Здания рушились на заснеженный Бродвей.
Город стал таинственным.
Много-много лет тому назад Тесла скользил по сверкающим улицам Карловаца.
— Главное — держаться ближе к домам, — припомнил он. — Главное — идти на 
цыпочках.
И тогда его пятки взлетели к звездам.
«Сейчас проснется Чезаре, проспавший двадцать пять лет!» — раздалось у него в 
мозгу.
Ветвистая крона нервов вспыхнула. Тесла неожиданно для себя самого, 
поскользнувшись, сделал сальто и встал на ноги. Он почувствовал на плечах чужие 
скрюченные пальцы. Честные глаза незнакомца смотрели на него в упор. В уголке 
губ самаритянина пульсировала испуганная улыбка.
— Все в порядке?
— Спасибо, думаю, да, — тихо ответил Тесла, оправляя пальто. И тут он узнал 
придержавшего его прохожего. — Джованни! Ты вышел из тюрьмы? Ну конечно…
Две с половиной тысячи лет меланхолии окрасили улыбку Джованни Романелло.
— Я давно оплатил свои долги.
— А я еще нет…
Казалось, Никола сейчас чихнет. Он понял, что человек, который рассказывал ему 
о кровавых апельсинах и сладких лимонах Сицилии, не узнал его. Он не был уверен,
 что тот вообще слышит его. Похоже, другие мысли занимали ум Джованни.
— Извините, а сколько вам лет? — неожиданно тихо спросил он.
— Еще немного, и стукнет семьдесят.
— Невероятно! — прошептал гость из прошлого. — Я видел, как это делают кошки, 
но человек — никогда!



109. Только боль слышит, только нужда видит!

После возвращения Джонсонам было трудно сделать ментальное сальто, чего 
требовало новое время. «Слепые тигры» заменили светскую болтовню. Мир в 
ускоренном ритме выбирался из немого кино.
Толпы перешептывались:
— Ветер уносит наши мысли. Реклама гипнотизирует нас.
Прошла еще одна собачья жизнь. В доме теперь лаял щенок Ричард Хиггинсон Третий.
 Малыш на поворотах заваливался на бок, и его приходилось брать на руки, когда 
к нему приближалась большая собака.
Весь мир стал приглашением на бал, которое Кэтрин не могла принять.
«Не знаю, отчего я так печальна, — меланхолично записала она. — Я чувствую, как 
все в жизни выскользнуло из моих рук».
Над головами теток Кэтрин парили огромные шляпы. Тетки были убеждены, что лучше 
выглядеть пристойно в том, что тебя не интересует, чем быть знатоком того, что 
тебя интересует. Все интересное в жизни непосредственно угрожало лично им. 
Логика была Золушкой в доме, жившем в соответствии с заученными правилами. 
Кэтрин даже во сне не могло присниться, что она за столом хватается не за ту 
вилку. Она жила, как Алиса в Зазеркалье, окруженная лжесвидетелями собственной 
жизни. Тетки твердили, что сдержанность — мать всех добродетелей. А ей казалось,
 что сдержанность и мышление не дружат между собой.
— Сдержанность? — удивлялась Кэтрин. — Это не наше состояние. Человек 
становится сдержанным после смерти. Что есть истина? — спрашивала совсем как 
Понтий Пилат Кэтрин Мак-Мэн, в замужестве Джонсон.
Что бы ни было истиной, ее нельзя было измерить потребностью в психологической 
уверенности. И самой Кэтрин не хватало довоенной жизни, которая казалась ей 
тогда скучной. Ей не хватало тех самых дамских декламаций, которые так 
надоедали ей и которые она всю жизнь презирала…

Недопустимо критиковать пианино за то, что оно не настроено. Нельзя изображать 
из себя клоуна на балу и танцевать в одиночку… Знакомство на балу может стать 
причиной пожизненного страдания. Избежать чихания можно, прижав пальцем верхнюю 
губу. Легко одетые дамы во время бала заработают простуду, от которой вряд ли 
смогут оправиться в течение всей жизни. Хозяйки нередко простужаются и умирают, 
выслушивая в дверях последние фразы надоедливого гостя.


— Мама! Вон из темных комнат! — кричал ее сын, красавчик Оуэн. — Джаз излечит 
тебя от туберкулеза!
— Хорошо, — согласилась Кэтрин без восторга.
Со светлой улыбкой и широко распахнутыми глазами Оуэн вытащил мать и отца на 
вечеринку в Ист-Эгг на Лонг-Айленде.
«Студебеккер» скользил по пыльному бульвару.
Золотые львы лета рычали днем и мурлыкали ночью.
Оуэн и его родители гнали наперегонки с луной по дороге в Ист-Эгг.
Да?
В саду мужчины и девушки появлялись и исчезали, как ночные бабочки, в шепоте, 
шампанском и звездах.
Да?
«Роллс-ройс» продолжил подвозить гостей за полночь, когда был накрыт второй 
ужин. Сверкали голые икры, вслед за которыми из авто появлялись дамы в 
мерцающих платьях лунного цвета или в костюмах из павлиньих перьях. Большая