не обращать внимания ни на что, кроме того, что необходимо для выполнения 
специфической задачи, и чтобы при этом во всей структуре присутствовали 
мудрость и равновесие.
     Джон: При этом происходит кое-что весьма интересное на уровне неврологии. 
Поэтому сновидение - очень важная часть нашей работы здесь.
     Джуди: ...Это - интеграция, о которой мы говорили раньше, когда цитировали 
статью Грегори. Если искусство, которое создает культура, полностью сознательно 
или полностью бессознательно, оно не станет великим искусством. Потому что 
искусство всегда обращается к нескольким уровням. Великое искусство всегда 
обращается к нескольким уровням и их интеграции...
     Джон: ...Сегодня мы займемся двумя задачами, вы уже догадываетесь, какими. 
(смех) Первая задача - «остановка мира». Метафора взята из Кастанеды. Вторую мы 
позаимствовали у потрясающей женщины по имени Виола Лежер. Она акадианка. 
Акадиане - это потомки французских переселенцев, которые жили в Канаде в 18 
веке, во время войны между Англией и Францией. И Англия выиграла эту войну.
     Джуди: Помните поэму Эванджелин <Поэма Генри Лонгфелло. - Прим. пер.>?
     Она описывает трагедию акадиан. Когда Франция проиграла эту войну, они 
оказались подданными Англии.
     Джон: Их изгнали в район Северной Америки, который теперь называется Новой 
Англией. Через некоторое время половину этих людей вывезли в Луизиану, и они 
стали каджунами, а другая половина вернулась в область, которая теперь 
называется Нью Брунсвик.
     Виола Лежер была учительницей акадской средней школы и вела театральный 
кружок. Ее друг, известный канадский драматург, написал пьесу под названием «Ла 
Сегуин»...
     Джуди: ...О женщине, которой семьдесят пять лет...
     Джон: ...И у которой было тринадцать детей...
     Джуди: ...И десять из них умерли, потому что родились зимой...
     Джон: ...И в течение двух часов она на сцене совершенно одна. Мастерство 
этой женщины и ее погруженность в контекст просто невероятны; она даже меняет 
свою форму. У нее самой никогда не было детей, но если вы чувствительны к 
физиологическим различиям вроде растяжения брюшной полости, типичного, если у 
женщины было много детей, вы бы это оценили - ее тело меняет форму, и вы видите 
это растяжение. Когда она становится Ла Сегуин, нет никаких сомнений в том, что 
она - эта женщина. И она говорит из-за изгороди, и ей-богу, Ларри, она говорит 
с вами, и больше ни с кем. Конечно, в то же время она говорит с вами, Дэвид, и 
вы знаете, что она обращается только к вам. Ее присутствие великолепно, это как 
магия. Виола Лежер - одна из наиболее уравновешенных личностей, с которыми я 
когда-либо имел удовольствие встретиться.
     И на следующее утро после спектакля возник вопрос. Мой друг, французский 
канадец, Андре, спросил: «В чем различие между Виолой Лежер, когда она - Ла 
Сегуин, и тем, кого лечат психиатры в больнице?» И я ответил: «Разница огромна. 
Она - художник. Поэтому ее безумие невероятно артистично. А в безумии пациента 
психушки, как правило, нет ни мастерства, ни учета контекста. Он все время - Ла 
Сегуин. Но Виола Лежер великолепно, мастерски безумна, когда она это делает; и 
именно поэтому в театре есть занавес, и в пьесе есть последние слова, и затем 
она заканчивается... »
     Джуди: ...И директор...
     Джон: ...Присутствует в течение всего представления.
     Джуди: Лежер слегка проверила Джона, прежде чем согласилась 
продемонстрировать свои актерские способности. Она попросила Джона сделать то, 
что было ее способом определить, установлены ли маркеры контекста, чтобы можно 
было безопасно войти в другой мир. Это был ее способ сказать: «Вы собираетесь 
стать моим директором, и я хочу убедиться, что вы можете вернуть меня обратно, 
потому что я собираюсь превратиться в Ла Сегуин... »
     Джон: «...Я собираюсь стать великолепно безумной...»
     Джуди: «...Внутри этой рамки...»
     Джон: «...И ваша работа - поддерживать эту рамку, чтобы я могла вернуться».

     Женщина: Такова же функция группы в шаманских путешествиях.
     Джон: А еще понятие страховки напоминает мне о Джоне Розене. Джон Розен, 
согласно Шеффлину, в 30х и 40х годах был одним из очень немногих психиатров в 
этой стране, которые успешно излечивали госпитализированных 
пациентов-шизофреников.
     Джуди: Он так хорошо присоединялся к их реальности, что портил им всю игру.
 Он настолько плотно занимал нишу пациента, что пациент вынужден был ее 
покинуть.
     Джон: Но, к сожалению, доктор Розен не учился актерскому мастерству. Он, 
очевидно, был самородком, но не учился. И поэтому раз в три-четыре года, 
согласно Шеффлину, он забывал вернуться, и сам оказывался в больнице. И 
начиналась борьба за его возвращение. Рассмотрите равновесие этой женщины, 
Виолы Лежер. Розен был храбрецом, потому что делал это без всякой страховки. Но 
это безумие - и он оказывался в психушке.
     И я делаю утверждение, и прошу вас проверить его своим сердцем и 
определить, правда ли это. Во-первых, вы обладаете личной гениальностью. И 
самое главное, что удерживает большинство из нас от ее проявления - то, что 
гениальность предполагает страстную стопроцентную погруженность в текущий 
момент и контекст. Поэтому, когда вы спрашиваете себя, а сможете ли вернуться 
обратно, то чувствуете неконгруэнтность во втором внимании, и это сводит на нет 
любые попытки достичь личной гениальности.