разнесло в клочки, а его банду Блейд уложил из автоматического пистолета. Можно 
было бы считать, что он столкнулся с шайкой обычных жуликов, попытавшихся 
ограбить доверчивого иностранца, если бы не одно обстоятельство. После взрыва, 
надежно завалившего вход в пещеру, Блейд нашел в траве перстень, ранее 
украшавший палец мнимого спелеолога. Обычное кольцо, по виду – из золота; его 
овальную печатку украшал какой-то крылатый зверь вроде грифона, оседлавший то 
ли колесо, то ли солнечный диск. Вот это-то колечко Блейд и подобрал в траве, 
только теперь оно не выглядело обычным – вместо отверстия для пальца сверкала 
сплошная золотая пластинка.
Еще один экземпляр загадочного украшения он раздобыл той же осенью в Монако, 
фактически ограбив самого Ван Дайкена. Голландец был заядлым покеристом и, 
встретившись за карточным столом игорного притона с молодым нахальным 
американцем, собирался обчистить его до нитки. Но получилось наоборот; богатый 
шалопай, которого с блеском изобразил Блейд, имел неплохих помощников и хорошо 
отработанную сигнальную систему. Вскоре речь уже шла не о деньгах, а о чести; 
Ван Дайкен считался шестым игроком в Европе и дорожил своим реноме.
Блейд поставил весь свой выигрыш против бесспорного доказательства причастности 
к делам таинственным и неземным, которое должен был предъявить его противник в 
случае поражения. Поражение не замедлило наступить, и тогда Ван Дайкен показал 
перстень, точно такой же, как у бразильца, и продемонстрировал его загадочные 
свойства. Чем Блейд не замедлил воспользоваться! В притоне находилась пара его 
помощников, стажеров Эм-Ай-6, крепких умелых парней; втроем они спровоцировали 
скандал, в результате чего голландец оказался под столом в бессознательном 
состоянии – как и большинство посетителей. Перстень же, в качестве боевой 
добычи, нырнул в карман победителя.
Впрочем, все эти героические подвиги не привели ни к чему полезному. Проклятые 
кольца, ради которых Блейд перебил бразильских мафиози и нарушил покой игорного 
дома, не желали раскрываться. Их изучали специалисты, но ни радиосигналы, ни 
высокочастотное поле, ни гамма-излучение, ни лазер, как и прочие силовые приемы,
 не привели к успеху. У Блейда были свои догадки на этот счет, но лишь в одном 
из миров Измерения Икс он смог их подтвердить: кольца отпирались ментальным 
внушением. Весьма разумная мера предосторожности; эти перстни с грифонами 
служили средством обороны, и с их помощью не составляло труда испепелить 
батальон автоматчиков.
Вот эту-то историю, слегка подретушированную и расцвеченную драматическими 
подробностями, Блейд преподнес своим пилотам, убив сразу трех зайцев. Во-первых,
 он их развлек; во-вторых, подготовил к тому, что с пришельцами шутки плохи; 
в-третьих, дал понять, что его деятельность эксперта не ограничивается 
кокосовым маслом. В конце концов, подчиненные должны доверять своему командиру!
Рассказ произвел впечатление. Дуглас молчал, угрюмо уставившись в приборную 
панель, на которой перемигивались цветные огоньки, Нибел же, стащив шлем и 
взъерошив волосы, пробормотал:
– Вот, значит, как… У нас – пушки и ракеты, а у них – колечки… пшик – и нету! 
Воистину, «омне игнотум про магнифико эст!»
– Это что такое? – поинтересовался Блейд, изрядно подзабывший латынь. – Может, 
переведешь, доктор?
– Так сказала крошка Мимси, моя первая супруга, когда мы расставались… Тацит! 
«Все неизвестное представляется величественным…»
– Видно, она была образованной женщиной.
– Да. Преподавала в гуманитарном колледже.
Они замолчали, поглядывая то на экран радара, то в иллюминаторы, затянутые 
черным бархатом тьмы, скупо расшитой бриллиантами звезд. Крохотный кораблик 
летел к серебристой луне, за его тонкими стенами простирались холод, мрак и 
безмолвие; теплая живая Земля кружилась далеко за кормой, а впереди ждала 
неизвестность.



«Мы с ним давние знакомцы, с этим Джизаком. Оба из Мобурга, оба из Свободных 
наемников и оба сражались в Тридцать Второй Продуктовой Войне, только я бился 
за Фруктовых, а он – за Мясных. То есть сперва он подписал контракт с 
Фруктовыми, попал в мою центурию и воевал в ней ровно десять пятидневок, но 
после побоища в Лоане переметнулся. В общем, случай рядовой – любого 
пленника-бойца стараются завербовать, а не отправить на компост в 
сельскохозяйственную латифундию. Не знаю, как поступил бы я сам на месте 
Джизака – мне-то повезло убраться из Лоана, хотя и с кое-какими потерями. Руку 
я там оставил, правую, по локоть. Можно было бы потом клонировать ее в ГенКоне 
и пришить, однако биопротез, с учетом нынешних моих занятий, куда полезнее. 
Четверть века его таскаю, и никаких претензий».

Михаил Ахманов «Среда обитания»




«Последние лет двадцать мои земные соплеменники ставили над собой эксперименты 
с непредсказуемыми последствиями. Я имею в виду не аутбридинг, породивший аму – 
аму во всех отношениях были и оставались людьми, такими же, как мексиканцы или 
бразильцы, соединившие наследственность и кровь различных рас. Но кое-кто – и в 
первую очередь модификанты и игруны – с натугой вписывались в человеческий