Соседу Де Виту Бейли всегда казалось, что башня выросла из страшных снов.
А между тем это был магический кристалл Теслы, вселенная Теслы, кабаре Теслы с 
участием духов. Это была Эйфелева башня со всевидящим оком. Место для 
исследования границ между явью и сном. Это была воронка для использования 
подземных энергий. Здесь Никола Тесла был между дьяволом и ангелом, как человек 
Пико делла Мирандолы. В этом научно-фантастическом чуде, колодцы которого 
заглядывали в глубины Земли, в то время как шар планеты мчался в небесах, 
следовало вырастить и воспитать Стевана Пространа. Стеван никогда не морщил лоб.
 Тесла иногда шлепал его по челу:
— Это чтобы у тебя морщины появились.
Друзья Теслы иногда называли его мальчиком, иногда — юношей, и он держался с 
ними соответственно. Стеван, как правило, выслушивал инструкции Пигмалиона с 
выражением типа «чихать я на них хотел». Иногда он серьезно всматривался в 
Теслу и спрашивал:
— Ты теперь что, мой отец?
Кроме того, Стеван любил засыпать его бесконечными вопросами:
— Где находится ад? Почему Бог создал плохих людей?
— Кого ты любишь? — спрашивал он. — Кому ты веришь?
— Этот вопрос сформулирован неправильно, — сосредоточенно смотрел на него Тесла.

— Если никому не веришь, значит, веришь дьяволу!
Тесла посмотрел на него совестливым взглядом. Что он мог прочитать на лице 
мальчишки? Растопыренные зубы. Растопыренные глаза. Сморщенный нос. Восхищенная 
и задиристая улыбка. Сказывался ли его возраст? Или на этом лице объявился 
признак некой новой мудрости или же лукавства?
— Правда, что те, кого никто не любит, никому в мире не нужны? — спрашивал его 
неутомимый Стеван. И еще спрашивал: — Ты теперь что, мой отец?



84. Целый собачий век

Стеван бегал по ближнему пляжу Саутгемптона, разгоняя важных чаек. На песке 
чайки напоминали банковских служащих. Взлетая, они превращались в нечто светлое.

Стеван, брызгаясь, забегал в море.
Он бежал по волнам Атлантики, которые были так холодны, что его стопы сводила 
судорога.
С берега на него смотрели Тесла и Роберт Андервуд Джонсон. Густые усы Джонсона 
плавно перетекали в бороду. Престол его пенсне надулся. Черные волосы на щеках 
ближе к губам становились седыми. Борода увеличилась и стала просто устрашающей.
 Наш прекрасный поэт постепенно стал походить на печального льва.
— На Лексингтон-авеню, номер двести семьдесят три, все по-прежнему. Служанка 
Нора брызжет на белье пальцами, и пар поднимается из-под утюга. Кэтрин прячет 
под ковер доллар, и если Нора не находит его, это значит, что она плохо 
убиралась, а если хорошо, но не возвращает доллар, значит, она нечестна! Теперь 
часы облаивает Ричард Хиггинсон Второй. Знаешь, Лука, мы с тобой знакомы целый 
собачий век.
Глаза Роберта часто краснели, потому что у него была аллергия на кошек. Тем не 
менее он их держал, потому что кошек любила Кэт.
— Самая большая новость состоит в том, что мой Оуэн женился. Теперь 
единственный мальчишка в нашей компании — Стивен, если не считать нас с тобой.
Тесла познакомился с Оуэном, когда тот был избалованным мальчишкой, который 
любил кататься в его коляске. Оуэн Джонсон стал спортсменом, жалующимся на 
«теннисный локоть», и философом, склонным к мучительным дефинициям. Он уже 
опубликовал роман «Стрелы Всевышнего». Это был красавчик с несколько 
неправильным носом. У бывшего мальчика прическа была волосок к волоску. 
Кобальтовые глаза смотрели из-под очков без оправы. Даже родная жена ни разу не 
видела его небритым. Тесла был вынужден признать, что все это несколько 
разочаровывало его. С безупречностью все было в порядке. Но разве жизнь не 
предлагала гораздо больше возможностей, нежели аккуратная прическа?
Ослепительный атлантический свет веером прорывался сквозь облака, ранил глаза и 
открывал горизонты.
Волны ударяли.
Ударяли. Ударяли. Ударяли.
Роберт был в великолепном сером костюме. Он развязал галстук и отстегнул 
воротничок. Ощутил ветер на шее. Потом сбросил ботинки.
Они бродили по пляжу, облизанному волнами, скрестив руки на груди.
У-у-ух! У-у-ух!
— Можно ли из Уорденклифа передать сообщение на яхту Моргана «Корсар»? — 
перекрикивал Джонсон гул волн и визг Стевана.
— Можно, — равнодушно ответил Тесла.
Волны откатывались. За ними отступала мокрая тень моря.
Роберт поглядел на своего старого друга глазами раненого оленя. Он спросил его 
голосом, исходящим из проклятой души:
— Тогда сделай это, Лука! Отложи все другие планы и передай сообщение прежде, 
чем это сделает Маркони. Я уже говорил тебе об этом и буду повторять опять и 
опять.
Большое ухо Теслы воспринимало слова, но занятость другими мыслями определяла, 
что именно стоит услышать. Личный демон говорил ему, как Сократу, совсем о