переживания, в которые мы хотели бы вместе с вами отправиться - несколько 
запоздавшие усилия для объединения НЛП с эпистемологическими традициями, 
доступными западной цивилизации.
     Джуди: Я хочу сказать о диапазоне личных альтернатив и широте возможностей 
человека. Ну ладно, может быть, многое предопределено генетически. Я не уверена,
 что знаю, что именно, и на каком логическом уровне это определено, и как 
сильно это на нас влияет. Но давайте просто допустим, что у нас есть некоторые 
ограничения.
     Джон: На этом семинаре мы будем исходить из того, что генетическая 
структура, генетический код, устанавливает абсолютные границы того диапазона 
вариаций, в пределах которого может действовать любой организм, обладающий 
таким генетическим кодом. Я не знаю, так ли это. В оправдание этого упрощающего 
предположения я сказал бы, что мы еще даже не начали исследовать ни диапазон 
личных альтернатив, ни диапазон человеческих возможностей в пределах этих 
генетических ограничений. К понятию ограничений, наложенных генетическим кодом 
и определяющих диапазон, в пределах которого я могу изменять свои соматические 
проявления, я отношусь так же, как и к понятию так называемых экстрасенсорных 
способностей. Чёрта с два я знаю, что это такое - ведь я еще даже не полностью 
очистил и развил свой сенсорный аппарат, те пять каналов, о существовании 
которых знаю точно. В границах известного мне еще предстоит исследовать и 
открыть множество миров, доставшихся мне в наследство от всего человечества.
     Однажды мы с друзьями вчетвером отправились на верховую прогулку. Одна из 
девушек отпустила поводья - и её лошадь так и продолжала идти, между двумя 
другими лошадьми, в том же темпе и в том же направлении. Спустя некоторое время 
девушка воскликнула: «О, да моя лошадь - настоящий телепат!», уверовав в то, 
что она управляет лошадью только с помощью мысли. В этот момент меня больше 
интересовал болотный ястреб, который кружил неподалеку и высматривал добычу. 
Поэтому я не сказал ей, что её мысли действительно блуждают сами по себе, и 
совершенно оторваны от её тела, от её лошади, от трех других наездников и трех 
других лошадей, которые двигаются в том же направлении и в том же темпе. А что 
до этих генетических ограничений... то и Бог с ними. Есть много, много миров, 
сквозь которые я могу протанцевать, прежде чем наткнусь на какие-то ограничения.
 Это единственный смысл, в котором мы принимаем понятие генетических 
ограничений.
     Джуди: Думая о других культурах, я думаю о том, чем они являются с точки 
зрения человеческих возможностей: это целый набор способов видеть, слышать и 
чувствовать мир, который может потенциально входить в резонанс с моей нервной 
системой, это место, где таятся новые различия. Здесь есть целый диапазон 
возможностей. Как мне научиться двигаться сквозь эти миры, поближе узнать их, и 
исследовать - каков мой потенциал, как человека? Какие личные альтернативы я 
могу обнаружить и как мне научиться учитывать их полностью, с точки зрения 
петли, в терминах экологии, не рассекая целостности петель?
     Джон: Предположим, мы возьмем ребенка, который родился в любом 
генетическом контексте - у любых родителей где угодно в мире, и поместим этого 
ребенка в другое культурное и языковое окружение. Этот ребенок овладеет 
культурой и языком, в которые был помещен, с той же скоростью, что и дети 
родителей, выросших в этой культуре и языке, и в течение столетий имеющих в ней 
непрерывную родословную. Мало того, что ребенок с той же скоростью усвоит язык 
и культурные традиции этого народа. Он будет делать те же «ошибки», овладевая 
языком, те же «ошибки», овладевая культурными образцами, что и дети, имеющие 
непрерывную родословную в этой культуре и языке. Вопреки почтенным британским 
традициям эмпиризма, человек - не чистая доска («tabula rasa»).
     Может быть, некоторые из вас встречали информацию о креольском языке и 
пиджине. Для меня это - потрясающий пример адекватного реальности 
лингвистического исследования (смеётся). Думаю, меня это поразило так же, как и 
сама информация. Пару лет назад человек по имени Бликертон, изучающий пиджин и 
креольский язык, напечатал в Scientific American5 статью, отчет о своих 
исследованиях. Несколько определений: пиджин - это не язык, это - устный 
вербальный код. Он возникает, когда вступают в контакт две разные 
лингвистические и этнические группы, обычно в условиях принудительного труда. 
Когда они вынуждены сотрудничать, чтобы выполнить какую-то работу. К примеру, 
получить какую-то продукцию, которая обеспечивает им продовольствие и защиту, 
необходимые для длительного выживания. В мире много мест, где есть такие 
ситуации. Гавайи, например, Луизиана, или Гаити. Что же происходит, когда вы 
берете взрослых носителей языка А и взрослых носителей языка Б, и помещаете их 
в условия принудительного труда? Они создают лингвистический код, который не 
является языком, потому что не имеет времен, не имеет родов - не имеет 
синтаксиса. Это просто устный код, необходимый для совместной работы. А теперь, 
какой устный код используют дети носителей пиджина? Очевидный технический 
ответ: они говорят на креольском. Что же такое креольский? А он оказывается 
полноценным разговорным языком, в нем есть синтаксис, времена, роды... И тут 
наконец самый захватывающий вопрос - как возникает креольский язык, на котором 
говорят дети носителей пиджина? Мы говорим здесь об эпистемологии, и поэтому 
давайте определимся, как мы узнаем, откуда возник креольский. Что решим? Какие 
свидетельства будем использовать? Один возможный выбор - синтаксис. То есть, 
если мы исследуем синтаксическую структуру креольского языка и сравним ее с 
синтаксической структурой кандидатов - языков, которые могли послужить моделью 
креольского, то сможем прийти к разумному предположению о его происхождении. 
Итак, каковы кандидаты? Пиджин отбрасываем сразу - ведь пиджин не является 
полноценным языком, как креольский. Есть полноценные языки родителей - неважно,