подошли к автору и сообщили, что у них тоже были галлюцинации, но только 
моментальные, а потом они "вернулись", чтобы снова наблюдать за сеансом).
Автор продолжил: "Потом, когда я объяснил метод „мой друг Джон" и осторожно 
подчеркнул, как важно при индукции гипноза говорить медленно, внушительно и 
выразительно, я буквально „ощутил" полное значение того, что было сказано. 
Например, при использовании метода левитации руки во время сеансов в 
Висконсинском университете я почти неизбежно обнаруживал, что моя рука 
поднимается, а глаза закрываются. Таким образом, я понял значение того, что при 
индукции нужно говорить голосом, выражающим внушительность, ожидание, и 
„ощущать" свои слова и их значения внутри своей личности. Когда доктор С 
вызвался добровольцем и изложил свою историю безуспешных попыток испытать 
состояние гипноза, а потом заговорил о своих сомнениях в достоверности тех 
гипнотических явлений, которые обнаруживались у его пациентов, я понял, что это 
вызывает у него искренний интерес и имеет для него большое значение. Я также 
осознал предоставленную мне возможность произвести то, что можно назвать 
„естественным внелабораторным экспериментом", когда никто: ни объекты гипноза, 
ни публика -- не может понять, что происходит, и когда объекты, не знакомые со 
мной, не могут понять, что будет произведен эксперимент, какой эксперимент 
будет поставлен и какого поведения при этом следует ожидать. Кроме того, я сам 
не мог предсказать этого. Я знал только, что хочу показать течение транса, что 
попытаюсь экспериментально использовать все явления, какие бы ни выявил, и что 
я положусь на мои знания возможных реакций, на мой выбор слов, выразительность 
и изменение интонации, чтобы спонтанно использовать свой опыт. Если эксперимент 
не удастся, об этом никто не узнает, а я смогу попробовать другие варианты.
Метод „мой друг Джон" является отличным средством для обучения 
противодействующих объектов вхождению в транс.
Я демонстрирую этот метод пациенту, который приходит на лечение, но 
сопротивляется; и делаю это так тщательно, подробно, что, наблюдая за тем, как 
я индуцирую состояние транса у моего чисто воображаемого друга Джона, и, 
негодуя на потерю своего времени и денег, пациент, сам того не желая, 
становится настолько восприимчивым, что следует примеру Джона, и у него тоже 
наступает состояние транса. Я использую этот метод также для обучения 
самогипнозу в группах и при работе с объектами, которые сами должны применять 
его в связи с учебой, мигренью, избыточным весом и т. д.
Следовательно, когда доктор С заговорил о своих сомнениях в достоверности 
гипнотических явлений, я попросил его сделать заключение относительно 
достоверности проявлений транса у мисс А. С одной стороны, это явилось 
абсолютной, прямой, простой, но выразительной декларацией того, что мисс А 
войдет в состояние транса, и у нее не будет возможности сопротивляться, спорить 
или даже ставить под сомнение это утверждение, так как я говорил не с ней, а с 
доктором С. С другой стороны, это заявление делало доктора С ответственным за 
оценку поведения мисс А. Что это означало, ни он, ни публика не имели времени 
анализировать. Я полагался на мой прошлый опыт. Как можно обосновать 
субъективный опыт другого человека? Участвуя в нем! Например, пловец говорит, 
что вода холодная. Можно нырнуть в воду, чтобы подтвердить это, или, по крайней 
мере, попробовать воду рукой или ногой. Но здесь складывается другая ситуация! 
Нельзя подтвердить достоверность какой-то галлюцинации так же, как проверить 
субъективную реакцию пловца на температуру воды. Доктор С чувствовал себя 
„заблокированным" от гипноза и сомневался в „достоверности" каких-то 
гипнотический явлений, которые он сам вызывал у пациентов. Однако он не был 
„заблокирован" от возможной достоверности гипнотических явлений; он также не 
был „заблокирован" от применения своих собственных слов, когда его попросили 
дать оценку искренности гипнотического поведения мисс А. Он ждал гипнотических 
явлений от мисс А, чтобы оценить их и это поглощало всю его энергию. Ни он, ни 
аудитория не осознали, что внушение, которое потребовало так много усилий, 
чтобы дать оценку гипнотического поведения мисс А, подразумевало гораздо 
большее, чем простой экспериментальный спор о возрасте, виде и породе собаки, 
это действительность, которая не ставилась под сомнение, спор вызвали только ее 
признаки. Чтобы дать такую оценку, нужна была собака, которую увидела в своих 
галлюцинациях мисс А; следовательно, доктор С решил, что единственная 
возможность подтвердить ее суждения относительно вида, породы и возраста, -- 
это тоже увидеть собаку, чтобы сделать соответствующее сравнение. Так он 
невольно очутился в том же положении, что и мисс А, и ни у нее, ни у него, ни у 
аудитории не было времени, чтобы понять это и проанализировать многократные 
упоминания, казалось бы, простой просьбы к доктору С сделать все возможное, 
чтобы подтвердить реакции мисс А. Его „все возможное" потребовало от него весь 
его потенциал.
Потом, когда мисс А находилась в ожидании того, какое внушение я ей предложу, я 
упомянул метод сюрприза, я не просил ее увидеть собаку. Я просто просил указать 
вид, породу и возраст вон той собаки. Здесь не было вопроса о том, есть там 
собака или нет. Вопрос был о виде, породе и возрасте, и, готовая принять мое 
внушение, она имела единственную возможность ответить -- четко спроектировать в 
подсознании визуальное воспоминание о собаке. Для этого ей пришлось войти в 
состояние транса. Сколько нужно времени, чтобы выработать состояние транса? 
Сколько нужно времени, чтобы выработать физиологический сон? Если вы достаточно 
устали физически, вы можете заснуть сразу же, как только положите голову на 
подушку. Если вы достаточно подготовлены физиологически, вы так же быстро 
можете выработать состояние транса.
Что же случилось с доктором С? Он должным образом был подготовлен для выработки 
гипнотических явлений мисс А. Он фактически уже находился в состоянии ожидания,