пациент вошел, улыбаясь, удобно уселся в свое кресло, и по его 
виду было понятно, что ему хочется поговорить. Его спросили, что с ним 
произошло в последний уикэнд и в следующие три дня. Его ответ, сделанный 
медленно и терпеливо, как будто для того, чтобы автор имел возможность записать 
его, был весьма информативным.
“Я встречался с вами дважды. Вы не сделали со мной ничего примечательного, и 
все же это срабатывает. За это время я трижды сталкивался со своей проблемой. Я 
собирался поехать в город со своими друзьями, женой, которая сидела рядом со 
мной, а я вел машину. Я почувствовал, как старая паника охватывает меня, но я 
не подал вида жене об этом. Я не ездил по этой дороге уже много лет, и в 
последний раз, когда я там был, меня охватила паника на том же месте, как и в 
последний раз. В этот раз я остановился, притворился, что проверяю проводку, а 
потом попросил жену вести машину. На этот раз ничто не могло заставить меня 
прекратить езду, а паника ушла, но когда, не помню. Мы хорошо провели время, и 
я ехал назад, не помня о последнем приступе паники. Потом в полдень я пошел в 
отель, в ресторане которого я не обедал уже много лет из-за своих приступов