них было немало круглых невежд, не способных понять суть изобретения даже в 
самых общих чертах, ученым приходилось им все объяснять едва ли не на пальцах. 
В США или Великобритании, где контакты между армией и наукой были значительно 
теснее, такого просто не могло бы произойти.
В Германии эта ситуация свела к нулю многие усилия ученых.
В США все военные проекты (от радаров до танковой подвески) находятся в ведении 
Управления научных исследований и усовершенствований, которое осуществляет 
общую координацию работы. При этом Управление едва ли не в первую очередь 
следит за тем, чтобы разработчики как можно чаще обменивались информацией и 
были в курсе того, что происходит в других подразделениях. Во время войны 
группы, которые включали в себя ученых и технических специалистов, периодически 
выезжали на фронт, чтобы посмотреть на плоды своих трудов. Безусловно, в 
Америке разработчики тоже сталкивались с проблемами, однако здесь их пытались 
решить в обозримые сроки, а не загоняли внутрь.
В Германии не было аналогичного координационного центра. Действительно, здесь 
были созданы «ФАУ-1» и «ФАУ-2», однако оба проекта сталкивались с большими 
трудностями, и можно сказать, что в течение войны их потенциал так и не был 
реализован. Например, «ФАУ-1» обладал весьма неточной системой наведения, а у 
«ФАУ-2» имелся целый ряд конструктивных недоработок, начиная с гироскопа и 
кончая двигателем.
Помимо этого, был у них и еще один весьма существенный недостаток: к работе над 
обоими проектами были привлечены узники концлагерей и иностранные специалисты, 
которые были отнюдь не заинтересованы в высокой результативности и имели 
возможность заниматься элементарным саботажем. Строго говоря, немецкая 
программа строительства вооруженных сил была плохо продуманной по всем 
параметрам. В отличие от советской военной промышленности, которая наладила 
выпуск великолепного танка «Т-34», немецкие производители ограничились тем, что 
увеличили размеры старого «тигра», укрепили броню и поставили на него 
крупнокалиберную пушку, оставив при этом двигатель прежним. В результате 
«тигры» часто выходили из строя из-за поломки двигателя либо под действием 
собственной тяжести увязали в болотах. Причем в других промышленных отраслях 
положение наблюдалось не более отрадное.
Предприятие, которое хотело получить военный заказ, скажем, на разработку 
нового танка, составляло заявку и отдавало ее на рассмотрение военным, многие 
из которых не имели достаточной технической подготовки. Испытания были 
организованы плохо, не принималось в расчет и то, что боевые качества орудия 
наиболее наглядно проявляются только на поле боя. Кроме того, распределению 
заказов сопутствовали многочисленные интриги и всякого рода махинации.
Как мы уже говорили, наука в Германии была не на самом высоком уровне. Ученые 
практически не имели контактов с армейскими заказчиками, зачастую встречаясь с 
ними только на официальных презентациях. Военные относились к лабораториям и 
институтам как к престарелым родственникам, навещать которых — досадная 
обязанность. Возникла порочная практика ставить эксперименты над заключенными 
концлагерей — в частности, на них, изучалось действие атмосферного давления на 
различных высотах. Все это снималось на пленку и использовалось для 
инструктирования летчиков люфтваффе.
При этом в поистине слепой вере в изобретение «чудо-оружия» нет ничего 
удивительного. Германия не могла, подобно союзникам, планомерно наращивать 
производство танков, самолетов и кораблей. Учитывая ограниченные ресурсы и 
производственные мощности, она надеялась компенсировать количество качеством — 
осознание того, что ставка была сделана не на ту лошадь, пришло с опозданием.
Кстати, Германия для поддержания духа населения не сворачивала производство 
потребительских товаров даже в самый разгар войны. В Великобритании, напротив, 
вся экономика была перестроена на военный лад, и выпуск таких продуктов, как 
машины или радиоприемники, был временно прекращен. Так что стоит ли удивляться, 
что немецкая военная машина потерпела крах? Или возьмем, к примеру, знаменитую 
фразу Геббельса о «тотальной войне» — она прозвучала только тогда, когда 
верховное командование в полной мере столкнулось с дефицитом оружия. Когда же 
германская военная машина набрала обороты, война была уже проиграна.
Германская военная программа провалилась по трем основным причинам. Во-первых, 
небрежно были продуманы планы исследовательской работы, инженеры и конструкторы,
 занятые в проектах, не всегда хорошо понимали свою конечную задачу. Во-вторых, 
судьба проектов зачастую зависела от желания того или иного чиновника, часто 
пристрастного либо преследующего собственные интересы. И наконец, отсутствовала 
связь между разработчиками и армией.
Все эти аргументы вроде бы говорят о том, что проект «летающих дисков» не мог 
быть поддержан по определению, однако не будем забывать, что в Германии 
существовала такая структура, как СС. Она не только обладала широкими 
финансовыми возможностями, но и могла достаточно четко организовать работу, что 
было наглядно продемонстрировано в случае с «ФАУ-1» и «ФАУ-2». Оба эти проекта 
довольно поздно попали в подчинение СС — таким образом Гиммлер хотел расширить 
сферу своего влияния. Тем не менее СС с равным успехом могла заинтересоваться 
«летающими дисками» еще в самом начале войны.
Итак, у них имелись средства и возможность сохранить проект в секрете, а кроме 
того, была воля и была цель: взять власть в свои руки и создать собственную 
автономию за пределами Германии. Исследователи, которые занимаются проблемой 
«летающих дисков», часто не принимают эти обстоятельства во внимание. Не 
понимают, зачем СС мог понадобиться этот проект, упуская из виду долгосрочные 
планы Гиммлера. Разумеется, они правы в том, что ни вермахт, ни люфтваффе, ни 
кригсмарине не способны были произвести подобные аппараты. Помимо всего прочего,