В тот час, как будет этот свет разрушен,
С тем светом я не заведу родства.
Я сын земли. Отрады и кручины
Испытываю я на ней единой.
В тот горький час, как я ее покину,
Мне все равно, хоть не расти трава.
И до иного света мне нет дела,
Как тамошние б чувства ни звались,
Не любопытно, где его пределы,
И есть ли там, в том царстве, верх и низ.


— Какая чушь! — воскликнул Тесла. — О, глупый, недалекий Фауст, сжигаемый 
низменными земными страстями! Он, видите ли, равнодушен к загробной жизни, ему 
не любопытно! Еще как любопытно! В этой жизни нет ничего более любопытного, чем 
иная жизнь. Если бы он знал!.. Если бы он знал, не бросался бы такими словами — 
хоть не расти трава. Трава должна расти, и по ней должны ходить люди, 
непременно — любопытствующие люди. Без них, без наблюдателей, без 
материализаторов, иной мир ничто, царство неопределенных теней, колебание эфира.
 Он есть, и его нет. Эти молодые люди, придумавшие волновую механику, верно 
угадали. Это Ты показал Шредингеру формулу? — спросил Тесла, подняв голову к 
небу и упершись взглядом в потолок. — А ведь он нисколько не лукавил, говоря, 
что взял формулу с потолка, — усмехнулся Тесла. — Вот она, ограниченность 
кругозора! Получили откровение, но не рискнули распространить его за пределы 
мира мельчайших частиц. Если все будут таковы, то у меня ничего не выйдет. Это 
будет очень досадно! Я не хочу навсегда покидать этот мир. Он хоть и не идеален,
 но он — живой. Я люблю жизнь.
Тесла продолжал мерить комнату своими гигантскими шагами.
— Любопытствующие, конечно, есть, — сказал он вслух, — но их любопытство 
какое-то суетное, приземленное. Взять того же Савву… — Тесла досадливо покачал 
головой. — Боюсь, он ничего не понял. И не поймет. Надо ему еще какой-нибудь 
знак оставить.
Подумав, Тесла подошел к сейфу, открыл его и вынул конверт. В нем была 
единственная фотография. Тесла долго с любовью смотрел на нее, потом поцеловал 
и положил на шкатулку. Затем он снял со стены фотографию колорадской 
лаборатории, извлек ее из рамки и слетка надорвал верхний край. Долго рылся в 
столе, ища ручку, — он уже много лет писал карандашами. Наконец нашел, расписал 
перо на пустом конверте, заключил надпись на фотографии в элегантный, с 
завитушками картуш. Фотографию — в сейф, на шкатулку, скомканный конверт — в 
урну, дверцу сейфа — на замок, ключ — в карман. Все!
«Терпеть не могу зависеть в своих экспериментах от кого бы то ни было! — 
воскликнул мысленно Тесла. — Всегда предпочитал работать один, все делать 
своими руками, все видеть своими глазами».
В этот момент раздался осторожный стук в дверь. «Савва, наверно, вернулся», — 
подумал Тесла и распахнул входную дверь. На пороге стоял пожилой, коренастый 
мужчина в кепке, с тощей хозяйственной сумкой в руках. Сняв кепку, он сказал:
— Мистер Тесла! А вы совсем не изменились. Вот, проходил мимо, думаю, дай зайду 
наудачу, вдруг вы сможете меня принять. Ведь мы так давно не виделись.
— Рад видеть вас, Коулмен, — Тесла был явно обрадован, — а вы тоже нисколько не 
изменились, я вас сразу узнал. Как только кепку сняли, — рассмеялся он и сделал 
широкий приглашающий жест. — Заходите, мистер Шито. Несказанно счастлив увидеть 
старого соратника и, позволю сказать, друга.
Мужчину звали Джулиусом, Джулиусом Шито. Но он не подумал поправлять Теслу или 
обижаться на него. Он ведь и сам в последнее время стал путаться, разглядывая 
старые фотографии, где он, а где его отец. По мистеру Тесле, с которым они 
стояли рядом на фотографиях, разве ж определишь, он не грузнел с годами и 
всегда был затянут, как в униформу, в одинаковые элегантные костюмы.
— А уж как я рад видеть вас в добром здравии! — откликнулся Джулиус, входя в 
номер и оглядываясь. — Все один живете…
— Живу!
— А я вот к дочке приехал, вернее, к внукам. Вообще-то, они всегда к нам 
приезжали на Рождество, как положено. Да и лучше у нас, всего два часа езды на 
поезде, а как будто, другой мир: и лес у нас, и люди другие. В общем, 
собирались всей семьей. А тут младший внук приболел, вот и решили встретиться в 
Нью-Йорке. Ну а как приехал, так и задержался. Вот уж скоро две недели, но 
завтра уезжаю. Да-а… Услышал, что вы теперь в этом отеле живете, решил 
навестить.
— Спасибо. Так у вас большая семья?
— Да, два сына, две дочери, обе замужем, внуки, внучки, большая семья.
— Очень хорошо! А что с работой?
— Я давно на пенсии, мистер Тесла. Но как без работы? Все что-то мастерю дома. 
Игрушки, во всех смыслах. Да и как работаю? Поковыряюсь часок и — в кресло, 
отдыхать. А как сел, так и сидишь, вспоминаешь, как мы с вами, мистер Тесла, 
работали. Как работали! Помните, как привезли оборудование в Уорденклиф? Вы 
тогда аж дрожали от нетерпения и предвкушения, точь-в-точь, как наша старая 
охотничья собака, когда мы с отцом шли с ней в лес. Так вам хотелось побыстрее 
установить оборудование, включить его и начать свои эксперименты. Мы с парнями 
работали как заведенные десять часов, вы кричите: «Сверхурочные — вдвое!» — а 
мы и рады стараться. Перекусили и — вперед! А вы даже не обедали, все так и 
работали, парни поражались, ну да им это было внове. Еще через десять часов: