вспомнить одно приключение, которое мы пережили неделю назад в понедельник, 
точь-в-точь такое, какое мы пережили в прошлую среду. Оно в свою очередь 
напомнило о событии, которое испытуемый пережил в свой день рождения в 1948 
году, и в то время он мог только гадать, а не знать в точности, что произойдет 
с ним на дне рождения в 1949 году, и уж тем более — на дне его рождения в 1950 
году, поскольку эти дни еще не наступили. А раз они еще не наступили, то у него,
 живущего в 1948 году, не может быть о них никаких воспоминаний.
Прислушиваясь к этим рассуждениям, испытуемый может считать, что в них есть 
какой-то смысл. Однако чтобы прояснить смысл этого, он обратится к событиям 
своего дня рождения в 1948 году, а для этого ему нужно отключиться от событий 
1949 и 1950 годов. Но едва ход его мыслей принимает такое направление, ему 
выдается новая порция рассуждении о том, что человек одно помнит, другое 
забывает, что часто забываются вещи, о которых, мы были уверены, будем помнить 
всю жизнь; что произошедшее с нами в детстве встает в памяти живей, чем 
случившееся в 1947, 1946 и 1945 годах; буквально каждый день мы забываем 
что-нибудь пережитое в текущем году, или в прошлом году, или в 1945, 1944 годах,
 а тем более в 1942, 1941 и 1940 годах. А из того, что произошло в 1935 году, 
помнится лишь отдельное, а по мере того, как уходит время, забудется еще многое.

В этих рассуждениях испытуемому тоже чудится какой-то важный смысл, и чем 
больше он старается понять его, тем больше с ним соглашается. Между тем ему уже 
внушена амнезия с упором на детские воспоминания. Этим работа его памяти 
направлена в сторону более раннего возраста.
Поначалу к этим воспоминаниям побуждают не приказами и не наставлениями, а 
рассуждениями, будящими мысль. Затем, по мере того как испытуемый начинает 
поддаваться, незаметно и постепенно переходят к прямым требованиям все более и 
более живо вспомнить события 1935 или 1930 года. Потом постепенно и осторожно 
делается внушение забыть все, что было после этого года, и завершается все 
советом “забыть многое: вещи, события прошлого, надежды на будущее — ведь 
забывать так естественно; к тому же преданное забвению не имеет больше 
значения; живо и полно смысла лишь то, что принадлежит настоящему — мысли, 
чувства, дела”.
Так, ходу мыслей испытуемого не только придается желанный ему порядок, но и 
поведение его строится соответственно этим мыслям.
Затем испытуемому настойчиво, со все возрастающим напряжением говорят, что 
сейчас он очень ярко вспомнит некоторые события 1930 года и увидит себя 
участником одного события, которое для него еще не окончено. Один испытуемый, 
которого под гипнозом вернули в прошлое, в тот день, когда ему исполнилось 
шесть лет, увидел себя за столом: он с жадностью ожидал, даст ему мать одну или 
две сосиски. Уже упоминавшаяся нами доктор психологии, возвращенная в детский 
возраст, увидела себя в классе, получающей задание от учительницы.
Многие серьезные ученые, занимающиеся гипнозом, допускают грубейшую ошибку, 
полагая, будто испытуемый, перенесенный в свое прошлое, может вступать в беседы 
с гипнотерапевтом, человеком, которого для него в действительности не 
существует. Однако при критическом подходе гипнотерапевт со всей серьезностью 
должен принять неизбежную трансформацию своей личности в мозгу гипнотика, а не 
считать это притворством или игрой. Уже упомянутая доктор психологии оживила 
школьные события, после которых встретилась с автором лишь пятнадцать лет 
спустя. Поэтому образ автора невольно трансформировался у нее в образ 
учительницы, и то, как она описала его в той ситуации, при проверке точно 
совпало с описанием ее настоящей учительницы. Для нее беседа в той классной 
комнате с доктором Эриксоном была бы полнейшей нелепостью и фальсификацией 
прошлого. Однако воспринимая автора как мисс Браун, она могла вести себя 
естественно, как школьница, в соответствующей обстановке и давать ответы мисс 
Браун. Ситуация не стала для нее противоречивой и позволила оживить прошлое.
В качестве примера некритического подхода можно привести случай с одним 
психиатром. Он сообщил, что ему экспериментально удалось добиться возрастной 
регрессии до стадии внутриутробного развития, а затем получить от испытуемого 
отчет о его внутриутробных переживаниях. Он не учел то обстоятельство, что 
внутриутробный плод не способен ни говорить, ни понимать слова. Он не понял, 
что испытуемый просто-напросто выдумал все это, желая подурачить некритичного и 
не думающего врача или сделать ему приятное.
Чтобы получить достоверные результаты, врач обязательно должен вникать в 
регрессивную ситуацию. Сделать это нетрудно. Вот пример. Одну пациентку путем 
гипнотической регрессии вернули в четырехлетний возраст. От близких ей людей мы 
узнали, что в те детские годы она любила поиграть с золотыми часами с крышкой, 
которые давал ей сосед. Она об этом давно забыла. В регрессивной ситуации автор 
без слов показал пациентке свои золотые карманные часы с крышкой, и она тут же 
признала в нем своего соседа.
Трансформация врача в некую другую личность происходит не только при регрессиях.
 Автор не раз испытывал трудности при индукции глубокого гипноза у новичков, 
пока не понял, что как доктор Эриксон он для испытуемого случайный и незнакомый 
человек и что глубокий гипноз может развиться лишь тогда, когда он, доктор 
Эриксон, превратится в другого человека. Так, одна пациентка, которой на случай 
родов внушали анестезию, постоянно принимала автора за кого-то из профессоров 
психологии и только незадолго до родов стала опознавать подлинную его личность. 
Если бы это не воспринималось всерьез, то, вполне возможно, не удалось бы как 
следует индуцировать глубокий гипноз и вызвать полную анестезию во время родов. 
Как бы опытен и одарен ни был врач, он обязан при индукции глубокого гипноза 
считаться с личностью испытуемого, учитывать его интересы, понимать и