общую матрицу, создают индивидуальное воспоминание конкретного человека. 
Приведу пример.
Когда я была маленькая, мне нравилось сидеть на лужайке перед домом и собирать 
одуванчики. Я собирала не те, которые уже начинали пушиться, — загадаешь 
желание, подуешь, и он облетел, — я рвала желтенькие. В Америке, если ты 
повяжешь что-нибудь желтое на запястье, это означает, что ты любишь масло. Я 
подносила одуванчики к запястью снизу, чтобы они оставляли желтый след пыльцы — 
я очень любила масло. Потом ложилась на спину и смотрела на облака, составляла 
картинки. Мне всегда удавалось разглядеть лошадь — это была моя любимая 
картинка. Мне было интересно, нет ли где-нибудь в мире человека или ребенка в 
точности такого, как я. Настолько похожего на меня, чтобы ему было даже 
интересно, нет ли где-нибудь в мире человека в точности такого, как он. И чтобы 
в эту самую минуту он думал то же самое. Это было мое самое любимое занятие в 
детстве.
Рассказывая об этом своим пациентам, я очень подробно описываю тот тип 
одуванчика, который я рвала. Мы все когда-нибудь дули на одуванчики, и всем 
случалось подержать под запястьем пучок желтых одуванчиков. Очень знакомое 
воспоминание, не правда ли? Желтый цвет на коже, и лошадь в небе, и то, что я 
думала о человека, абсолютно похожем на меня, — это тоже очень распространенное 
явление. Почти каждый нормальный ребенок задумывался об этом. Такое встречается 
достаточно часто даже у нормальных взрослых людей. Но когда ребенку приходят в 
голову подобные мысли, он думает, что он один такой на свете, и я замечаю, что 
многие из вас согласны со мной.
Это была своего рода матрица воспоминания. Но вы не знаете, сколько мне было 
лет, где я тогда жила, как выглядела лужайка перед домом, какое это было время 
года. Вы скажете, что цвели одуванчики, но вы же не знаете, когда они цветут 
там, где я тогда жила. И эти неясные моменты вы машинально заполняете тем 
содержанием, которое соответствует вашим воспоминаниям.
Если я скажу, что лужайка была перед нашим домом, а забор был зеленый, слева 
каштан, а справа дуб, то вы начнете «вспоминать» мои воспоминания. А я хочу, 
чтобы вы вспоминали о себе, обратились внутрь себя, создали свою внутреннюю 
реальность и в результате погрузились в транс. Детские воспоминания — хороший и 
простой способ этого добиться. У людей много общих, похожих воспоминаний. 
Большинство из нас рассматривали радугу и думали: нельзя ли по ней съехать, как 
с горки? Большинство из нас качались на качелях туда-сюда, вверх-вниз и думали, 
а нельзя ли описать полный круг, если хорошо раскачаться? Помните, как вы 
научились плавать или кататься на велосипеде? Помните: ветер в лицо и ощущение 
свободы? Помните, как вы лепили снеговика и думали, а нельзя ли так сделать, 
чтобы потом вокруг не осталось следов и казалось, что он появился ниоткуда. Эти 
воспоминания и общие, и одновременно личные.



Завоевание доверия клиента

Процесс развития доверия между пациентом и психотерапевтом очень труден, 
длителен и важен. Особенно это касается тех пациентов, которые в прошлом 
пережили насилие. В связи с этим я расскажу одну из моих любимых интервенций, 
которую я «упаковываю» в естественный транс. Я пережидаю одну, две, может быть, 
три сессии и обращаюсь к пациенту: «Вы знаете, может быть, я достойна доверия 
больше всех людей, которых вы до этого встречали». Когда я говорю такую 
поразительную вещь, все внимание клиента фиксируется на мне, и это является 
хорошей подготовкой к простому трансовому наведению. Я говорю: «Мне бы хотелось,
 чтобы вы послушали меня сейчас внимательно, потому что я буду говорить на двух 
уровнях, и это сложно. На личностном уровне (я дотрагиваюсь до собственного 
сердца) вы знаете, что нравитесь мне… Мне все мои клиенты нравятся… Это 
правда…» (я останавливаюсь, рука остается на груди, и жду). У пациентов, за 
небольшим исключением, редко бывают моменты, когда им говорят, дружелюбно глядя 
в глаза: «Вы мне нравитесь». Знать, что вы кому-то нравитесь, — это часть 
душевного здоровья. Поэтому я и делаю им такой подарок. Когда мы заканчиваем 
наслаждаться этим приятным моментом, я произношу: «Теперь мы будем говорить на 
концептуальном уровне», — и поднимаю руки над головой, для того чтобы клиент 
сфокусировался на них и ему легче было погрузиться в транс. Я продолжаю: «Но, 
хотя вы мне и нравитесь, концептуально мне все равно. В общем, это значит, что 
мне от вас ничего не надо. Я хочу чего-то для вас, вместе с вами, но не от вас. 
Это значит, что мне можно верить, потому что мне от вас ничего не надо». И 
клиенты верят, они активизируют воспоминания о доверительных отношениях в своей 
жизни и понимают, что, в сущности, в таких взаимодействиях никому по-настоящему 
ничего не нужно. Например, вы едете на заправочную станцию, вам наполняют бак 
бензином, вы идете в булочную и получаете хлеб — это вполне доверительные 
взаимодействия. Вся жизнь построена на таких взаимодействиях: мы верим, что пол 
не провалится под ногами, что еда съедобна и, в сущности, все наши 
взаимоотношения с окружающими проникнуты таким простым доверием.
Таким образом, вы подготовили все условия для того, чтобы клиент сделал те 
выводы, которые вам были нужны, самостоятельно преодолев свое сопротивление. 
При этом прямо вы ничего не утверждали. Когда я говорю: «Мне все равно: что-то 
выиграешь, что-то проиграешь», — клиенты благодаря трансу слышат на более 
глубоком уровне и по-другому понимают. Эти слова их не ранят. Самое важное в 
наведении то, что они самостоятельно приходят к важным и нужным нам обоим 
выводам.