цивилизацией! Тут царили мужские запахи – пота, металла, пластика. Едва заметно 
пованивало мочой.
Сообразив это, Блейд почувствовал некий позыв. В конце концов, он проспал сутки,
 и теперь ему требовалось выполнить все, что положено: умыться, поесть, 
привести себя в порядок и так далее. Откровенно говоря, «так далее» беспокоило 
его больше всего.
– Подполковник Нибел, – командирским голосом распорядился он, – пока первый 
пилот занят, ознакомьте меня с правилами поведения в отсеке. Учтите, я не 
астронавт.
– Есть, сэр! Слушаюсь, сэр! – Лицо Гарри приняло самое серьезное выражение. – 
Самое главное, сэр, не делайте резких движений, чтобы не повредить оборудование.
 Второе: во время маневров занимайте место в своем контейнере и пристегивайтесь 
понадежнее, там есть ремни. – Он продемонстрировал их. – Третье: в случае 
попадания метеорита…
– Меня не интересует попадание метеорита, – прервал его Блейд. – И я обещаю, 
подполковник Нибел, задушить вас медленно, неторопливо, не делая резких 
движений.
– Понял, сэр! Прошу простить, сэр!
Нибел ловко порхнул к стене, покопался там, разворачивая какое-то 
приспособление, напоминавшее казенную часть стадвадцатимиллиметровой гаубицы, и 
бодро доложил:
– Вакуумный унитаз, сэр! Приведен в боевую готовность! Прошу вас!
Пока Блейд, спустив комбинезон, седлал непривычное устройство и приноравливался 
к нему, Гарри трещал без умолку:
– Вы, безусловно, правы, сэр, я не с того начал. Ведь клозет, по сути дела, 
самая важная вещь на корабле, центр местной Вселенной, можно сказать. Что такое,
 в конце концов, наша ракета? Как говорила моя пятая жена, унитаз с мотором, и 
все! А уж малышка Джейн понимала толк в таких вещах! Она была физиологом и…
– Была? – Блейд осторожно слез с насеста и подтянул комбинезон; унитаз за его 
спиной глухо рявкнул – вероятно, реализуя свои вакуумные функции. – Что же с 
ней случилось, с нашей малышкой Джейн?
– Ничего. Она по-прежнему служит в НАСА. Прошедшее время, сэр, в данном случае 
означает, что крошка выпорхнула из моей постели. Боюсь, навсегда… – Гарри 
грустно потупился.
Оправившись, Блейд пришел в хорошее расположение духа. Второй пилот помог ему 
умыться – соответствующее устройство оказалось еще сложнее вакуумного унитаза. 
Затем они поели, потягивая из туб саморазогревающийся фуд-квик, и он велел 
Дугласу доложить обстановку. Согласно рапорту первого пилота, старт и отстрел 
двух ступеней были произведены без сучка, без задоринки, все бортовые системы 
функционировали нормально, корабль прошел около восьмидесяти тысяч миль и до 
выхода на луноцентрическую орбиту оставалось шестьдесят три часа. Дуглас также 
радировал в центр управления полетом, державшим их суденышко в радарном луче, 
что «двухсотфунтовый телескоп никаких повреждений при взлете не получил». Эта 
кодовая фраза предназначалась для генерала Стоуна.
Ознакомившись с обстановкой, Блейд провел беседу с экипажем. Выяснилось, что 
дежурство у пульта было чистой проформой – до маневра выхода на лунную орбиту 
их корабль вели земные станции слежения, и делать пилотам было абсолютно нечего.
 Этот полет не преследовал никаких военных или научных целей; у Дугласа и 
Нибела имелась лишь одна задача: доставить своего командира в некую точку на 
поверхности Луны в сотне миль к западу от Океана Бурь.
Оба пилота оказались ветеранами. Дуглас поднимался в космос в седьмой раз, для 
весельчака Гарри Нибела эта экспедиция была шестой. Он многословно жаловался, 
что каждый полет разбивает его семейную жизнь: по возвращении очередная жена 
давала ему отставку, опасаясь то ли последствий космического облучения, то ли 
чрезмерной славы своего супруга, то ли его любвеобильности. Нибел страдал, 
ожидая, что также поступит и крошка Карин, его нынешняя жена, шестая по счету, 
и все порывался поведать командиру историю своих несчастий.
Блейд велел ему заткнуться, лег в свой контейнер и заснул.
* * *
Его трясли за плечо.
– Командир! Проснись!
Блейд открыл глаза; в двух футах от него плавало лицо Дугласа, и было оно 
весьма мрачным.
– Обстановка?
– Полетное время – двадцать два часа пятнадцать минут; расстояние – девяносто 
шесть тысяч триста пятьдесят одна миля, – доложил первый пилот. Немного 
помолчав, он добавил: – За бортом наблюдается любопытное зрелище.
Оттолкнувшись от своего ящика, Блейд подплыл к левому иллюминатору. Где-то 
сзади маячил огромный диск Земли, голубой и зеленый, в разводах белых облаков; 
выше угадывалось яростно пылающее Солнце, отсеченное верхней закраиной окна. Но 
не эти великолепные светила, и не звезды, неподвижные и яркие, приковали 
внимание Блейда: он заметил несколько разноцветных точек, перемещавшихся 
параллельно их курсу. Вернее говоря, примерно в том же направлении – эти 
огоньки словно танцевали в пространстве, то приближаясь к крохотному земному 
кораблику, то удаляясь в сторону Земли, Солнца, Луны или просто в пустоту.
– Можешь взглянуть с правого борта, командир, – подал голос первый пилот. – Там 
солнце не слепит глаза, лучше видно.
Блейд оторвался от иллюминатора.
– Спасибо, не стоит. Я увидел все, что хотел. – Он обвел взглядом свой экипаж: 
Дугласа, парившего над контейнером, и Нибела, который устроился в своем кресле.