– Желаете связаться с вашим другом? – спросил Сенеб, прервав мои воспоминания.
– Да. Разумеется! – Я оттолкнул поднос, и тот неторопливо направился к стене, а 
затем исчез в щели рециклера, оставив слабый запах чая и сдобы.
Стена с частью камина c тихим перезвоном растворилась в ви-проекции. Я увидел 
обширный покой дисковидной формы: пол, плавно перетекающий в потолок, слабое 
свечение, что опоясывало комнату, нити причудливой паутины – они, казалось, 
вырастали прямо из воздуха. На планетарное жилище это не походило; скорее, 
ячейка где-нибудь в космическом поселении или на борту круизного корабля. В 
центре паутины парил человек – крупный, мощного сложения и почти нагой, если не 
считать мерцающего ореола вокруг бедер. Рядом с ним, на расстоянии протянутой 
руки, плавала в невесомости пара инфонетных капсул.
Человек прикоснулся к одной из паутинных нитей и сел. По его лицу, 
расслабленному, с полузакрытыми глазами и ярким пятном рта, скользнула усмешка.
– Тайтеро тилланаги прор опата зз'нуку!
Приветствие туземцев Нейла: чтобы твой зародышевый прор вздулся от личинок. Они 
придают большое значение воспроизводству потомства.
– Тайтеро зз'нукус этака ма, – произнес я, с некоторым усилием достигнув нужной 
артикуляции. – Чтоб у тебя тоже вздулось.
Мы захохотали, потом Саймон звонко хлопнул ладонью по голому колену.
– Не забыл еще нейл'о'ранги?
– Такое не забывается. Этот язык, эти крылатые создания и мед, который ты…
Он ухмыльнулся и тут же скорчил жуткую гримасу.
– Ни слова более, Андрей! Никто из нас не застрахован от ошибок. Кроме 
Носфератов, но к ним я не тороплюсь.

Это был все тот же Саймон, неунывающий и улыбчивый, как солнце в погожее утро. 
Я чувствовал, что нас разделяют космические пропасти, но, преодолев безмерность 
расстояний, его аура обволакивала меня теплом – не тем знойным и гибельным 
жаром, которым дышат раскаленные пески, а теплотой дружеского участия. Хоть мы 
трудились в разных койнах, он, несомненно, входил в мою вару
[29]
– так же, как Октавия, немногие мои друзья и бывшие возлюбленные вроде Коры. 
Это предполагает особую близость. Койн всего лишь общественный институт, 
пожалуй, единственный, что сохранился в наше время; он объединяет миллионы и 
уже поэтому не в силах заменить ни рода, ни семьи. Другое дело вара, 
своеобразное братство, где люди связаны не профессиональным интересом, а 
симпатией, духовной близостью и, наконец, любовью. Род и семья исчезли, но им 
на смену появилась вара – как знак того, что человек, хоть и сравнившийся мощью 
с богами, жить в одиночестве не может.

Застыв в невесомости над своей паутиной, Саймон молча разглядывал меня. Потом 
произнес:
– Твой дом утверждает, что прошло двенадцать дней, как ты вернулся. Но эти 
волосы и кожа… и эти шрамы… Крепко досталось?
– Крепко, – подтвердил я.
– Где ты был? Когда?
– В Ливийской пустыне, а после – наемником в Египте. Командовал отрядом 
копьеносцев, бился с эфиопами на юге, с гиксосами на севере. Штурмовал Аварис с 
войсками Яхмоса.
Наморщив лоб, я перешел на певучий язык Та-Кем, Черной Земли. Внимая этим 
звукам, Саймон задумчиво хмурился.
– И что это значит?
– Мы шли перед фараоном как дыхание огненное и растекались по земле, как гнев 
Сохмет. Мы были как львы; терзали врагов и брали в добычу скот, зерно и серебро.
 Гиксосы, дети праха, бежали от нас словно гонимые ветром пустыни. – Помолчав, 
я добавил: – Так говорилось в папирусах Нового царства. Теперь я увидел это 
своими глазами.
– А где тебя приложили? – Он уставился на шрам под моей ключицей.

– При осаде Шарухена
[30]
, на юге Палестины. – Я погладил шрам пальцем. – Это железный сирийский клинок, 
Сай, и за него держался здоровенный аму или хабиру…
[31]
словом, азиат твоей комплекции. Перерубил мне ребра и проткнул сердце. Смерть 
была быстрой.

Мой друг неодобрительно покачал головой.
– При чем тут комплекция? Мне думалось, ты ловчее…
– Ну, как было сказано, никто не застрахован от ошибок. – Поднявшись, я сделал 
шаг к невидимой завесе, что отделяла мою комнату от жилища Саймона. – Где же ты 
был все эти годы, дружище? И где ты сейчас?
– В Архибе, под кольцами Сатурна. Отдыхаю. – Он повел рукой, и потолок исчез. 
Там, в темной глубине, пылали звезды и, затмевая их, мерцал гигантский 
серебристый шар, окруженный плоским кольцом из льда, камней и пыли. Кольцо 
выглядело сплошным, если не считать щели Кассини, разделявшей его наружную и 
внутреннюю часть; звезды, сиявшие в черном провале щели, казались пойманными в 
ловушку светлячками. Архиба, одно из космических поселений в Сатурнианском 
шлейфе, славилась этим чарующим видом и всякими иными развлечениями – насколько