были бы сочтены абсурдными, но в нацистской Германии они попали на благодатную 
почву, оказались политически востребованными. Главенствующие позиции заняли 
доктрины вроде теории Гёрбигера с его крайне вульгарными взглядами на 
мироздание и миропонимание — в отличие от традиционной науки, они были созвучны 
общему политическому курсу. Будем надеяться, что подобное больше нигде не 
повторится.
Говоря иными словами, научно-техническая программа нацистов была крайне 
догматичной (и при этом довольно педантичной), сторонних наблюдателей она 
удивляла своей тривиальностью. Еще в пору Первой мировой войны сталелитейное 
предприятие Круппа по заказу кайзера сконструировало самый крупный миномет в 
мире. Этот миномет произвел всего девять выстрелов, после чего понадобилось 
менять ствол. Крупп прекрасно знал о его конструктивных недостатках, тем не 
менее всеми силами старался получить этот заказ, поскольку хотел всем доказать, 
что создание такого гигантского орудия возможно в принципе.
У нацистов были примерно такие же амбиции, только масштаб крупнее. Они 
отвергали традиционную науку, поскольку верили, что представители новой элиты, 
равно как и обычные люди с улицы, наделены особым даром и способны создать 
«чудо-оружие» без помощи замшелых ученых. Они — «раса господ», нация, сумевшая 
за считаные месяцы оккупировать большую часть Западной Европы. Чувство 
собственного превосходства затмило ощущение реальности. Как мы теперь видим, 
этот характерный недостаток повлиял на развитие военных программ в долгосрочной 
перспективе.
Последствия подписания Версальского договора 1919 года были ужасны. Германии 
было запрещено производить новые виды вооружения, что сильно затормозило 
развитие самолетостроения и других промышленных отраслей. Но, несмотря на 
санкции, некоторые круги тайно вынашивали планы создания самолетов двойного 
назначения. Когда производство гражданских самолетов более или менее наладилось,
 армия и производители, которые были вовлечены в эту тайную игру, 
сосредоточились на разработке новых технологий, не подпадающих под запрет (в 
частности, реактивных турбин). В случае удачи эти новшества были бы 
использованы при создании новых ВВС.
Главным игроком, стоящим за возрождением люфтваффе, был Герман Геринг. Обычно 
его принято рисовать напыщенным снобом, но на самом деле он был далеко не 
глупым, хотя, возможно, и несколько экстравагантным человеком. В 1930-е годы он 
в реальном свете видел все проблемы, стоящие перед нацистами, однако не сумел 
осознать то, что строить воздушный флот необходимо с опорой на науку — про 
другие рода войск даже не было и речи (тем более что по условиям Версальского 
договора вооруженные силы Германии были сильно сокращены). Люфтваффе 
создавалось с нуля, и потому Германии необходимы были первоклассные самолеты и 
оборудование, причем в кратчайшие сроки.
Единственно, что могло сделать правительство, — это заинтересовать местных 
производителей. Министерство воздушного флота, которым руководил Геринг, вполне 
отдавало себе отчет в том, что для привлечения рабочей силы необходимо создать, 
условия труда лучшие, чем у конкурентов.
В результате в авиационной промышленности с самого начала была сделана ставка 
на внедрение технологических новинок, которые выходили из 
научно-исследовательских учреждений, существовавших под патронатом Геринга и 
при его финансовой поддержке. Немецкой экономике эта практика так-же приносила 
определенные дивиденды, поскольку бюджет страны пополнялся за счет продаж 
технологий за границу.
Кстати, главным торговым партнером Германии в 1930-е годы был не кто иной, как 
Советский Союз. Советская промышленность тогда сильно отставала от европейской. 
У Германии при этом был свой интерес. Прежде всего она нуждалась в валюте, 
поэтому на экспорт шли не только промышленная продукция и оборудование, но и 
сырье. Стоит заметить, что буквально за день до нападения на Польшу СССР 
получил от Германии абсолютно новый военный, корабль.
При люфтваффе функционировало девять прекрасно оборудованных исследовательских 
центров и конструкторских бюро. Каждый из них имел один из следующих профилей: 
летные испытания, разработка новых типов вооружений, авиационная медицина (с 
1942 года), аэродинамика, аэродинамические характеристики бомб и торпед, 
планеры, разработка новых систем двигателей, радиосвязь и радары и, наконец, 
техническая академия, которая готовила персонал для обслуживания баллистических 
ракет и давала еще несколько специальностей, которых не было в других учебных 
заведениях.
Однако это еще не все. У министерства обороны было несколько собственных 
институтов, действовавших под эгидой Technisches Amt — Технического бюро. В 
бюро проходили окончательный контроль разработки, которые поступали сюда из 
других институтов. Это был своего рода Отдел технического контроля (ОТК). Как 
мы уже знаем, люфтваффе обслуживали несколько институтов, каждый из которых 
имел собственный участок работ, и вполне возможно, в недрах одного из них были 
созданы узлы или технологии, которые в будущем могли быть использованы при 
проектировании «дисколетов». Исследовательские группы работали автономно, 
практически ничего не зная друг о друге и имея весьма смутное представление о 
проекте в целом. Общую координацию осуществлял представитель люфтваффе.
В этих технических центрах трудились специалисты самого высшего класса, которые 
сумели обеспечить научно-технический прорыв в авиации, чего и добивались 
министерство обороны и люфтваффе. Идея построить «летающий диск» вполне могла 
вписаться в общую картину. Зачем тратить миллионы рейхсмарок на традиционные 
самолеты, когда эти средства можно пустить на создание принципиально новых 
устройств вроде реактивных самолетов с турбинным двигателем? Тем не менее