На первом гипнотическом сеансе все внушения были направлены на индукцию 
состояния глубокой физической усталости, сильной сонливости и необходимость 
вызвать состояние физиологического сна и отдыха, чтобы можно было осуществить 
индукцию гипнотического транса. Было индуцировано легкое состояние транса, 
которое почти немедленно погрузило его в физиологический сон длительностью в 30 
минут. Он пробудился ото сна вполне отдохнувшим и убежденным в эффективности 
гипноза.
Потом было индуцировано второе среднее состояние транса. Систематически 
давалась серия внушений, в которых впрямую были использованы действительные 
симптомы пациента. Рациональным зерном для этого была рационализация 
гипнотических внушений через применение эмпирической обоснованности его 
симптомов. Пациенту сказали, что его тело будет чрезвычайно тяжелым, как 
свинцовый груз; настолько тяжелым, что он будет чувствовать себя как бы 
отупевшим ото сна и неспособным ощущать что-либо, кроме тяжелой усталости. Эти 
внушения (повторно данные другими словами, чтобы обеспечить нужное восприятие) 
были предназначены для применения прежде неприемлемого для пациента чувства 
мучительной слабости и объединения его с жалобой на «постоянную, тяжелую, тупую 
пульсирующую» боль. Кроме того, были сделаны внушения, чтобы снова и снова, 
когда он будет испытывать «тупую тяжелую усталость», его тело периодически 
засыпало, в то время как его разум оставался бодрствующим. Таким образом, его 
удручающая слабость и его тупая пульсирующая боль были использованы для 
закрепления перенаправленности и переориентировки его внимания на его 
соматические ощущения и для закрепления нового и приемлемого их восприятия. 
Кроме того, путем внушения сонливости и бодрствования было индуцировано 
состояние диссоциации. Следующим этапом было переориентирование и 
перенаправленность его внимания и реагируемости на резкие, короткие, постоянно 
возобновляющиеся, агонизирующие боли, от которых он страдал обычно через каждые 
десять минут. Обычно приступ длился менее одной минуты, но пациент считал их 
постоянными и бесконечными. Последующая процедура включала несколько этапов. 
Во-первых, он был переориентирован в отношении субъективных временных ценностей,
 попросив его при возникновении острой боли зафиксировать свое внимание на 
движении минутной стрелки на часах и подождать, когда начнется следующий 
приступ боли. Семь минут ожидания в ужасе от предстоящей боли показались 
пациенту часами, и для него показалось огромным облегчением наступивший в конце 
концов приступ боли по сравнению с его ожиданием. Таким образом, предчувствие и 
приступ боли дифференцированы для него как отдельные ощущения. Так, ему 
потребовалось понимание этого аспекта искажения во времени, связанного с 
удивлением и расширением субъективного ощущения времени. Затем ему подробно 
объяснили, что освобождение от ощущений боли можно достичь несколькими путями: 
с помощью обезболивания и с помощью анестезии, что ему было понятно, а также с 
помощью амнезии, что он не понимал. Ему предложили следующее объяснение: при 
амнезии относительно боли человек испытывает боль, когда она возникает, но тут 
же забывает о ней, когда она проходит. Таким образом, человек не вспоминает и 
не оглядывается на опыт прошлого с ужасом и печалью, а также не ждет другого 
приступа боли с ужасом и страхом. Другими словами, каждый вновь возникающий 
приступ острой боли будет для больного совершенно неожиданным и совершенно 
преходящим опытом. Поскольку больной не ждет и не помнит этой боли, то, 
практически, эти приступы боли у больного не имеют никакой временной 
длительности. Следовательно, этот приступ боли будет восприниматься как 
мгновенная вспышка ощущения такой короткой длительности, что у больного нет 
просто возможности опознать характер боли. Таким путем пациента научили другому 
типу искажения по времени, а именно — укорачиванию, сжатию и конденсации 
субъективного времени. Так, вместо возможных гипнотических анестезии, 
обезболивания и амнезии относительно приступов боли в наличии у пациента 
оказалось гипнотическое сокращение их субъективной длительности, которая сама 
по себе служит для сокращения ощущения боли.
Когда пациенту разъяснили все эти пункты, ему настойчиво посоветовали 
использовать все три механизма: изменение ощущений тела, дезориентации тела, 
диссоциация, анестезия, обезболивание, амнезия и субъективная временная 
конденсация. Ему доказали, что он в значительной степени может освободиться от 
болей более удачно, чем использовав один психологический процесс. Кроме того, 
ему предложили использовать субъективное расширение времени, чтобы удлинить 
периоды физического покоя, отдыха, отсутствие боли.
Через эти разнообразные внушения, сделанные несколько раз и различными словами, 
чтобы обеспечить соответствующее понимание и восприятие, вновь возникающие 
приступы острой боли у пациента были облегчены в значительной степени в 
соответствии с наблюдениями за его субъективным поведением и его субъективными 
впечатлениями. Однако нужно отметить, что периодически он впадал в короткие 
бездействующие ступороподобные состояния на 10–15 секунд, что свидетельствовало 
о массивной затемняющей реакции на приступ боли. Было замечено, что они реже и 
короче, чем первоначальные приступы острой боли. Окружающие также отметили, что 
пациент не осознавал, что утрачивал сознание на некоторое время.
Мы не задавали пациенту систематически вопросов о действительной эффективности 
внушений. Пациент просто говорил о том, что гипноз освободил его почти 
полностью от приступов боли, что чувствует себя слабым и вялым физически и что 
лишь дважды в день этой боли удавалось «прорваться». Его общее поведение со 
своей семьей и друзьями подтверждало его слова. Через несколько дней после 
проведения гипнотической терапии пациент неожиданно впал в состояние комы и 
умер не приходя в сознание.
Примечание