комфорт.
     Джорджина: В этом есть определенная гибкость, потому что я могу 
перемещаться вверх и вниз, жить на разной высоте - возможно, я немного поживу 
на уровне моря, а потом вернусь в свои горы...
     Джон: И теперь это будет сделать легче.
     Джорджина: ...Намного легче, и я предполагаю, что, то же самое происходит 
при наркомании. Если вы начали использовать какое-то вещество, становится легче 
начать использовать другие вещества, или тело адаптируется, или...
     Джуди: ...Тело учится на другом логическом уровне. После того, как эти 
петли уже использовались, тело учится делать это быстрее. Так вы учитесь 
учиться.
     Джон: ...Как льняное масло, полагаешь? Если взять два образца льняного 
масла, А и B, из одного источника, и поместить образец А на солнце, масло 
станет липким. Потом вы убираете его в темное место. И через некоторое время 
помещаете на солнце оба образца - и как вы думаете, что произойдет? Образец А 
продемонстрирует, что у него есть память и он научился учиться - он станет 
липким гораздо быстрее, чем образец B.
     Джуди: ...Липким, фу... (смех)
     Патрисия: Может быть, суть вопроса о сохранении энергии в том, что вы 
пытались предсказать паттерн, чтобы узнать, сколько энергии и куда нужно 
поместить, чтобы получить желаемый результат?
     Джон: Мы начали эту дискуссию по нескольким причинам. Первая причина: 
энергия - чрезвычайно распространенное понятие в разговорах о психике, и оно 
применяется совершенно неадекватно. В работах Фрейда используется 
Индустриальная Метафора. Из-за огромных успехов физических наук возник соблазн 
перенести паттерны физического мышления в психологию, и основой большинства 
исследований стало количество. Я имею в виду всю эту ерунду, которой 
переполнены научные журналы... Я сделаю еще более смелое заявление: неудача в 
понимании качественных различий между физикой и психологией сделала психологию 
наукой о посредственности. Каждый раз, как вы исследуете проявления человека 
количественно, измеряя средние значения, вы сглаживаете те самые различия, 
которые и делают тему стоящей внимания.
     Примерно сто лет назад в Австрии и Германии были психологи, которые без 
конца спорили о различиях между «абстрактным» и «образным» мышлением17. 
Методология, которую они использовали для исследования этих различий, содержит 
действительно важные для нас предположения.
     Вот что делали эти ученые из австрийской школы: они брали людей, которые 
хорошо умели описывать собственные внутренние представления и учили их делать 
это еще лучше. И получив таких обученных субъектов, не каких-то второкурсников 
колледжа, а обученных субъектов, которые приобрели серьезную телесную гибкость 
в решении таких задач, они начинали исследовать паттерны внутренних 
представлений, противоречия между «образным» и «абстрактным» мышлением. Тем 
самым они преподали нам уроки, которых мы так и не выучили - не сумели 
перенести это в современные исследования. В психологии редко кто из 
исследователей работает с обученными субъектами. Но ведь именно с помощью 
обученных субъектов можно исследовать и расширять границы человеческих 
возможностей. А не с помощью группы второкурсников, выясняя, на какие глупости, 
в среднем, способны представители нашего вида. Это - смысл, в котором 
психология стала наукой о посредственности.
     Джуди: (дождь за окном переходит в ливень) Мир соглашается! (смех)
     Джон: Я все сказал. (смех)
     Джуди: ...Некоторые внешние эманации резонируют с некоторыми эманациями 
изнутри... (смех)
     Мужчина: Следуя той же логике, психология создавала свои модели по 
аналогии с современными ей механизмами. Так что Фрейду достались паровые 
двигатели и водопровод.
     Джон: И понадобилась канализация.
     Мужчина: А потом пришли бихевиористы... Так мы получили телефон, и это 
было следующий шаг...
     Джуди: И они тоже забыли спросить, есть ли здесь кто живой.
     Мужчина: А теперь у нас есть компьютеры, и, в конце концов, мы имеем 
психологию, в которой... Но никто не создал модели живой системы. Вероятно, 
такой моделью может стать планета Земля, или что-то другое...
     Карен: Вы сказали «использовали свой здравый смысл», когда говорили о 
стремлении поддерживать гомеостаз при наркомании. Я хотела бы немного больше 
поговорить о том, что заставляет уходить от гомеостаза, почему это происходит.
     Джон: Волевые акты. Я говорил о «здравом смысле», имея в виду два значения.
 Я говорил о здравом смысле в позитивном значении, подразумевая согласованность 
наших репрезентативных систем, то есть зрения, слуха, обоняния... Тот здравый 
смысл, который мы обычно используем как основание для первого внимания. Есть 
другое значение здравого смысла. Я использовал его, когда говорил о наркомании. 
Если вы мыслите линейно (то есть сознательно, целенаправленно, в первом 
внимании) и при этом вовлечены в акклиматизацию или наркоманию, когда внешний 
контекст или стимул исчезает, вы чувствуете себя плохо. Думая и поступая 
линейно, я использую только такой «здравый смысл». «Я точно знаю, что мне 
поможет». При этом я не понимаю, точно так же, как не понимает племя скотоводов,
 из-за их фильтров восприятия, природы долгосрочной эскалации подобного 
здравого смысла в противоположность мудрости, необходимой для мышления на 
несколько порядков глубже линейности, и для понимания, что линейность 
«углубляется» именно внутри меня. Что идет по кругу, возвращается на то же